— Да нет еще. — Стражник хитро улыбнулся. — Пока еще нет.
— Сигурд, мы тебе рады, — вступил в разговор второй волкодлак. — Но кто твои спутники?
— Мои друзья, — уверенно сказал Сигурд.
— Люди? — Стражник чуть принюхался и уверенно сказал: — Еще и маги.
— Да, люди. — Сигурд чуть нахмурился. — А что, это важно?
— Да нет вообще-то, — пожал плечами стражник. — Но ты же знаешь, так полагается. — Он повернулся к нам. — Назовите свои имена, уважаемые гости, и цель визита.
— Эгмонт Рихтер, — спокойно сказал маг, опередив меня буквально на мгновение. — Это — Яльга Ясица, моя ученица. У нас дело к конунгу.
Стражник кивнул. Было ясно, что мы не первые и далеко не единственные, у кого к здешнему конунгу образовалось какое-то дело. Сдается, эта самая конунг пользуется просто невероятной популярностью — для того и дорогу промостили! — и стражникам уже изрядно опостылели всякие чужеземцы. Ну или просто были не в новинку.
— Что же, — чуть нараспев произнес он, очевидно, фраза была ритуальная. — Мы рады приветствовать вас в Арре, господа маги. Также мы рады возвращению Сигурда. Проходите, и да сопутствует вам удача.
— Сигурд, а почему у вас ворота закрыты? — спросила я, едва дождавшись, когда мы хоть немного отойдем от стены.
Во всех городах, даже самых маленьких, ворота открыты, пока не стемнеет. Обоз, может быть, подойдет или еще чего. Впрочем, вряд ли у Арры такие бойкие торговые отношения. Да и лес рядом, чего там только не водится.
Юные девы с корзинками, например. Или злобные комары.
— Так это ж не что-нибудь! — с гордостью откликнулся волкодлак. — Это ж Главные Врата! Через них послов водят, гостей важных, ну и так далее. Как гость подойдет, так Врата и откроют. Красиво получится. А дальше на восток есть другие ворота, так они до самой ночи открытые. Только туда идти далеко, вот я и подумал: зачем оно нам надо по бурелому бродить…
— Правильно подумал, — пробормотала я и ожесточенно поскребла ногтями укушенное запястье.
Прямо от ворот начиналась улица, выстланная широкими досками. По обеим ее сторонам виднелись домики — как правило, тоже деревянные, но попадались и каменные. Палисадники, огороды, хозяйственные постройки; у заборов бродили куры, и то там, то сям слышалось заливистое кукареканье. В канаве плавало несколько утят. Судя по всему, с живностью в Арре было неплохо, но меня немедленно заинтересовал вопрос — есть ли тут коровы, а если есть, то почему улицы такие чистые? Корова не утка, в луже плескаться не станет. Ее на пастбище гонять надо, а я сильно сомневалась, что даже золотой дракон способен повысить коровью сознательность.
Корова, это я знала твердо, дает два продукта: навоз и молоко. Если нет признаков одного, то есть вариант, что со вторым здесь тоже проблемы.
Я хотела прояснить у Сигурда молочный вопрос, но оборотню было не до меня. Он явно сдерживался, шагая куда медленнее, чем ему хотелось, но я все равно едва за ним поспевала. Мы прошли по улице вверх, миновав два поворота, свернули на третьем к северу и остановились у первого же дома. По мне, он почти не отличался от остальных — деревянный, в два этажа, с почти лыкоморскими наличниками, у окна растет береза, — но на лице у Сигурда была написана такая невероятная смесь эмоций, что я невольно отвела взгляд. Мрыс эт веллер, завистливо взвыла какая-то крошечная часть меня. Неужели вот это и называется «вернуться домой»? Почему, ну почему у меня нет дома?
Помедлив, волкодлак открыл калитку и прошел внутрь. Мы с Эгмонтом переглянулись, но Сигурд нетерпеливо сказал:
— Что вас там, василиски сожрали?
Рихтер пропустил меня вперед, потом зашел и закрыл за собой калитку. Оборотень шагнул к крыльцу, но тут дверь распахнулась — и на пороге возникла девочка лет пятнадцати, отдаленно похожая на Сигурда. Еще мгновение спустя она со счастливым визгом повисла у волкодлака на шее.
