"Великий волшебник Джавайна!" — сами собой всплыли в памяти Лёна слова Эйчварианы — так она сказала о своем отце, деде Гедрикса. Том самом, который создал для своих дочерей целый мир и отбыл неизвестно куда. Вот эта фигура всегда была за пределами внимания Лёна! Он не вспоминал об этом! А тот, в кого пошёл своим магическим дарованием Гедрикс, прародитель всех, кто прошёл по Бесконечному пути, тот, кто говорил ко всем стихиям, и был Румистэль! Вот почему его не видно на дороге! Он вне времени! Повелитель времени! Волшебник Джавайна! Не Дивояра — нет! — древнего эльфийского Джавайна!
Все эти мысли быстрее молнии сверкнули в сознании Лёна, пока он смотрел на серебряного всадника. Румистэль приблизился, сияние вокруг него стало ослепительным. И вот Лён увидал прекрасное лицо принца эльфийской крови, его необыкновенные, яркие глаза, серебряные волосы, схваченные бриллиантовой диадемой. Пышный белый мех плаща, мягко колыхался в такт неспешному аллюру крылатого жеребца, плавно стлался согласно невесомому движению грифона, вздымался от взмахов орлиных крыльев и трепетал под молниями, что источали крылья белого дракона. В руке принца был меч Джавайна.
Видение настолько поразило Лёна, что он завис над полотном дороги, не имея сил оторвать взгляд от неземной картины, и опомнился лишь тогда, когда всадник буквально наехал на него. Мощная фигура на таком же мощном скакуне надвинулась со всей скорости на Лёна, а в следующий миг прошла сквозь него, как нереальная. Дивоярец оглянулся: куда девался Румистэль? Дорога оказалась пуста.
Он очнулся с сердцебиением, лицо покрыто потом, в голове гудит набат.
Кругом спокойно — спит на своем одеяле Финист, мирно дышит во сне. Бедняк, которого они вчера обнаружили тут, тоже спит — вертится, чешется, поскуливает. Что же это было такое? Что видел Лён во сне? Было такое ощущение, что был это даже не сон, а явь. Бесконечная дорога, дорога родовой памяти, которая пролегает в каждом человеке, проходит через скрытые глубины его подсознания. Что-то в этом видении было не то, нарушена логика. Что-то сон хотел сказать ему.
Постепенно Лён успокоился, усталость брала свое. И вот снова задремал. Сколько времени он проспал — неизвестно, но во сне с кем-то ожесточённо пересекался, спорил, обвинял, ругался. И этот кто-то, невидимый, но очень злобный, орал ему в ответ: ты виноват, что со мной это случилось! Ты сделал меня таким! Ты меня предал, отнял у меня всё! Ты убил меня, ты бросил меня на мучения! Ты, ты, проклятый Румистэль! Из-за тебя я стал драконом! Это было то единственное тело, которое мне оказалось доступно, когда я по твоей милости попал в лимб! Огненный дракон из мира Унгалинг, который есть чудовищный сон лимба!
Лён злился, что-то пытался возразить, но никак не мог заставить замолчать этот мерзкий голос, твердящий: Унгалинг, Унгалинг!
Что за Унгалинг, какой Унгалинг? — сердился он. А голос отвечал из тьмы: сквабаров помнишь? Пласкатов помнишь? Про жажлоков слышал? Вот это Унгалинг, где всё мертво, и мертвечина эта хочет поглотить живое — твой мир, Румистэль, твою драгоценную Селембрис! Ненавижу!!
Он снова проснулся и понял, что наступило утро. Но вместо сияния солнца в пещеру проникал мрачный дрожащий багровый свет. Это огненный мир, куда они с Финистом проникли, чтобы найти зелёный кристалл.
Как-то слабо вспоминалось то, что виделось во сне — как будто память утратила самое важное из этого странного сна. Проклятый голос невидимки отвлёк его своими злобными выкриками, посеял в душе пакостное чувство, заставил забыть нечто необходимое. Только осталась в памяти картина, прямо зацепилась: тот незнакомец, которого звали Румистэль. Вот он настоящий принц, а не Лён. Теперь он знает, что произошла ошибка и его приняли за другого. А он ни в малейшей мере не похож на того внушительного и властного всадника, который не только не узнал его, а даже проехал сквозь, как через пустое место.
Сон рассеялся, окончательно оставил Лёна. Дивоярец сел на одеяле и потёр глаза. Хоть в пещере, благодаря Перстню, воздух был свеж и прохладен, отчего-то чуть ныл левый висок, и непонятная тяжесть была в голове. Наверняка этот мир пронизан враждебными человеку излучениями, возможно, радиоактивен. Как объяснишь это Гранитэли — наверняка она понятия не имеет, что это такое. Вот Финист — он наверняка не подвержен воздействию вредных энергий, ведь его природа близка огненным мирам. Наверно, Гедрикс вовсе не случайно оставил потомка среди обитателей горячих миров — он знал, что придётся разыскивать кристаллы среди самых враждебных стихий. И Елисей, сын Борея, ему подвластны воздушные и водные стихии — в каких мирах он искал эльфийские осколки? А чей потомок сам Лён? От кого он унаследовал способность обращаться в камень? Вспомнилась ему каменная демоница, дочь царя Лазаря от каменной девы Дарины.
— А где наш друг? — спросил Финист, едва открыл глаза и огляделся в небольшой пещере.
Действительно, они были в пещере вдвоем, а хозяин этого жилища исчез! Ушёл ночью, до рассвета, пока рыцари мирно спали?
— Не верит нам, боится, — покачал головой князь.
Наверно, в самом деле так.
— Как же он сумел миновать Горая? — недоумевал Финист.
Да, вчера дракон так напугал несчастного, когда беднягу затошнило и он вздумал выйти на волю.
Как бы там ни было, надо было собираться и идти на поиски кристалла. Жаль, конечно, бедолагу, его можно было спасти, вывезти отсюда в нормальный мир, вылечить. Не утерпел, струсил, перепугался непонятного и удрал. Короче, оставили ему пищи — такой, чтобы не портилась в удушливо-жарком воздухе этого мира.
Оба рыцаря уже выходили из пещеры в полном вооружении — Гранитэль снова облачила их в алые доспехи, и невидимая магическая защита охраняла их от обжигающей атмосферы этой кошмарной планеты. А тот несчастный сейчас где-то задыхается от жгучего, горчащего пеплом воздуха, в котором мало кислорода.
— А где Горай? — растерянно спросил Финист, выйдя из каменного лабиринта на открытое пространство равнины.
Со вчерашнего вечера дракон устроился возле входа в пещеру, чтобы охранять покой своего хозяина и его друга — он не мог вот так просто покинуть свой пост! И вот теперь его тут нет.
— Он вернётся? — с надеждой спросил Лён.
— Конечно, вернётся. — уверенно ответил князь, — он хоть и не говорит, но всё понимает. Без нас он не выберется отсюда, ведь сам он не сможет найти выход, он невидим с этой стороны.
Меч короля Гедрикса и волшебные осколки эльфийского кристалла были как-то связаны — это Лён заметил ещё в то приключение по воле Жребия, когда побывал Румистэлем. Вот и теперь Финист вышел на открытое место и повёл вокруг себя мечом. Вспышка на лезвии тут же указала направление поиска, и оба рыцаря начали взбираться на гору, чтобы видеть местность. Без дракона такой подъем был труден, хоть доспехи их были почти невесомы, и горячий воздух не проникал под латы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});