Читать интересную книгу Почетный караул - Джеймс Коззенс

Ботвиник открыл дверь без таблички между А-4 и кабинетом начальника штаба и, охнув от неожиданности, остановился на пороге.

— Прошу прощения, сэр, — сказал он. — Я думал, здесь никого нет.

В комнате стояло несколько письменных столов, часть из них была сдвинута в угол, другие располагались в живописном беспорядке — видимо, этим помещением редко пользовались. За одним из столов, положив ноги на крышку, с журналом, раскрытым на странице комиксов, сидел подполковник Каррикер.

— Привет, Ботти, — сказал он.

Ботвиник внимательно посмотрел на подполковника. Каррикер поднес к губам дымящуюся сигарету и затянулся. Ботвиник заметил, что пальцы у него дрожат. Сквозь загар просвечивала бледность, лицо грустное и чуть припухшее, глаза налиты кровью.

— Хотел взять бланки, сэр, — сказал Ботвиник. Он быстро подошел к шкафу и выдвинул ящик.

— Какие новости, Ботти? — спросил подполковник Каррикер.

— Сегодня я еще ничего нового не слышал, сэр, — сказал Ботвиник. — А вот вчера мы пытались вас разыскать. Генерал хотел с вами поговорить.

— Зачем я ему понадобился?

— Мне об этом не сообщили, сэр.

— Кончайте придуриваться, Ботти. В чем дело? Он что, здорово на меня разозлился?

— Видите ли, сэр, мы пытались дозвониться к вам на квартиру. В конце концов полковник Моубри сказал, чтобы я больше не звонил. Думаю, что генерал об этом знает.

— Что он делает сегодня утром?

— Думаю, сегодня генерал очень занят. Вчера вечером прилетели генерал Николс, зам. начальника штаба ВВС, и генерал Бакстер из службы генерального инспектора, и он, скорее всего, будет с ними; хотя, кажется, генерал Бакстер в полдень улетает.

— Как, по-вашему, мне следует поступить?

Ботвиник достал пачку бланков и аккуратно задвинул ящик на место. Колючие глазки вспыхнули. Он с задумчивым видом надул губы и сказал:

— Может, доложить полковнику Моубри, как только он придет, что вы здесь, сэр? Думаю, вам стоит с ним поговорить. Не могу утверждать с полной уверенностью, но мне кажется, вчера шел разговор о том, что вы должны извиниться перед офицером, которого… ну, с которым случилась эта история в четверг. У него серьезная травма.

— Где он сейчас?

— В госпитале авиабазы, сэр.

— Может быть, сходить туда?

— На вашем месте я бы не стал этого делать. Во всяком случае, до разговора с полковником Моубри.

— В общем, я влип, а?

— Боюсь, что так, сэр. Я случайно узнал, что генерал приказал подготовить бумаги — обвинительное заключение и прочее.

— Да, я тоже слышал. — Подполковник Каррикер трясущимися пальцами зажег новую сигарету и бросил спичку на пол. — И куда эти бумаги направили?

— Их пока задержали, — сказал Ботвиник. — По-моему, генералу удалось убедить полковника Росса.

— Полковника Росса? — Подполковник Каррикер с минуту помолчал. — Не думаю, — сказал он. — Уж он не упустил бы случая меня прищучить. Не виляйте, Ботти. Давайте начистоту. Что все-таки произошло?

— Да много чего. — Ботвиник задумчиво посмотрел в прямоугольник двора. — Друзья офицера, которого вы ударили, здорово разозлились или просто использовали инцидент как предлог. Вчера вечером они попытались ворваться в гарнизонный клуб, куда им вход воспрещен. Напали на зам. начальника полиции, и теперь шестеро из них под арестом. Насколько я знаю, генерал докладывал в Вашингтон. — Он помолчал. — Скажу вам по секрету, сэр, утром поступила телеграмма, которую генерал еще не видел, но ему доставят ее в ближайшие полчаса. Несколько минут назад я направил ее вместе с другими сообщениями к полковнику Ходену. Какое-то информационное агентство опубликовало сообщение со ссылкой на Оканару о том, что цветной офицер избит белыми военнослужащими и находится в госпитале. Видимо, это искаженная версия того, что случилось в четверг. Штаб ВВС потребовал принять срочные меры.

— Чем это может кончиться, как вы думаете?

— Может кончиться большими неприятностями, сэр. Думаю, Вашингтон твердо решил избегать беспорядков и ни в коем случае не предавать гласности сведения о трениях с цветными военнослужащими. Так что мой совет — поговорите с полковником Моубри, сэр. Я как раз собирался пить кофе. Прихватить на вашу долю?

— Да, пожалуйста, — ответил подполковник Каррикер.

