Читать интересную книгу Цеховик. Книга 2. Движение к цели - Дмитрий Ромов

я и не сомневался, что это Куренковские дела.

«Друзья все пойманы или убиты, переловили их агенты Смиты», — как спел бы Миша Елизаров. Вот такая матрица получается.

Меня ведут по длинным мрачным коридорам, вызывающим, честно скажу, неприятные чувства. Сколько я видел таких вот казённых зданий за свою жизнь, да и в этом конкретное тоже бывал пару раз, но сейчас не могу отделаться от чувства, что, как всем нам известно из Владимира Семёновича, «коридоры кончаются стенкой».

Разумеется, пулю в затылок я не получаю, и поднявшись по лестнице и пройдя по-другому, более дружелюбно выглядящему коридору, оказываюсь в кабинете Куренкова.

— А-а, Брагин, — кивает он мне не вставая из-за стала. — Герой нашего времени, гроза экономических преступников и неэкономических тоже. А ещё и комсомольский активист. И, ко всему прочему, Казанова, любимец женщин и герой-любовник. Сколько у тебя талантов и различных ипостасей! Про тебя книги писать нужно, или поэмы на худой конец. Такой набор характеристик кого хочешь впечатлит. Бегают девки за тобой, да?

— Здравствуйте, Роман Александрович, — улыбаюсь я. — Судя по настойчивому приглашению с вашей стороны, я не только барышень умею впечатлять.

— Ага, точно, — заговорщицки подмигивает он. — Умеешь. Ну и как она, хороша?

— и жизнь

хороша,

и жить

хорошо.

А в нашей буче,

боевой, кипучей, —

и того лучше.

Идет

пожар

сквозь бумажный шорох.

Прокуроры

дрожат.

Как хорошо!

— Ты мне Маяковским зубы не заговаривай. Я тебя не про жизнь спрашиваю, а про нашу общую знакомую.

— И кто она? Вы про Новицкую? Конечно хороша. Такие деловые качества, как у неё большая редкость. И опыт! И преданность делу Ленина. Правда, в некоторых райкомах тоже имеются достойные кадры. Подрастающая смена, вы в курсе, но это вопрос завтрашнего дня, правильно?

— Ладно, Егор. Хорош голову морочить. Поговорим, как мужчина с мужчиной.

— О женщине?

— Не только. Ещё о тебе. Ты что за цирк в автомобилисте устроил? Почему не сделал, как мы договаривались?

— Так в том-то и хохма, что я всё сделал по нашему плану. А она взбрыкнула. Да и агенты ваши слишком рано прибежали. Кто им сигнал-то послал?

— Вот ручка, бумага. Бери, пиши. Кто тебе эта Новицкая? Ну, присунул ты ей, ладно, дело молодое. И что, может, теперь жениться планируешь? Но, я тебя разочарую. Таких, как ты в её постельке знаешь, сколько побывало? Что на ней свет клином сошёлся что ли? Ты пойми, она ведь позорит образ комсомольца. Пиши всё, как было. И не думай, ты правильное дело сделаешь. Тебе за это Родина спасибо скажет. Ну, и не забудет, разумеется, твоих верных решений. Ты для Новицкой никто. Она с тобой развлеклась и забыла, а сама сейчас кому-то ещё глазки строит и ноги готовится раздвинуть.

— Роман Александрович, — удивлённо говорю я. — Я сейчас, кроме слова присунул, вообще ничего не понял. И то неясно кто присунул, кому и что именно.

Он молчит и смотрит на меня усталым и печальным взглядом. Вроде как, он так устал слушать подобную ахинею, что даже говорить об этом не находит сил. Да и смысла не видит. Наконец, глубоко вздыхает.

— Егор, ну ты чего, как маленький-то. Дурачишься… Можно подумать, мне охота здесь сидеть в воскресный вечер. Надо написать. Надо. Давай я тебе продиктую что ли, что писать. Подробности не надо, только факты. Раз-два и по домам.

— А потом?

— А потом всё только лучше станет. Ты даже представить не можешь, насколько лучше.

Я качаю головой, будто размышляю. Размышляю, конечно, только не над его словами.

— Роман Александрович, — наконец, говорю, вздыхая так же как и он. — Смотрите. Дочку вашу первым секретарём горкома сейчас не поставят. Опыта маловато.

— А это причём здесь… — вскидывается он.

— Ей бы сейчас райком возглавить, набрать очков в трудовую биографию. Это, допустим, я могу организовать.

— Брагин! А не много ли ты берёшь на себя?

— Роман Александрович, вы не злитесь, вы же и сами знаете. Новицкой скоро на повышение, посидит ещё немного и дальше пойдёт, а тут и Валя подоспеет. А если сейчас Ирину скинуть, поставят не Валю, а кого-нибудь, кто ещё лет десять место будет занимать.

Вижу, что он очень хочет ответить, причём даже что-то неприятное, но молчит.

— Ну, и потом, ещё есть моментик, — продолжаю я. — Артюшкин. Отпустить Каху можно только через его труп. Причём, в прямом смысле. Вы же понимаете. А оно вам надо? Только для того чтобы Валя стала первым секретарём райкома? Там ведь не только Артюшкин. Там ещё и ОБХСС завтра начнёт телодвижения делать.

— Кто? — спрашивает Куренков.

— Баранов.

— Жаба жирная, — кривится он.

— Но я говорю, Новицкая вашей дочери мешать не будет. И даже наоборот поможет. Я смогу её убедить.

— Сможешь? Ты? Ты серьёзно думаешь, что если разок её отодрал, можешь ей говорить, что делать?

— Что вы всё к половым отношениям сводите. У нас с Ириной Викторовной чисто рабочие связи и прекрасное взаимопонимание.

— Рабочие, ага, — кивает он. — Неплохая работа у вас, в таком случае.

— Но, как я понимаю, главный затык в этом всём — это Каховский-старший с его другом в милиции. Да?

Куренков молчит и смотрит на меня с интересом.

— Ну так, давайте его завалим нахрен.

— Чего? — он даже не может слова найти, чтобы выразить насколько нелепую и глупую идею я выдал.

— Есть у вас друзья на Лубянке? Я завтра же могу вылететь и исписать не один такой вот лист бумаги, а столько, сколько нужно. Лев Толстой будет от зависти плакать.

— И чем ты его испишешь? Вообще дурак что ли?

— Придумаем сейчас. Вы же тоже писать умеете.

— Я? — таращит он глаза. — Ну ты и фрукт, Брагин.

— А вы с Артюшкиным уже говорили?

— А это здесь причём? — удивляется Роман Александрович.

— Позвоните прямо сейчас. Всё равно же придётся это делать. Так? Улавливаете мысль? Надо импульс ему придать. Так есть кто-то на Лубянке, желающий схватить Щёлокова за жопу? Ну, не то чтобы схватить, но щипнуть хотя бы.

— Поясни.

— Как думаете, генерал уже отымел Артюшкина? Я думаю, во все возможные ходы. Звоните давайте, предложите встретиться и поговорить. Скорее всего, его уже так