но он ведь дожидался ее под окном; мир дышал ей в затылок, и кончилось тем, что она пригладила волосы, внимательно посмотрелась в зеркало и вышла. Ну да разве не все поступили бы на ее месте так же? Женщины не отличают одного мужчину от другого, во всяком случае не всегда, не часто.
Они бродят по ягоднику и рвут морошку на болоте, перебираются с кочки на кочку, она высоко поднимает юбку, показывая свои упругие ноги. Кругом тихо, птенцы у куропатки уже выросли, и она больше не клохчет, попадаются мягкие прогалинки с кустиками по краю болота. Часу не прошло, а они уж садятся отдохнуть.
– Так вот ты какой! – говорит Ингер.
О, она так и млеет от него, улыбается блаженно, потому что совсем влюблена. О Господи, как сладко и как больно быть влюбленной, и сладко и больно! Обычай и приличия требуют защищаться? Да, но только для того, чтобы сдаться. Ингер так влюблена, смертельно и бесповоротно, она готова для него на все и полна к нему нежности и ласки.
Женщина в годах.
– Когда скотный двор отстроят, ты уедешь, – говорит она потом.
Нет, он не уедет. Ну конечно, когда-нибудь придется уехать, но не раньше чем недели через две.
– Не пора нам домой? – спрашивает она.
– Нет.
Они собирают ягоды, немного погодя опять попадается мягкая прогалинка, и Ингер говорит:
– Ты с ума сошел, Густав!
Часы бегут, батюшки, да никак они заснули в кустах! Неужто заснули? Вот чудеса-то, заснули посреди безлюдья, в раю. Ингер садится, прислушивается и говорит:
– Как будто кто-то едет по дороге?
Солнце клонится к закату, вересковые холмы слегка потемнели от тени, когда они поворачивают домой. По пути попадается много укромных местечек, Густав видит их, Ингер тоже, но ей все время чудится, что впереди них кто-то едет. Вот и извольте-ка всю дорогу домой защищаться от такого сумасшедшего! Ингер слаба, она только улыбается и говорит:
– Нет, я такого, как ты, в жизни не видала!
Домой она приходит одна. И как хорошо, что пришла она именно сейчас, замечательно хорошо, приди она минутой позже, было бы скверно. Исаак только-только вошел во двор со своей кузницей и с Аронсеном, а перед домом стоят лошадь и телега.
– Здравствуйте! – говорит Гейслер и здоровается с Ингер.
Все стоят и смотрят друг на друга. Чего уж лучше…
Опять пожаловал Гейслер. Он не был здесь несколько лет, но вот явился снова, постаревший и поседевший, но, как всегда, бодрый и подвижный, и нынче нарядный, в белой жилетке и при цепочке. Сам черт не поймет этого человека!
Может, проведал, что на медной горе что-то происходит, и решил выяснить, в чем дело? Так или иначе, он здесь. Вид у него в высшей степени оживленный, он осматривается кругом, тихонько вертя головой и водя глазами, видит большие перемены: маркграф расширил свои владения. Гейслер удовлетворенно кивает.
– Что это ты тащишь? – спрашивает он Исаака. – Ведь это лошади впору! – говорит он.
– Кузнечный горн, – объясняет Исаак. – Он мне еще не раз сослужит службу на хуторе, – говорит он, наконец называя Селланро хутором.
– Где ты его достал?
– На горе, инженер взял да и подарил мне.
– Разве там есть инженер? – спрашивает Гейслер, будто не знал.
А неужто Гейслер спасует перед каким-то инженером на горе!
– Я слыхал, у тебя есть сенокосилка, так вот, я привез тебе механические грабли, – говорит он, показывая на телегу.
На телеге стоит машина, красная с синим, – огромный гребень, сенные грабли на конном ходу. Ее сняли с телеги, осмотрели, Исаак впрягся в нее и попробовал на ходу. Да так и застыл с открытым ртом. И что ж тут удивительного – вон сколько чудес набралось в Селланро!
Заговорили о медной горе, о руднике.
– Они спрашивали про вас, – сказал Исаак.
– Кто спрашивал?
– Инженер и остальные господа. Дескать, им непременно нужно вас разыскать.
Исаак зашел, пожалуй, чересчур далеко, Гейслеру это, видать, не понравилось, он вскинул голову и сказал:
– Если им что-нибудь от меня нужно, я здесь!
На следующий день курьеры вернулись из Швеции, и с ними вернулись некоторые из владельцев рудника, они ехали верхом, важные и толстые господа, судя по виду, страсть какие богатые. В Селланро они не задержались, спросили про дорогу, не слезая с лошади, и поехали дальше в горы. Гейслера они как будто и не заметили, хотя он стоял довольно близко. Курьеры с вьючными лошадьми отдохнули с часок, потолковали с каменщиками у скотного двора, узнали, что старый господин в белом жилете и с золотой цепочкой – Гейслер, и тоже отправились дальше. Но в тот же вечер один из курьеров вернулся с устным приглашением Гейслеру пожаловать к господам на гору.
– Если им что-нибудь от меня нужно, я здесь! – велел ответить Гейслер.
Должно быть, он вошел в большую силу, должно быть, думал, что владеет всем миром, раз его не удовлетворило устное приглашение? Но как же так случилось, что он попал в Селланро как раз тогда, когда был нужен? Значит, умел быть всеведущим и много чего знал. А господам на скале, после того как они получили ответ Гейслера, пришлось самим пожаловать в Селланро. Их сопровождали инженер и два горных специалиста.
Да, стало быть, много было крючков и обходов, прежде чем свидание состоялось. Ничего хорошего это не предвещало, нет, Гейслер ужас как разважничался.
На этот раз господа были очень вежливы, извинились, что присылали за ним вчера, но уж очень они устали с дороги. Гейслер тоже был вежлив и ответил, что он тоже устал с дороги, иначе непременно бы пришел. Ну а теперь к делу. Не продаст ли он скалу на южной стороне озера?
– Вы покупатели? – спросил Гейслер. – Или я говорю с посредниками?
Это было чистое ехидство со стороны Гейслера, он ведь наверняка понимал, что важные и толстые господа не посредники. Пошли дальше.
– Какая ваша цена? – спросили они.
– Ах да, цена! – Гейслер задумался. – Пару миллионов, – ответил он.
– Вот как, – сказали господа и улыбнулись.
Гейслер не улыбался.
Инженер и горняки рассказали, что бегло исследовали гору, заложили несколько буровых скважин, взорвали в нескольких местах породу, и вот данные: месторождение вулканического происхождения, неровного залегания, согласно предварительным расчетам, мощность его всего выше на участке, которым владеют компания и Гейслер, а дальше постепенно уменьшается. На всем протяжении последней полумили годной к разработке руды не попадается.
Гейслер слушал их с величайшим равнодушием. Он достал из кармана какие-то документы и внимательно изучал их, но это были не карты, и