— Хорошо, допустим. Но что ты тогда предлагаешь делать?
— Ты уже спрашивал. А я — уже отвечал.
— Ответь еще раз.
— Пока что — отдыхать и ждать. Вега появится сам, вот увидишь, — Киммерион откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен. Рагдар, коротко выругавшись, встал и вышел из гостиной, чуть не столкнувшись с Ниалэри, которая несла на подносе письма.
Девушка вскрикнула от неожиданности, и выпустила из рук поднос. Конверты веером разлетелись по ковру.
— Ой… — Ниа упала на колени, и, едва сдерживая рыдания, принялась собирать письма.
— Прости, пожалуйста… — покаянно проговорил оборотень, опускаясь рядом, и помогая ей.
Ниалэри подняла голову, и удивленно посмотрела на варвара. Еще никогда и никому не приходило в голову извиняться перед ней за ее собственную неловкость.
Их взгляды встретились.
— Я не хотел тебя напугать.
— Ничего страшного, господин…
— Меня зовут Рагдар. Не надо меня "господинить", — улыбнулся северянин.
— Как скажете, господин Рагдар… Ой!
Оборотень рассмеялся.
— Держи. Кажется, все, — он протянул девушке собранные письма. — ты не могла бы показать мне сад? — неожиданно для себя спросил варвар.
— Да, конечно… только спрошу, не надо ли чего-нибудь милорду маэстро, и приду…
— Я буду ждать тебя на террасе, — он поднялся на ноги, подал руку Ниалэри, помогая ей встать, и пошел к выходу.
Рыжая смущенно посмотрела ему вслед. Потом бегом влетела в комнату, отдала Киму письма, спросила, нужна ли она ему еще, или же может быть свободна.
— Конечно, иди, — эльф с интересом посмотрел на Ниа. — Если не секрет, куда ты?
— Господин Рагдар попросил показать ему сад… — девушка залилась краской.
— Тогда тем более иди, — улыбнувшись, сказал Ким. — И не бойся его — он очень хороший человек, и ни в коем случае не обидит тебя.
Сравнявшись цветом со спелой вишней, Ниалэри вылетела из гостиной.
Вот бы у них что-нибудь получилось, — подумал про себя вампир, вскрывая первое письмо, на обороте которого стояла четкая, угловатая роспись нового главы Императорского театра, Сьена Чжана, выходца из Париаса, но пожалованного дворянина Империи. Содержание послания было предсказуемо. Сьен Чжан просил о том, чтобы Киммерион по возвращении из своего путешествия встретился с ним, дабы обсудить "некоторые вопросы, связанные с Бельвегором Белым Эльфом". Второе письмо было из банка — Кима уведомляли о начисленных за последние полгода процентах на его счете. На третьем стояли витиеватые инициалы К.М., и герб рода де Марано — Кайран просил о встрече, ни намеком не упомянув о ее цели. Еще несколько конвертов эльф отложил в сторону, не читая — это были какие-то деловые бумаги.
Наконец, перед ним осталось только два конверта. Одно из них было помечено печатью секретаря лорда Эль'Чанта, само письмо тоже содержало просьбу о встрече с целью решения вопросов наследования. Вампир тихо выругался. Взяв в руки второе, он вздрогнул — на серо-серебристом сургуче не было герба, только сероэльфийские руны — "Вэйлианесс".
Руки Киммериона тряслись, когда он пытался осторожно вскрыть конверт специальным ножом. Лезвие соскользнуло, полоснув по руке — эльф не почувствовал боли, бережно вынимая из конверта сложенный вдвое лист гербовой бумаги.
"Любовь моя, если ты читаешь эти строки — то меня уже нет в живых. Надеюсь, ты получишь это письмо спустя некоторое время, и оно не причинит тебе лишней боли — я смею тешить себя надеждой, что был не столь безразличен тебе, чтобы моя смерть не принесла тебе горя… Хотя нет, я был бы рад, если бы тебе не было больно от того, что меня уже нет.
Только что я получил послание от Александра Здравовича, в котором он сообщает мне, что в скором времени я буду уничтожен — он не заинтересован в том, чтобы — дословная цитата — "в Мидиграде росло поголовье вампиров". Так что я не знаю, успею ли высказать все то, что чувствую к тебе… хотя, опять же, наверное не стоило бы.
Я прекрасно понимаю, насколько тебе неприятна моя любовь. Но ничего не могу поделать — ты, сам того не подозревая, отнял мое сердце, хотя оно тебе и не нужно.
Я знаю, что мы с тобой еще увидимся — буквально через несколько часов, может, даже меньше. И задолго до того, как ты получишь это письмо. Не держи на меня зла за то, что я буду лгать и делать вид, что еще не знаю о том, что судьба моя предрешена.
Зачем я все это пишу? Не знаю, просто не могу держать это в себе. Ты не представляешь, сколько раз я проклял то, что ты родился не серым эльфом. И еще больше раз я благословил тот день, когда впервые увидел тебя…
Ладно. Я вообще не должен этого писать. Прости меня, если можешь. И… не забывай меня, хорошо? Не горюй, не грусти — просто помни, что я был.
Прости и прощай, любовь моя…
Вэйлианесс."
Чернила местами немного расплылись — наверное, Вэй плакал, когда писал это, — подумал Ким. Подумал совершенно отстраненно, словно бы о ком-то чужом, о ком-то, кто прошел мимо, не имея никакого отношения к самому Киммериону. Вампир не замечал, что кровь из порезанного запястья капает на бумагу, оставляя поверх изящной эльфийской вязи алые пятна.
Образ серого эльфа внезапно с пугающей четкостью встал перед глазами.
И тогда Ким закричал от нахлынувшей внезапно боли.
Когда Рагдар и льнущая к нему Ниалэри вернулись в гостиную, Киммерион был мертвецки пьян. Увидев, что в помещение кто-то вошел, эльф попытался встать, пошатнулся, и едва не рухнул на пол.
— Ого! — варвар подхватил вампира, не давая ему упасть, осторожно посадил на диван. — Ким, что случилось?
— Ничего больше не случилось… все уже давно случилось, больше случаться нечему… Какой же я идиот… — пробормотал тот, и отключился.
— Что с ним? — недоуменно спросил северянин, обращаясь уже к Ниалэри.
Девушка, наклонившись, подобрала с пола вскрытый пустой конверт, посмотрела на печать, и горестно вдохнула.
— Ему просто было очень больно и одиноко, — неопределенно ответила она. — Если милорд маэстро захочет — он сам вам расскажет…
— Хорошо, — Рагдар поднял Кима на руки. — Где его спальня?
Уложив эльфа в постель, варвар проводил рыжую до ее комнаты.
— Спокойной ночи, — он осторожно поцеловал ее в щеку, развернулся, и сделал несколько шагов по коридору, туда, где располагалась отведенная ему спальня.
Но что- то заставило северянина остановиться и обернуться.
Ниалэри стояла в дверях, по ее щекам текли слезы, а в глазах застыла немая обида.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});