Тем более что я заслужил, — почти попросил Костя, и я неожиданно вспомнила про Риту. Наверное, потому, что мы с ним, когда он ещё был Хэнгом, шутили на тему избиения своих вторых половинок.
— Рита правда вебкамщица? — выпалила я, вглядываясь в лицо Кости. Что я там искала? Наверное, признаки каких-то чувств. Ведь Кир говорил мне, что Вершинин любит Риту и хочет на ней жениться… Всё, кончилась любовь?
— Угу, — буркнул Костя. Любви на его лице не отразилось. — Я ведь уже сказал, что ни в чём тебе не лгал. Просто разобрался не сразу, а когда понял, что Луна — это ты, не смог признаться, переживал, что этим испорчу нашу дружбу. А потом осознал, что… уже не хочу быть тебе другом. Точнее, хочу быть не только другом.
Когда Костя произнёс «не хочу быть тебе другом», я вздрогнула. Затем поняла, о чём он, и…
Нет, я не обрадовалась. Хотя по идее должна была. Но…
— Мы слишком торопимся. Уже поторопились. Не надо было… — пробормотала я, имея в виду всё, что случилось сегодня, особенно спонтанный секс без презерватива.
— Согласен, — кивнул Костя. — Я планировал просто признаться и дать тебе время подумать. Давай… может… сделаем вид, что так всё и было? Вот, я признался. А теперь на время расстанемся, и ты подумаешь.
— О чём?
Это был глупый вопрос. Да, очень тупой. Но я должна была услышать ответ.
Наверное, потому что я до сих пор не верила, что это всё мне не снится…
88
Костя
И правда, о чём Вере надо было подумать?
Так странно, потому что вроде бы понятно о чём. Вопрос ведь в воздухе летал, заполняя собой помещение театра, вопрос выстукивали наши сердца. Или только моё?
Может, поэтому Вера и решила уточнить?
Я вначале молчал, а потом вдруг неуместно усмехнулся.
Вера вопросительно вскинула брови, и я поспешил оправдаться:
— Если ответ на этот вопрос пытаться выразить словами, то все варианты звучат как-то нелепо. Будто бы я школьник, который хочет сказать: «Будешь со мной встречаться?»
Вера даже не улыбнулась:
— В последнее время ты и вправду ведёшь себя как школьник. Очень глупо и необдуманно.
— Да… — согласился я.
— Как и я, — добавила Вера и всё же еле заметно, но улыбнулась мне.
Однако тут же изменилась в лице и очень серьёзно спросила:
— Костя, ты же понимаешь, что твоей дружбе с Киром после такого, — она жестом показала на театр и на главное место преступления, — придёт конец?
Я не ответил. Не смог. Не потому что струсил — точнее, мне хотелось думать, что я не струсил, — а потому что во мне всё ещё сильно отзывалось желание не ссориться с Киром, по-прежнему быть его лучшим другом. То, что это желание никак не сочетается с другим моим желанием, я понимал отчётливо. Но что-то во мне продолжало сопротивляться, не позволяло взять и ответить: «Конечно. Да и хер бы с ним!»
Нет, не хер бы. Но, как решить этот вопрос, чтобы не причинять другу жуткой боли, я не знал. Да и существует ли такой способ вообще? Вряд ли.
И часть меня совсем не хотела делать Киру больно. Но вот другая часть…
— Ясно, — вздохнула Вера, пару мгновений полюбовавшись на моё застывшее, как у манекена, лицо. — Короче говоря, тебе тоже надо о многом подумать, рыжий. Нам обоим надо. Пошли, что ли, отсюда?
Заканчивать разговор на такой ноте не хотелось, но, что сказать ещё в своё оправдание, я не знал, поэтому просто кивнул, и мы направились к выходу. По пути Вера шёпотом спросила, нельзя ли выйти из театра, не пересекаясь с охранником. Наверное, она стеснялась, как робкая девушка возле ресепшена отеля с номерами на час. Однако почти сразу передумала и заявила, что надо бы всё-таки со «старичком-лесовичком», как Вера его назвала, попрощаться. А то невежливо как-то.
Так мы и сделали. А после, когда выбрались на улицу, Вера опередила моё приглашение дойти до машины и наотрез отказалась, чтобы я её подвёз. Сказала, что на сегодня ей хватило меня с избытком, да и ехать до дома ей совсем недалеко.
Услышав это «хватило с избытком», я напрягся и внимательно посмотрел на Веру, но не увидел на её лице признаков раздражения или злости. Она просто выглядела уставшей, будто сегодняшний день вымотал её до глубины души.
Возможно, Вере хотелось, чтобы бесконечно сложная и запутанная жизнь стала наконец-то хотя бы ненадолго простой и понятной.
Но это были лишь мои рассуждения. Что было в её голове на самом деле, я не знал.
— Я всё же ещё подумаю над вопросом, э-э-э, над которым тебе надо подумать, — произнёс я в надежде, что эта нелепая фраза как-то разрядит обстановку. — Может, подберу что-то более подходящее. Пришлю, что получится.
— Ладно, присылай, — ответила Вера, не глядя на меня. Она выглядела почти безразличной, и это отчего-то задевало гораздо сильнее, чем её недавнее негодование.
— Вера, можно вопрос…
— Так, значит? На мои вопросы не отвечаешь, а своими сыплешь? — шуточно хмыкнула она.
— Мой попроще будет.
— Какой?
— Тебе понравилось это место? — Я жестом показал на дверь театра. — Скажи, классное? — я почти выпрашивал у неё положительный ответ, как будто желал хоть чем-то загладить свои проступки. Очень хотелось попрощаться на бесспорно приятном моменте.
— Ты ещё спрашиваешь, рыжий? Это одно из самых волшебных мест, в которых я когда-либо бывала! — Я видел, что Вера говорит искренне, но не успел самодовольно расплыться в улыбке, потому что она добавила: — Еще бы тебя там не было, и было бы вообще прекрасно! — съязвила Вера и ударила меня в плечо. Но всё же улыбнулась.
Я был на седьмом небе от такой реакции и такого ответа. В текущей ситуации на большее рассчитывать было наивно.
И мы разошлись в разные стороны: Вера отправилась на автобусную остановку, я же пошёл к своей машине.
Нельзя сказать, что наше расставание было холодным. Я бы сказал, что мы вышли в ноль.
К плюсам невероятной встречи, страсти, накрывшей нас, радости от близости, которой, как мы оба знали, мы действительно хотели, добавились минусы — тяжёлое послевкусие и неопределённость последствий для наших жизней от того, что между нами сегодня произошло.
Уж не испортили ли мы всё? Опять.
Я сел в машину и поехал к отцу, которого хотел навестить перед гастролями. Так повелось, что я всегда старался увидеться с ним, если собирался уезжать надолго.
И не успел я доехать до него, как всё же не сдержался и