Читать интересную книгу Псалмы Ирода - Эстер Фриснер

Он перегнулся, насколько мог, чтоб не потревожить спящую девочку, и всмотрелся в надпись.

— B'ruk atach deshem… Это благословение переписчика, своего рода напутствие путешественнику. Ну вроде пожелания, чтобы опасности миновали его. — Он широко улыбнулся. — Не могу сказать, чтобы я стал отказываться от такого пожелания.

Бекка прищурилась и приблизила глаза к карте. Она умела читать лучше всех хуторян (разве ее па не говорил, что городские охотно взяли бы ее к себе?), но эти буквы, должно быть, были заколдованы, раз Гилбер Ливи расшифровал фразу с такой легкостью, а у нее ничего не получалось. А может, те странные звуки, которые он произнес перед тем, как сказал, что означает надпись, были заклинанием, необходимым для чтения?

— Brook ataaah doshem, — начала она. Ничего ровным счетом не произошло. Буквы смеялись над ней, Гилбер Ливи — тоже.

— Ха! Недурно, мисси, особенно для женщины. Но язык Скрижалей вашим людям неизвестен, даже мужчинам. Ну и не думай о нем сейчас, в нем нет ничего, что могло бы пригодиться нам в эти дни. Вот смотри, я полагаю, мы находимся тут. — Бекка была разочарована — он показал на такое место, которое было очень далеко от побережья с его частой цепочкой городов. — А вот тут ближайший хутор, который, насколько я знаю, существует и сейчас. Я так понимаю, что он не входит в территорию, патрулируемую скадрой Мола, но некоторые из людей Мола происходят оттуда — во всяком случае, Лу и Сарджи. Он лежит примерно в двух днях пути отсюда, но второй день придется идти по безлесной территории. Я не стал бы рисковать, если ты знаешь о людях этого хутора что-то опасное для нас.

Бекка упрямо продолжала рассматривать таинственные буковки, не обращая внимания на то, что Гилбер Ливи спокойно ожидает ее ответа. Brooka tada shem… Она должна узнать, что это означает! Да, должна, и даже если ей придется целый день повторять их, ломая свой язык… Но тут Шифра выплюнула соску изо рта и громко заплакала от боли, которую не могли заглушить лекарства Гилбера. И Бекка сейчас же забыла обо всем, кроме того, что было для них насущно необходимо.

— Этот хутор… я не уверена… А может, эти люди говорили что-нибудь о хуторе еще? Ну хоть что-то? Историю какую-нибудь?

— Не так уж много. — Гилбер пожал плечами и отпустил свой край карты, когда шарящая ручка Шифры схватила его за большой палец и тут же потащила его в рот. — Когда мужчина присоединяется к скадре — я имею в виду хуторских, — это происходит потому, что ему деваться больше некуда. Может, он сделал что-то не то, может, отказался сделать что-то, но, если только он не сотворил мерзость перед Господом, это его личное дело и больше никого не касается. Ему дают временную кличку — как Сарджи или Корп, — и после того, как он пробудет в скадре достаточно долго и сделает нечто замечательное, что позволит вожаку и остальным с гордостью называть его своим братом, он обретает новое рождение и новое имя.

— Но ты его не обрел, — сказала Бекка, открыто глядя ему в глаза.

— Я пришел в скадру не для того, чтобы к ней присоединиться, — ответил тот. — Они просто шли туда же, куда было нужно и мне, — к берегу и к городам. Мол рассказывал мне, что скадры существуют тут чуть ли не с Плохих Времен, чтобы поддерживать мир и охранять путешественников от опасностей. Многого он не знает, но это, говорит, точно.

— Охраняют путешественников? — Это было такое вранье, что Бекка была глубоко потрясена. — Эти мерзкие… А тогда кто же набрасывается на женщин, оказавшихся такими дурами, чтобы отойти от хутора, и убивает их, наси… — Нет, произнести этого слова она не может. — Кто обращает оружие против ферм, кто крадет нашу еду и наших детей, пока мы не создадим собственную охрану? Кто, как не эти шайки ворья, эти ужасы ночи? Это они, значит, охраняют путников? — На этой исполненной сарказма ноте она и кончила.

— Я знаю о людях Мола только то, что видел, — медленно сказал Гилбер Ливи, — за то время, которое я с ними был. Я видел, что Мол заставляет их действительно следить за безопасностью путей, и они немножко занимаются торговлей, конечно, сторонясь Праздников Жатвы и караванов торговцев Коопа. — Он откинул голову так, что его спутанные темные волосы легли на почти такую же темную кору дерева. — И еще я знаю, что Мол — не единственный вожак и что его скадра не единственная в этих местах. Так что мне неизвестно, как действуют остальные и каких правил они придерживаются. Может, от них и идут ваши хуторские рассказы. Но Мол — хороший человек.

— Если Мол такой хороший, то почему нам пришлось бежать из его лагеря, как ворам? — с вызовом спросила Бекка.

В глазах Гилбера была ничем не прикрытая искренность.

— Потому, что ты — женщина.

Лицо Бекки покраснело, в желудке почему-то громко забурчало.

— Значит, они держали бы меня как рабыню? И Шифру — тоже?

