Дорохов слушал, внимательно рассматривая дома и улицу, и думал. «Действительно, за последнее время преступность изменилась».
Ему часто приходится разъезжать по стране, бывать то в одном городе, то в другом. Иной раз даже не знаешь, куда попадешь на следующий день. Вот и вчера он уж никак не предполагал, что сегодня ему придется разгуливать по этим местам.
Прав капитан: преступность, конечно, изменилась и преступники тоже. Редко, совсем редко он встречает теперь рецидивистов — преступников с прежней профессиональной закалкой. Исчезли вообще многие виды преступлений. Не стало банд, нет налетчиков. Реже стали совершаться дерзкие преступления. Но какое дело до этого людям? Они не хотят ни хулиганства, ни краж, тем более убийств. И им нет дела до того, что было раньше. Все считают, что сейчас надо жить спокойно. И из-за того, что преступность стала действительно мельчать, нельзя успокаиваться и делать выводы, что борьба с ней должна ослабнуть, стать менее острой. Задумавшись, Дорохов не заметил, как они пересекли длинный и широкий сквер, и подошли к большой и просторной беседке, почему-то выстроенной в самом конце сквера, Киселев дотронулся до руки полковника, чуть придержал его:
— Вот смотрите, Александр Дмитриевич, здесь, где сейчас сквер, стояли сараи, на месте беседки была голубятня, большая, в несколько отсеков и этажей. Принадлежала она троим дружкам-хозяевам. Их голуби славились далеко за пределами города. К нам приезжали голубятники из разных мест. И здесь же собиралось жулье. Вечно пьянки, драки, поножовщина. Больше десяти лет, как нет этой голубятни. Да и сами голубятники куда-то убрались, а традиции остались. Теперь в этой беседке клуб местных хулиганов. Что тут только не делали — и разгоняли, и дружинников здесь целую группу держат, — но продолжают собираться, по вечерам концерты закатывают такие, что только держись: две-три гитары, аккордеон, и поют.
— Может быть, и нет в этом ничего дурного, что собираются и поют.
— Если бы только пели! Пьют, в карты играют, дерутся.
— Это плохо. Поближе бы с ними нужно познакомиться…
Киселев усмехнулся:
— Борис Васильевич, наш начальник уголовного розыска, и Козленков их всех наперечет знают, да толку-то мало…
Они вышли из сквера и подошли к маленьким разнокалиберным домикам-гаражам. Киселев сыронизировал:
— Автопарк собственников. Частых машин у нас много. На заводе заработки хорошие, ну, вот и отвел райисполком это место частным владельцам, тут у них свои сторожа, свои порядки.
За гаражами открылась новая улица. Три больших дома вплотную примкнули друг к другу, как бы образуя букву «П». Киселев подвел Дорохова к арке в середине крайнего дома и остановился:
— Вот здесь, Александр Дмитриевич, все произошло.
Дорохов осмотрелся. Большая, высокая арка тоннелем проходила сквозь дом и открывала вид на двор, утопающий в зелени. Киселев указал на противоположный дом:
— Видите вот тот средний подъезд? Там живет Крючков, оттуда и вышел Лавров. Вот здесь посередине, прямо под электрической лампочкой, что под сводом, мы обнаружили труп Славина.
Дорохов долго простоял под аркой, что-то обдумывая, походил по двору, рассмотрел подвешенные люминесцентные лампы и решил: «Побываю здесь еще раз вечером, когда будет темно. Другая картина будет». Обратившись к Киселеву, спросил:
— А почему вы до сих пор не допросили Крючкова?
— Уехал он, Александр Дмитриевич. От него ушла жена, оставила ему ребенка, и он повез дочку к родственникам в деревню, а куда, неизвестно. Взял на десять дней отпуск и уехал.
— Может быть, этот Крючков что-нибудь знает?
— Может быть. — Киселев нехотя добавил: — Судился он за хулиганство, да и со Славиным частенько его встречали.
— Нужно его искать, — решил Дорохов.
— Найдем, — согласился Киселев.
Они походили еще по двору и направились в городской отдел. Полковник спросил у Киселева:
— Где тут у вас заводская дружина?
— Штаб во Дворце культуры, у них там специальная комната есть.
— Далеко?
— Да нет, будем проходить мимо.
— Давайте заглянем! — предложил Дорохов.
Капитан замялся. Видно, ему не очень хотелось идти к дружинникам, и он, взглянув на часы, попросил:
— Может быть, в другой раз? Скоро восемь часов, а мне сегодня проверять постовых милиционеров.
— Тогда идите, — согласился Дорохов, — я один зайду.
Дворец культуры, как и все здания вокруг, был новым. Дорохов обошел парадный вход, где крикливые афиши сообщали о танцах под радиолу и что входной билет стоит полтинник, а длинноволосая девушка с огромного щита казалась Евой, которой хочется спать. Полковник, познакомившись с репертуаром, вздохнул, покачал головой и направился к менее респектабельному входу, с надписью, выполненной на окантованном стекле: «Штаб народной дружины завода».
В просторной комнате по стенам были расставлены рядами стулья. Буквой «Т» стояли два стола — один обыкновенный письменный, а другой длинный, почти во всю комнату. За маленьким столом сидел мужчина лет двадцати пяти-двадцати восьми. Он довольно сердито что-то говорил обступившим его дружинникам. Их было много — человек двадцать или больше. Среди собравшихся мелькали девичьи лица.
Дорохов сразу понял, что разговор был острый. Скорее, это даже не разговор, а общий спор. Этим спором все настолько увлеклись, что никто и не заметил его появления.
Остановившись в стороне, Александр Дмитриевич прислушался. Бойкий паренек лет девятнадцати стоял вплотную у письменного стола и, обращаясь к сидящему, говорил:.
— Нет, ты посуди сам. Я вчера им говорю — нужно соблюдать порядок, а они мне в ответ: «Пошел ты… Сами сначала научитесь этому порядку!» Я предлагаю идти в штаб, а один из них, наглая такая морда, спрашивает: «А если я не пойду, что, бить будешь?»
— Подожди, Звягин, — отстранил говорившего здоровенный парень.
Он был постарше первого года на три-четыре и казался самым высоким среди собравшихся. Его серый пиджак, наверное 56-го размера, настолько облегал плечи и спину, что казалось, стоит парню сделать резкое движение — и все швы немедленно разойдутся. «Ну и парень! — подумал Дорохов. — Копия чемпиона страны по штанге Василия Алексеева». В это время «чемпион» начал говорить гневно и с жаром:
— Нужно что-то придумать, Рогов! С того дня, как все это случилось, шпана просто распоясалась. На что уж меня все слушались, а сегодня в обеденный перерыв подходят в столовке два пьянчуги из тех, кто крутятся возле беседки, и так нахально спрашивают: «Допрыгались, дружиннички? Вас еще не разогнали? Зря! А то вы хуже бандитов стали».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});