нормальной жизни — добиться наказания тех, кто на него клеветал.
Эрнст Генри обратился к руководителю Комитета партийного контроля при ЦК КПСС Павлу Тимофеевичу Комарову. В войну тот был 1-м секретарем Саратовского областного комитета партии, в начале 1950-х — заместителем союзного министра заготовок. В 1952 году его сделали заместителем председателя КПК при ЦК КПСС Матвея Федоровича Шкирятова, а с 1954 по 1956-й он исполнял обязанности председателя КПК. Эрнст Генри писал:
«2 марта 1953 года я был арестован органами бывшего МГБ по фальшивому обвинению в измене родине.
Из хода следствия для меня выяснилось, что главными источниками обвинения служили клеветнические доносы Кудрова Константина Петровича, моего бывшего заместителя по работе в посольстве СССР в Лондоне (в бюро „Совьет ньюс“), а ныне — ответственного редактора „Москоу ньюс“.
Это подтверждает также тов. Зинченко К. Е., бывший советник посольства СССР в Лондоне, позднее советский заместитель генерального секретаря Объединенных Наций, а ныне ответственный секретарь редакции журнала „Ньюс“ в Москве.
Тов. Зинченко был также арестован в 1953 г. и ему были предъявлены лживые утверждения Кудрова относительно меня. Когда тов. Зинченко решительно опроверг эти утверждения и потребовал очной ставки с негодяем Кудровым, ему было в этом отказано.
Кудров оклеветал ряд честных английских коммунистов, работавших под моим руководством в бюро „Совьет ньюс“. Прошу Комитет партийного контроля расследовать это дело, чтобы привлечь к ответу провокатора-клеветника Кудрова».
Но в любом случае все это осталось в прошлом. Надо было жить и работать.
А как? Ни работы, ни жилья.
Эрнст Генри 22 февраля 1954 года написал письмо Молотову, который в послесталинском руководстве занял одно из первых мест и вернулся в Министерство иностранных дел.
«Глубокоуважаемый Вячеслав Михайлович!
Я был арестован МГБ 2 марта 1953 года.
Освобожден за прекращением дела 13 февраля 1954 года.
Но теперь дороги дальше как будто нет. Я без работы и без жилплощади. Законченная мною большая книга „Кризис лейборизма“ (около 30 печатных листов), принятая Госполитиздатом перед моим арестом, в связи с арестом там застряла.
Я горячо хочу жить и работать. Но и то, и другое стало очень трудно.
Может быть, Вы помните меня. Верю, что Вы скажите мне, что делать. Простите, что отнимаю у Вас время.
С. Ростовский (Эрнст Генри)
Суворовский бульвар, д. 12, кв. 84
P. S. Считаю своим долгом сообщить Вам, что в ходе следствия меня неоднократно и настойчиво допрашивали о моих трех встречах с Вами».
Эрнст Генри не набивал себе цену. В конце сталинской эпохи в недрах ведомства готовилось дело на Вячеслава Михайловича, что сам Молотов наверняка сознавал.
И вот на это письмо Молотов откликнулся. Эрнст Генри получил записку из Секретариата министра иностранных дел:
«Москва, Суворовский бульвар
дом 12, кв. 84
для Ростовского
Прошу Вас позвонить по телефону К 6–71–43 — Смирнову
27 марта 1954 г.»
Относительно жилья в аппарате Молотова Эрнсту Генри посоветовали прежде всего обратиться за помощью в райсовет по месту жительства и в Моссовет. Сказано — сделано. Эрнст Генри пишет:
«Заведующему жилищным отделом
Краснопресненского районного
Совета депутатов трудящихся
Заявление
Я — журналист, пишущий по вопросам международной политики, член профгруппы писателей при издательстве „Советский писатель“, автор нескольких книг (в том числе „Гитлер над Европой“ и „Гитлер против СССР“, вышедших в 30-х годах в СССР и других странах под псевдонимом Эрнст Генри), сотрудник журналов „Новое время“, „Новости“, „Октябрь“ и др.
Большую часть моей жизни я провел за границей на политической и революционной работе, неоднократно сидел в тюрьмах капиталистических стран. В 1941–1946 годах был редактором органа посольства СССР в Лондоне и представителем Совинформбюро в Англии. В последние годы работал над книгой „Кризис лейборизма“, принятой Госполитиздатом.
В 1946 году, когда я был вызван в Москву и стал работать в Совинформбюро в качестве старшего редактора, мое учреждение не смогло предоставить мне жилплощадь, и мне пришлось проживать в комнатах по частному найму, платя по 500–600 рублей в месяц. Раз семь или восемь я перебирался с места на место. В 1949 году я обратился к заместителю председателя Моссовета тов. Николаеву Георгию Васильевичу с просьбой предоставить мне жилплощадь. Тов. Николаев был очень любезен и внимателен, но отказал и сказал мне: „Ваше положение безнадежно“.
2 марта 1953 г. я был арестован органами бывшего МГБ по неправильному обвинению. Дело до суда не дошло, и 13 февраля 1954 года я был освобожден за прекращением дела.
В настоящее время мои договорные отношения с Госполитиздатом возобновлены. Я заканчиваю для него мою книгу. Сейчас мне негде жить. Только благодаря содействию руководства МВД я временно прописан в комнатке сестры (11,93 кв. м.) на три месяца.
Паспорт у меня московский.
Прошу поставить меня на очередь на получение жилплощади.
Не могу поверить, что мне вновь ответят: „Ваше положение безвыходное“ или что ответ будет фактически означать то же самое.
6 апреля 1954 г.»
И такое же заявление Эрнст Генри отправил в Моссовет.
Заместитель председателя Исполкома Московского совета Дмитрий Петрович Лебедев 18 июня 1954 года ответил ему коротко: «Ваше заявление о предоставлении жилой площади рассмотрено. Удовлетворить Вашу просьбу Московский Совет не имеет возможности».
Эрнст Генри вновь обратился к Молотову:
«Глубокоуважаемый Вячеслав Михайлович!
В феврале, после моего освобождения из заключения в связи с прекращением моего дела, я решился обратиться к Вам с просьбой о содействии, так как не имел ни работы, ни жилья.
В отношении работы мое положение урегулировалось: я пишу для журналов „Международная жизнь“ и „Новости“. Госполитиздат возобновил со мной договор об издании моей книги.
В отношении жилплощади мое положение остается безнадежным. До 1 декабря мне разрешено милицией проживать в маленькой комнате моей сестры и ее дочери. После этого мне грозит перспектива очутиться на улице.
По совету тов. Смирнова из Вашего секретариата я обращался в Моссовет (к заместителю председателя Моссовета тов. Д. П. Лебедеву) и в Краснопресненский райсовет (к тов. Грибкову). Я получил отказ от обоих учреждений, несмотря на то, что в общей