Естественно, такая акустическая атака не могла не возыметь последствий. Через несколько секунд во дворе собралась вся Сигурдова семья, включавшая помимо родителей, как выяснилось, еще двоих волчат неопределенного пола, ухитрявшихся быть одновременно во всех концах двора. Когда от них потребовали сменить облик и поприветствовать брата по-человечески, волчата оказались мальчишками лет по десять — двенадцать. Они и в человеческом облике были такие же шустрые.
Справедливости ради стоит отметить, что о нас вспомнили практически сразу.
— Сигурд, — минуты через три сказала его мать, мимоходом приструнив одного из младших сыновей, — возможно, ты представишь нам своих друзей? Хильда, оставь брата в покое, он и так устал!
— Конечно. — Волкодлак осторожно отцепил от себя сестренку. — Яльга Ясица, Эгмонт Рихтер. Люди, маги. Если бы не они, меня бы здесь еще долго не было. Возможно, вообще никогда.
Виргас серьезно склонила голову.
— Мы очень рады приветствовать друзей нашего сына. Наш дом — ваш дом. Я так понимаю, все голодны? — (В этот момент мой желудок отчетливо заурчал, и я с трудом выдавила смущенную улыбку.) — Значит, так, сначала вас надо накормить. Остальное — потом.
6
…Не далее как через час я сидела за столом напротив Сигурдовой сестренки и сосредоточенно решала вопрос, войдет ли в меня еще кусочек яблочного пирога. Посреди стола стоял высокий кувшин с холодным молоком, на который я смотрела ласковым, но сытым взглядом.
Зря говорили, что оборотни — негостеприимный народ. Так хорошо меня еще нигде не встречали, и мне было даже немного неловко. Утешало только то, что в нашей компании я негласно считалась младшей, и особенно умных речей никто от меня не ждал. Да и какие могут быть речи, когда Сигурд — сын и брат — вернулся домой?
Я была чистая, мрыс эт веллер, — о, какое же это блаженство! Вчера семья дель Арден топила баню, и сегодня понадобилось только подбросить немного поленьев. Меня как девушку пропустили вперед, а после Хильда, сестра Сигурда, одолжила мне платье — короткое, по обычаю оборотниц, едва прикрывавшее колени. Я попробовала было отказаться, но мать Сигурда сурово заявила, что, может, в Лыкоморье и принято, чтобы гости после бани в простынях ходили, так пусть в Лыкоморье и ходят, а здесь приличный дом, и нечего их перед людьми позорить. Возразить было нечего, да и кто бы мне дал!
Последние несколько лет я проходила в штанах, исключая разве что эпизод на новогоднем празднике, с наколдованным шелковым платьем. А эта юбка вдобавок была самой короткой в моей жизни, так что я чувствовала себя едва ли не Ликки. Но были у этого и отрицательные стороны: я едва не ойкнула от неожиданности, когда о мою голую щиколотку потерлось что-то пушистое. Кое-как сдержавшись, я заглянула под стол — разумеется, это был кот, большой серый зверь с белыми чулочками на передних лапах.
Хильда то и дело поглядывала на меня через стол, не очень искусно скрывая свое любопытство. Я уже успела выяснить, что рыжих оборотней не бывает, и намекнуть девочке, что замуж за ее брата точно не собираюсь. Мальчишки больше косились на Эгмонта — и правильно, я сейчас не слишком-то походила на всамделишного мага. Я лениво подумала, что его сегодня же попросят наколдовать какую-нибудь «страшнючую штуку, и чтобы огнем плевалась».
— А мы тут в лесу девушку встретили, — бодро сказал Сигурд. Все разговоры велись на лыкоморском, причем, как выяснилось, оборотни знают его куда лучше, чем мы — греакор. — Хильда, может, из твоих подружек кто? Косища до пояса, и царапина вот здесь. — Оборотень провел пальцем по щеке. — Вэллари звать. Знаешь такую?
Хильда, подумав, помотала головой.
— А про Виленку что не спрашиваешь? — хихикнула она.
— А что про нее спрашивать? Верно, замужем?
— Ага, угадал. С того равноденствия.
— И за кого… — начал Сигурд, но закончить не успел.
В дверь вежливо поскреблись, причем не рукой, а лапой. Хильда побежала открывать и вернулась с посланцем, выглядевшим ненамного ее старше. Очевидно, в человека он превратился только в сенях, ибо выглядел слегка растрепанным, а грязные руки прятал за спиной.