— Ох, нет, мисси, совсем не так! — Гилбер покачал головой для пущей убедительности. — Это было бы неправильно. Они проводили бы вас туда, куда лежал ваш путь, но сейчас у скадр дела идут неважно; я слыхал, что в некоторых из них остались по два-три человека. Так говорил мне Мол, когда я расспрашивал его. Он сказал, что есть такое место, где сходятся раз в два-три года все вожаки скадр, чтоб узнать общую численность отрядов и обговорить, что происходит на вверенных им территориях. Последний раз два вожака вообще не пришли, и их территории останутся без присмотра, пока Совет не назначит туда новых вожаков из состава других отрядов. Были там и другие вожаки, говорившие, что у них осталось всего по два-три человека.

— Тогда им нужны мужчины, а не женщины.

— Им нужны именно женщины, — ответил Гилбер. — Женщины, которые родят им новых мужчин. — Онемев, она слушала продолжение его рассказа. — Одинокая женщина, то есть путешествующая одна, беглая, все равно никуда живой не доберется. Жизнь за жизнь, гласят Скрижали. Это справедливо. Скадра поможет тебе сохранить жизнь, а ты дашь им жизнь, которая позволит им заселить Приграничье. О, это совсем не так плохо для женщины, сказал Мол.

К ней будут относиться по-королевски, ей не надо будет… обслуживать мужчин… как только выяснится, что она понесла. А когда придет ей время рожать, в округе, которую патрулирует скадра, всегда найдется хутор, где ее примут и помогут родить. И если родится мальчик, она свободна идти, куда захочет. А если девочка, ей дадут еще один шанс, прежде чем освободить от этих уз. Это справедливо, сказал Мол, будто старался убедить себя в правильности сказанного.

— Если скадре так нужны сыновья, я могу указать им, где их можно набрать с избытком, — мрачно произнесла Бекка. Черный холм на костях возник перед ее внутренним оком. — Я помогу им собрать богатый урожай сыновей.

Гилбер плотно прищурил веки, его загорелая кожа внезапно побелела.

— Я это знаю. — Он проглотил жесткий ком и откашлялся. — Я знаю, о чем вы говорите, мисси. Через такие места я проходил, когда впервые спустился с гор. — Дышал он рывками — наполовину вздох, наполовину — стон. — Но скадры стараются не подходить к таким местам. Они их называют святынями. Словом — хуторские дела. А скадры — они не хуторские.

Бекка знала, что тут спорить не о чем. Бесполезная жалость Гилбера к брошенным детям ничем не отличалась от ее столь же бесполезного гнева. Но какая от них польза? Слишком много лет пролетело над делами хуторов и скадр и городов, чтобы можно было рассчитывать на какие-то быстрые изменения.

«Но так ведь было всегда, — издевался Червь. — И всегда, всегда будет то же самое. И даже сам Господь не может сказать „нет!“ достаточно громко, чтобы вышибить этих тупых и слепых людей из ржавого круга представлений — „всегда было, всегда будет“?»

Дух Бекки повернулся спиной к мыслям о делах скадры, будто обладал силой, способной стереть с лица земли и скадры, и их ледяное милосердие.

— Ну и пусть катятся к дьяволу в таком случае! А мне надо хоть какую-нибудь мелочь, сказанную ими об этом хуторе. — Ее палец так яростно ткнул в то место на карте, что чуть не прорвал ее.

— Ну… — Гилбер Ливи задумался. — Была одна история. Яйузи дразнил Сарджи, что тот такой тщедушный. Яйузи сказал, что дивится, почему такому ничтожеству, как Сарджи, вообще дали выжить. А Сарджи ответил, что на его хуторе быть малорослыми не стыдятся. Он сказал, что у них там есть один мужчина ростом с девятилетнего мальчишку. И тут Лу почему-то сбил его с ног и велел заткнуться и не болтать ерунду. Но я не считаю, что у Сарджи хватит мозгов сочинить такую байку.

— Он ничего не сочинил, — ответила Бекка. — Он сказал чистую правду, и именно это не понравилось Лу. О, Гилбер, если эта карта верна и мы находимся близко к хутору, давай начнем его искать!

— Дружелюбный народец, а?

— Куда лучше! — Лицо Бекки под грязью светилось радостью. — Это дом друга!

23

Одиноко жил пахарь в соседней округе.Землю он не пахал, а земля тосковала о плуге.Был женат, но ребенка жена не качала,А земля без семян все дичала, почти что кричала.Он ребенка нашел… Где и как это было,Мы не знаем. Возможно, что просто в могиле.Умным людям до этого нету ведь дела.Важно только одно — как земля улыбалась и пела…

Немая девушка, делившая с Виджи его дом, даже если она стояла на одном месте, производила впечатление всегда готовой нестись куда-то. Сейчас она протягивала Бекке свежевыглаженный лоскут чистой тряпки. Но за этим простым и радушным жестом явно ощущалось напряжение всего ее тела, готового куда-то лететь, и рыжих глаз, бегающих из стороны в сторону в поисках наилучшего пути для бегства. Стараясь не вспугнуть ее, Бекка взяла тряпку и поблагодарила девушку, хотя, по правде говоря, у нее у самой нервы были напряжены до предела странными выходками немой.