Когда погода тиха, то промышленник выезжает в двоелючной, или чаще в однолючной байдарке, подгребает к тому месту, где ожидает, что кит вынырнет и старается попасть под перо хвоста, или под боковые перья, называемые иначе ластами; ибо от полученной раны в сие место животное скорее умирает. Таким образом, избрав удобный случай, бросает стрелу и отгребает прочь, ибо кит, почувствовав рану, кидается с великим стремлением и может или разбит байдарку хвостом, или опрокинуть оную произведенным от сильного движения волнением. Каменное острее остается в ките, a шест на воде. Промышленник отъезжает, будучи уверен, что пораненный им зверь издохнет в третий иди четвертый день и всплывет на верх. Тогда притаскивают труп его к берегу, если его увидят; a иначе он остается на волю ветра и иногда столь далеко занесен бывает, что китов, убитых около Кадьяка, находили выкинутыми на берег Уналашки. Случается, что промышленник ездит целый день за китом, изыскивая удобное время поранит его.
Всякий занимающийся ловлею китов имеет на каменном копьеце особливый свой знак, по которому узнают, кто кита убил. Знаки сии записаны в конторе Компании, которая отдает одну треть животного добывшему его, оставляя две трети себе: но Американец обыкновенно часть свою делит по товарищам, из которых каждый тоже делает. Из застреленного кита вырезывают довольно большой кусок мяса около того места, в которое ранен, и кидают прочь; ибо мясо сие уже испортится и посинеет.
Когда выкинет на берег не застреленного, но умершего самим собою кита: то Американцы в таком только случае употребляют в пищу мясо оного, когда птица клюет его и звери едят; иначе опасаются дотрагиваться до него, почитая то животное издохшим от заразительной болезни.
Для перевозки китов в селения, режут их на куски, и уверяют, что несравненно легче резать их простым железным ножом, нежели острым с укладом. Для получения из кита большего количества жиру, Русские и Американцы почитают нужным дать ему полежать, чтоб он прокис.
Коняги уверяют, что киты кормятся не сельдями, но тою же маленькою рыбкою, которую едят палтусы и треска.
Морская Касатка (Dauphin de Mer).
Животные сии водятся около всех берегов; но более, кажется, около Курильских островов. Их почти и ловит нигде не стараются, ибо мясо их и от самих диких почитается невкусным; почему употребляется оное в пищу тогда только, когда случайно находят сие животное выкинутым на берег.
Касатки большие враги китов, хотя часто плавают с ними вместе; нападают всегда по несколько на одного, и по проворности своей увертываются от ударов хвоста их, грызут их острыми своими зубами и больно мучат, так что кит иногда испускает ужасный рев и выпрыгивает вон из воды. Касатки, умертвив сие огромное животное, съедают только щеки его и язык, остальное же нередко бывает выкинуто на берег и достается людям. Касатки едят также и тюленей, которые, увидев их, бросаются к берегу, куда первые не подходят близко. Промышленники стараются пользоваться сими случаями для изловления тюленей.
Морская Свинка (Marfouin)
Водится близ берегов и в отдалении от оных: около Кадьяка же, более по северную оного сторону, где Коняги ловят их для пищи, ибо мясо морских свинок довольно изрядно. Бьют их стрелами с досок, y коих копьецо делается особливым образом, дабы могло удержаться в слабой коже и жире сего животного, когда оно пораненное нырять начнет. Свинка несколько секунд только на воде бывает, в которое время и стараются стрелять в нее. Зимою они столь осторожны, что увидев байдарку, не показываются более на поверхности моря. Они находят, кажется, удовольствие толпиться около судна и обходит оное, особливо при свежем ветре, но если одну только поранит острогою, то в туже минуту все скроются.
Белуга
Животное сие весьма разнится от рыбы сего имени, и мне крайне жаль, что я никогда не видал оного; ибо белуга не точно еще кажется описана. Сказывают, что голова её походит на конскую, почему может быть и получила она название коня морского от некоторых народов. Иные смешивали белугу с коровою морскою, хотя между сими животными нет никакого сходства. Белуга заходит временем в Охоту и другие реки, водится в большем количестве в Кинайской губе, где жители из кож их делают байдары, так как и народы живущие на северной стороне Аляксы далее Угашинских.
Птицы земляные.
Белоголовый и белохвостый орел находится во всей Северо-западной Америке и на островах к оной прилежащих. Молодые имеют серые хвосты, перья из которых употребляют к стрелам, как самые прочные, для чего только орлов и ловят петлями во время как рыба пойдет в реки. He замечено, чтобы Американские орлы питались иным чем, кроме рыбы и раковин. В Ситхе зимою мы употребляли в пищу птиц сего рода; во мясо их отменно жиловато, черно и неприятно.
Вороны и сороки находятся всюду, только Ситхинские сороки отменны от водящихся в России; ибо вместо белых пятен, имеют лазоревые и прекрасный хохол.
Куропаток, особливо на Кадьяке, очень много; и они отменно вкусны, каковыми может быть еще более показались от недостатка хорошей дичины; ибо и ушки дикие отзываются употребляемою ими пищею) как-то рыбою и морскими растениями. Зимою куропатки также бывают белые.
На Кадьяке видел я жаворонков: впрочем больших земляных птиц не помню; a есть нескольких мелких, не весьма замечательных.
Весною прилетают два рода куликов: одни небольшие пестрые, прекрасные собою; другие же совершенно черные, ноги у сих белые, нос красный, и такие же обводы около глаз. но куликов обоих родов должно более причислить к береговым птицам, ибо первые живут всегда на берегу моря, a вторые водятся более около отделенных скал. Черный кулик, увидев человека, летает беспрестанно над его головою и кричит: почему промышленники тюленьи не любят сию птицу за то, что она криком своим хочет, кажется, остеречь сих животных от готовящейся им погибели, и часто спугивает их тем с места. Островитяне радуются, когда застрелит черного кулика. Чайки также вьются над годовою человека и кричат: но только тогда, когда он находится близ того места, где птица сия яйца кладет. Яйца черных куликов величиною с куриные и очень вкусны.
На Кадьяке водится третий род весьма мелких куличков, которые появляются только зимою великими стадами, и садятся по берегу столь тесно между собою, что одним зарядом убивают иногда по сороку и по пятидесяти сих птичек, имеющих очень хороший вкус.
Кинайцы украшают луки свои желтыми перьями одной птицы, столь редко ловимой, что немногие из диких видали даже оную. Величина её, сказывают, поболее сороки.