я и пришел!» – сказал он. Да, Густав расстался с компанией, то есть в последнее воскресенье он несколько неосторожно выразился насчет медной горы, слова его тут же передали мастеру и инженеру, и Густав получил расчет. Счастливо оставаться, да ему, пожалуй, как раз этого и хотелось; теперь его приход в Селланро ни в ком не возбудит подозрений. Он тотчас же получил работу на постройке скотного двора.
Они выводят кладку, и когда немного погодя с горы приходит еще один человек, его тоже определяют на стройку, образуется две смены, и работа подвигается быстро. К осени скотный двор непременно будет готов.
А с горы один за другим приходят всё новые и новые рабочие, им отказывают, и они отправляются на родину, в Швецию; разведочные работы приостановлены. Словно горестный вздох вылетел из груди села: по глупости люди не поняли, что пробная разведка – это всего лишь разведка, которую делают на пробу, так оно и оказалось. Уныние и дурные предчувствия охватили жителей села, деньги стали появляться реже, заработки уменьшились, в лавке в Великом наступило затишье. Что же это такое? Ведь все шло так хорошо, Аронсен уже завел флагшток и флаг, купил на зиму полость из шкуры белого медведя для санок, вся семья его разодета в пух и прах. Это все, конечно, мелочи, но случались и крупные события: двое новоселов купили участки высоко в горах, между Лунным и Селланро, и вот это было совсем не безразлично для маленького уединенного мирка. Оба новосела построили землянки, расчистили землю, осушили болото, они были работящие люди и за короткое время достигли многого. Все лето они покупали съестные припасы в Великом, но в последний раз, что они пришли туда, в лавке почти нечего было взять. Товары – к чему Аронсену товары, когда работа на руднике остановилась? Товаров у него теперь почти не было, были только деньги. Из всех жителей округи больше всех досадовал, пожалуй, Аронсен, его расчеты совершенно не оправдались. Когда кто-то предложил ему заняться обработкой земли и жить хозяйством, Аронсен ответил:
– Копаться в земле? Не за тем мы сюда приехали!
В конце концов Аронсен не выдержал и отправился на рудник посмотреть, что там делается. День был воскресный. Дойдя до Селланро, он решил позвать с собой Исаака – Исаак, который еще ни разу не побывал на горе с тех пор, как началась ее разработка, ответил, что ему и здесь, на склоне горы, неплохо. Пришлось вмешаться Ингер.
– Неужто ты не можешь пойти с Аронсеном, если он тебя просит! – сказала она.
Ингер ничего не имела против того, чтоб Исаак ушел, – было воскресенье, ей хотелось избавиться от него на часик-другой. Исаак пошел.
На горе им довелось увидеть много чудного, Исаак никак не мог разобраться в этом городе из бараков, тачек, повозок и зияющих ям. Водил их по горе сам инженер. Должно быть, у славного инженера-горняка на душе было нелегко, но он всячески старался рассеять тягостное настроение, охватившее хуторян и жителей села; и вот представился хороший случай: к ним пожаловали сам маркграф из Селланро и торговец из Великого.
Он называл им породы камней: серный колчедан, медный колчедан, содержит медь, железо и серу. Да, они до тонкости знают, что таит гора, в ней есть даже немного золота и серебра. Нельзя ведь заниматься горным делом, не зная, с чем работаешь!
– А правда, что теперь все остановится? – спросил Аронсен.
– Остановится? – изумленно повторил инженер. – Южная Америка нас за это не поблагодарит. Разведочные работы на время приостановятся, это верно, но вы ведь сами видите, что уже сделано, позже построят подвесную дорогу и начнут разрабатывать гору с южной стороны. – И спросил, не знает ли Исаак, куда подевался этот Гейслер.
– Нет.
– Ну ничего, отыщется. Тогда уж работа пойдет всерьез. Вот ведь чего выдумали – остановится!
Исаак очень удивился и разволновался при виде небольшой машинки с ножным приводом, он сразу смекнул, что это такое, – оказалось, маленькая кузница, которую можно возить на тележке и ставить где угодно.
– Что стóит такая машина? – спрашивает Исаак.
Эта? Походный горн? Недорого. У них их несколько штук, впрочем, есть и совсем другие машины и совсем другое оборудование, на берегу, там стоят огромные машины. Исаак и сам понимает, что такие глубокие долины и пропасти в горе ногтями не проделаешь, ха-ха-ха!
Они продолжают обход и осмотр, дорогой инженер рассказывает, что на днях собирается в Швецию.
– Но вы ведь вернетесь? – спрашивает Аронсен.
Разумеется. Инженер не знает за собой ничего такого, за что правительство или полиция могли бы задержать его на родине.
Исаак устроил так, чтобы еще раз пройти мимо маленькой кузницы.
– А сколько же может стоить такой горн? – спрашивает он.
Сколько он стоит? Этого инженер, правду сказать, не помнил. Наверное, порядочно, но в бюджете большого рудника это ровно ничего не составляет. Ах, инженер, широкая натура, – наверно, в эту минуту на душе у него было совсем невесело, но он изо всех сил соблюдал видимость и был важен и щедр до конца. Исааку нужен походный горн? Да пусть берет вот этот! Компания богата, она дарит ему походный горн!
Час спустя Аронсен и Исаак идут домой. Аронсен несколько успокоился, у него появилась маленькая надежда; Исаак спускается с горы, таща на спине драгоценный походный горн. Старой барже не в новинку таскать тяжести! Инженер вызвался прислать драгоценный груз в Селланро завтра с кем-нибудь из рабочих, но Исаак вежливо поблагодарил: дескать, не стоит беспокоиться. Вот ведь удивятся его домашние, когда он заявится с целой кузницей на спине.
А удивляться-то пришлось не кому-нибудь, а самому Исааку.
Когда он подошел к дому, во двор как раз въезжала лошадь, запряженная в весьма странную телегу. Возница был человек из села, а рядом с ним шел господин, на которого Исаак уставился с изумлением: это был Гейслер.
V
У Исаака было много оснований подивиться и кой-чему другому, но он был не мастак думать о многих вещах зараз.
– Где Ингер? – спросил он только, проходя мимо кухни. Он подумал, что Гейслера надо хорошенько попотчевать.
Ингер? Она ушла по ягоды, аккурат как Исаак отправился на гору, ушла вместе с Густавом, со шведом. Пожилая женщина, а надо же, совсем одурела, влюбилась как девчонка, время шло к осени и зиме, а она снова почувствовала в себе жар, снова зацвела. «Пойдем, покажи мне, где у вас тут морошка», – сказал ей Густав. Кто уж тут устоит! Она побежала в клеть, несколько минут помедлила в набожном раздумье,