* * *

Гарнизонная столовая номер два — низкое желтое строение с кухней, расположенной под прямым углом к основному сооружению, — вытянулась между рядами общежитий для несемейных офицеров на берегу озера Оберон и самым восточным зданием АБДИПа — отделом анализа действий бомбардировочной авиации.

В четверть восьмого у дверей столовой всегда выстраивалась очередь, тянувшаяся через все помещение, а иногда даже спускалась по ступеням крыльца. Такая же очередь шла к буфету. Ряды непокрытых дощатых столов, каждый из которых был рассчитан на 12 человек, несмотря на огромную очередь, были полупустыми — большинство ели наспех, и поток выходящих посетителей был не меньше, чем желающих войти.

Дневальные на раздаче трудились в поте лица. Входные и выходные двери столовой хлопали каждую секунду. Кипы металлических подносов в начале прилавка быстро уменьшались по мере продвижения очереди. На слой крошеного льда спешно выставлялись тарелки с ломтями дыни трех сортов. Десятки стаканов фруктового сока, также обложенные крошеным льдом, расхватывались так быстро, что на их место едва успевали ставить новые. Конвейерная лента доставляла из кухни на паровые столы сковородки с омлетами и яичницей, жареным беконом, ветчиной и колбасой. Как только подавальщики опустошали одну ленту, другая, проходящая над горячей водой, тотчас начинала работу. Металлические корзинки с рогаликами, булочками и печеньем вынимались из духовых шкафов и вываливались в открытые емкости на прилавке. Один дневальный был занят тем, что выкладывал на широкий поднос кубики масла размером в квадратный дюйм, на которых было вытеснено: «Покупайте облигации займа!», «Не забывайте про Пёрл-Харбор», «Укрепляйте нашу авиацию». Другой непрерывно пополнял ряды пинтовых бутылок с молоком в желобе со льдом. Еще двое дневальных разливали из больших кофейников кофе и выставляли чашки на прилавок.

В конце раздачи сидела ефрейтор ЖВС, пробивала чеки и бросала их на подносы. После этого гражданская кассирша собирала чеки, получала деньги и с лихорадочной поспешностью давала сдачу. Подхватив подносы, люди быстро рассаживались на свободные места; полдюжины дневальных убирали грязную посуду и вытирали столы влажными тряпками. В углах зала уже включили большие вентиляторы. Над столами, очередью и прилавками слышался беспрестанный гул голосов, шарканье ног, грохот подносов и звон тарелок. В теплом влажном воздухе стоял запах бекона, кофе и табачного дыма.

Недалеко от входа завтракали начальник штаба ЖВС капитан Бертон, лейтенант Липпа и лейтенант Турк. Чтобы удобнее было разговаривать, капитан Бертон и лейтенант Турк сели по одну сторону стола, а лейтенант Липпа — по другую.

Лейтенант Турк уже закончила есть — ее завтрак состоял лишь из стакана сока, чашки кофе и булочки. Она тщательно вытерла край стола бумажной салфеткой, положила локти на стол и закурила сигарету. Лейтенант Липпа еще доедала свой завтрак — половину дыни и тарелку кукурузных хлопьев. Перед капитаном Бертон стояли дыня, овсяная каша, яичница с ветчиной и две горячие булочки, и она заметно отстала от своих подчиненных. Ела она с отменным аппетитом, но на полном, красном от загара, чисто вымытом лице была написана тревога.

— И после постановления от первого сентября порядок остался прежним, — сказала она. — На этот счет было разъяснение в «Штабных новостях». Служащие ЖВС не могут носить других знаков различия, кроме Афины Паллады, независимо от того, в какой род войск их направили. Думаю, скоро положение изменится; но пока что не изменилось. И если полковник Фоулсом говорит Уистер, что это не так, он заблуждается. Она не имеет права носить эмблемы ВВС, даже если ее направили служить в отдел истребительной авиации. И она должна их немедленно снять. Разумеется, я могу приказать ей, но лучше пусть кто-нибудь из вас поговорит с ней неофициально, по-дружески.

— Полковник Фоулсом лично дал ей эти эмблемы, — сказала лейтенант Липпа, — и велел надеть. Он сослался на разрешение штаба ВВС. Ей ничего не оставалось, как пристегнуть их. Дело в том, что Фоулсом пытался к ней приставать и даже давал волю рукам. Ей кто-то сказал, что в этих случаях лучшее лекарство — достать три грецких ореха, ну знаете, такие большие, круглые, — и положить за верхний край чулок. — Она хихикнула. — Говорят, сразу отрезвляет.

Лейтенант Турк скорчила недовольную гримасу и, покачав головой, метнула на лейтенанта Липпу многозначительный взгляд. Лицо у капитана Бертон стало еще краснее, чем прежде. Она смахнула хлебную крошку с натянутой на полной груди безукоризненно чистой рубашки цвета хаки.