Я стал биться с поганым уродцем, стал его одолевать понемногу и с каждым моим ударом отступал Кощевит. И как коса косит траву, так косили мои родичи великанов, как сокол ясный летит на голубушек сизых, так летел Мал-стар Дедок на исполинов, поражая тех своей дубиною булатной, как волк серый несётся на кудрявых овечек, точно также нёсся Всевед на своих врагов, колошматя тех своею богатырской булавой. И как орёл хватает свою добычу когтями хваткими, так вот хватали они асилков да ломали им шеи! По сию пору лежат там кости великановы, долго будут там лежать и дубины их исполинские, – вся толпа тотчас захлопала в ладоши, а ратники застучали древками копий и мечами о свои щиты, одобряя мощь да удаль дедов.
– Деды Земнородные, старые богатыри! – воскликнул кто-то. – Велика ваша мощь, и она не выветрилась со временем.
– Воистину так! – сказал Дед-Пасечник. – Со временем лишь умножилась наша мощь точно так же, как похорошела Земля и стало ярче Солнце. Но Кощевит оказался не так прост, как мне показалось. Когда бился я с ним, он вдруг достал невесть откуда кинжал и всадил его мне в спину.
– Неужели тебя можно убить каким-то кинжалом? – спросил Беленир. – Я думал, ты бессмертен.
– И я тоже думал, что вы бессмертны! – добавил Стрезибор пьяным голосом.
– Да, вы, воины, думали верно, – ответил Дед-Пасечник, тяжко вздохнув. – Мы бессмертны, но убить нас можно. Иначе бы, отчего мы ковали для себя доспехи? Но сразить Земнородного сына может лишь величайшая сила.
– И что же, кто может вас убить? – удивился Стрезибор.
– Разве что боги и божичи! – ответил дед удручённо. – Но им это незачем. Разве что если они не такие, как Кощевит.
– Так был ли опасен для тебя тот кинжал, что всадили тебе в спину? – спросил Беленир.
– Да, он оказался чуть ли не смертельным! И я тому немало удивился и ужаснулся! – держал ответ Дед-Пасечник. – Я впервые за всю свою долгую жизнь потерял сознание! Со слов родичей я потом узнал-проведал, что им удалось прогнать окаянных асилков, а Кощевит просто-напросто взял и куда-то исчез: его они не встретили на поле боя. Меня же привёл к чувствам знатный отвар Всеведа.
– Но ты сказал, что убить Земнородных может лишь величайшая сила, – поразился Беленир, а его товарищи навострили уши, чтобы выслушать Деда-Пасечника, но тут вместо него ответил Всевед:
– Да, он так сказал! Видать, сила нечистая, проклятая стала сильнее, окрепла. Не знаю, Кощевит ли это стал таким могучим или этот кинжал отковал сам Мидир, главнейший и старейший из врагов мира, но Дед-Пасечник чуть не умер: я едва сумел его спасти, ибо он был уже за межою смерти. Коли бы я не постигал прежде врачевание, то мы бы навсегда потеряли доброго пчёльника. И мир лишился бы защитника пчёл, а без него они, возможно, и вовсе могут исчезнуть и тогда без опыления многие растения погибнут, грозя голодом земле и людям.
– Это было бы страшно, – сказал Беленир, – но вы обещали рассказать и о горбатом карле.
– Обещать-то мы не обещали! – заметил Дед-Пасечник. – Обещание – это высоко сказано. Всевед лишь молвил, что о нём будет сказано. И я расскажу, ежели он так рёк. И прибавлю на будущее: не спешите давать клятвы, но ежели дали – исполните. А теперь про карлика. Прозвище его Гаркунец, а имени его никто уже не помнит, окроме его самого, да и то вряд ли. Его мы поймали на поле брани, скрутили и связали узлами крепкими. От него мы выпытали, что он воришка наёмный. Но, как ни бил его Мал-стар Дедок поленом осиновым, больше от него мы ничего не узнали. Готов поспорить, его нанял Кощевит, чтобы вас ограбить: украсть коня богатырского и меч булатный. Кощевит, подлец, о многом проведал – у него много слуг.
– А что с карлой случилось? – спросил Стрезибор.
– Ночью негодяй перегрыз верёвки, – ответил Мал-стар Дедок, – сгрыз полено, каким я его бил и украл нашего коня, какого нам подарил Каукис для ношения поклажи. Мы не следили за карлой, так как лечили Деда-Пасечника, и зря. Да, и как мы пустились в обратный путь, нашли того жеребца: он загнал его до смерти. Случайно карлик не украл у вас ничего?
Тут Беленир, Всесвятлир, Брисинор и Волнозор поведали всё, что знали: каждый дополнил рассказ о карле и воровстве своими замечаниями, молвив о своей роли и, сказать, чуточку её приукрасив. Когда же сказ долгий был окончен, и витязи перевели дыхание, а деды покачали головами, выслушав их, в одном окне, которое было ещё не закрыто ставнями дубовыми, показались тёмные очертания большой птицы. Затем кто-то заговорил:
– Заслышав печальные али недобрые вести, люди погружаются в глубокое озеро забот, но важно не погрузиться с головой, ибо тогда омут-водоверть завлечёт навсегда! – лишь потом все заметили, что говорила та птица, щёлкая клювом.
– Здравствуй, Ведан! – поприветствовал птицу Всевед, признав в ней вещего ворона.
– И вам всем привет! – сказал Ведан. – Недобрые новости принёс я вам, потому и сказал те речи. Кощевита видел я, и направлялся он к Идогурну. Видно, сговорятся они и придумают какой коварный замысел.
– Что же нам делать, простым людям? – зароптал народ в гриднице.
– Великие духом совершают подвиги и ведут за собой рати, – закаркал ворон, и в его очах загорелся пламенный отсвет, – иные же взирают на них снизу вверх, пока не пробьёт час урочный их храбрости. Вот и смотрите на великих духом, а как отвага вольётся в ваше сердце, так и бейтесь бок о бок с ними.
– Мы слушаем глупую птицу, до чего мы дожили! – промолвил Стрезибор и схватил свой тугой лук, стоявший подле него. С быстротой молнии он натянул его и нацелился на Ведана. Никто и глазом моргнуть не успел, как стрела сорвалась с тетивы крепкой и быстрее ветра понеслась прямо в премудрого ворона. Все думали, что пришёл ему конец и более не прокаркает он вещих речей. Когда же все глянули на Ведана, то увидели, что тот поймал стрелу своим клювом и стоит как ни в чём не бывало. Он перекусил её древко и гневно прокаркал:
– Порой кто удаляется от нечисти, бывает оскорбляем теми, кому сделать это сложнее! Я не глупая птица, я Ведан провозвещающий, говорящий будущее и смотрящий мудрым взглядом в прошлое, за моими крыльями века, в одном глазу – память, в другом – мысль.
Тут Беленир устремил ярый взгляд на Стрезибора и обнажил меч, желая вызвать того на бой. Как никак, северный князь чуть ли не