Читать интересную книгу Belov.indd - Гомзяков Владимир

Глава 18 КРИЗИС

Время собирать камни

Вероятно, памятный финал в Мюнхене, особенно его последние три секунды, с лихвой израсходовали многолетний запас везения сборной СССР и персонально целого ряда ее баскетболистов, включая баскетболиста Сергея Белова. Во всяком случае, непосредственно с начала 1973-го нас стали преследовать неудачи одна серьезнее другой.

Все началось с катастрофического залета на таможне, о котором я уже рассказывал. Его результатом «в сухом остатке» стала потеря сборной четырех игроков олимпийского состава, трое из которых —

Белов, А. Жармухамедов и М. Коркия — были лидерами команды. Их дисквалификация дорого обошлась нам в сезоне 73-го, особенно если учесть, что в советском баскетболе продолжалась смена поколений, кульминация которой всегда приходится на первый после- олимпийский год. Из сборной ушел только один заслуженный ветеран — Г. Вольнов, но одновременно с ним «завязали» многие другие опытные игроки, которые могли бы пополнить команду в отсутствие ее лидеров.

В итоге на чемпионат Европы в Барселону отправились лишь шесть игроков «основы» — С. Белов, М. Паулаускас, З. Саканделидзе, И. Едешко, А. Болошев и С. Коваленко. Остальные места в составе заняли новички: Евгений Коваленко, однофамилец нашего центрового, и Николай Дьяченко из ЦСКА, спартаковец Юрий Павлов, Яак Салуметс из «Калева» и еще два молодых армейца — А. Мышкин и

Милосердов. Стать равноценной заменой отсутствующим лидерам они не смогли.

Впрочем, этого трудно было и ожидать, но разница в классе могла бы не быть столь разительной, если бы не гнетущая обстановка, царившая в команде. Именно она и стала главным отрицательным результатом мартовской истории на таможне. Эпицентром уныния был, как это ни прискорбно, главный человек в команде — Кондрашин. Было ощущение, что он находится в состоянии глубокой депрессии.

Возможно, главным ударом для Петровича была дисквалификация его любимца и главной надежды — Сашки Белова. Наверное, у них и вправду была какая-то мистическая связь, и они не могли обходиться один без другого. Так или иначе, основной негатив исходил именно от тренера, хотя в той тяжелой ситуации он по определению должен был бы, наоборот, сплотить и воодушевить команду. Что ж, наверное, Богу было угодно, чтобы мы прошли и через это.

Европейское первенство в Барселоне было 13-м по счету, в котором принимала участие сборная СССР. Это число оказалось для нас несчастливым. В полуфинале мы проиграли хозяевам турнира — испанцам — 76:80. Это был первый случай за много лет, когда нашим обидчиком оказалась команда второго эшелона европейского и мирового баскетбола. До эпохи доминирования испанцев на уровне национальных сборных было еще довольно далеко. Несмотря на то что у испанцев на домашнем чемпионате впервые была по-настоящему мощная команда, это поражение было для нас исключительно болезненным.

«Красная Машина» уступила титул чемпионов Европы впервые с 1955 года, когда она также довольствовалась лишь бронзой. В остальных 11 чемпионатах Старого Света русские неизменно побеждали! Это усугубляло разочарование от нашего поражения, тем более унизительного, что потерпели мы его в ранге олимпийских чемпионов.

Наверное, у любой другой команды, кроме югославов, мы на том чемпионате должны были выигрывать в полуфинале даже в ослабленном составе. Впрочем, если бы это и произошло, серебряные медали все равно стали бы нашим потолком. Обыграть «югов» в том году было абсолютной утопией. Они заслуженно стали чемпионами.

В матче за бронзу мы легко победили Чехословакию, но медали этого достоинства расценивались тогда в СССР как несмываемый позор, что-то вроде ефрейторских лычек на армейских погонах.

В августе того года сборная СССР не смогла выиграть даже на домашней Универсиаде в Москве, довольствовавшись серебром. Меня в той команде не было, я был уже возрастным игроком.

Роковой рубеж

Проблемы команды не могли не отражаться на мне, но и в личной судьбе я вступил в самую черную полосу. Становление и рост в «Лес- техе» и «Уралмаше», мытарства первых трех лет в сборной Гомельского, трения в ЦСКА казались детским лепетом в сравнении с тем, что началось сразу после олимпийского триумфа. Все это было очень похоже на кризис 30-летнего возраста.

Как я уже говорил, в Советском Союзе господствовало представление о том, что спорт — это дело молодых. Наверное, это было логически взаимосвязано с аксиомой о «любительском статусе» советских спортсменов-олимпийцев. Убеждать общественное мнение, а тем более иностранцев в том, что 35-летний дядя совмещает членство в сборной СССР с учебой в институте или службой на младших командных должностях, а еще умудряется при этом содержать детей и семью, было, видимо, непросто.

Так лицемерная идеология породила жестокую практику отправления на «заслуженный отдых» — тренерскую или административную работу — десятков молодых здоровых мужиков, которые только-только набрали опыт, подлинную психологическую устойчивость и, при минимальной корректировке программ функциональной подготовки, восстановления и питания могли бы еще минимум лет по 5-6 приносить пользу национальным сборным. Пожалуй, главная «сложность», которую при этом нужно было бы преодолеть, — это отойти от типового подхода к тренировкам, не стричь опытных и матерых профессионалов под одну гребенку с молодыми атлетами, да еще разрешить им побольше времени проводить не в затворе на спортивных базах, а дома, с семьями.

Ситуация осложнялась тем, что 30-летние «ветераны» ничего другого в своей жизни больше не умели, как тренироваться, есть, спать, а когда придет время — костьми ложиться в решающих стартах, добывая спортивную славу для себя и своей страны. Они привыкли быть в центре внимания, расходовать колоссальные порции адреналина, ощущать на себе ответственность за результат. Они привыкли считать себя нужными своей стране и своему народу.

И вот все это в одночасье должно закончиться, причем даже без выяснения твоего мнения! Сначала с тобой пару раз доброжелательно поговорят о том, что «пора заканчивать», спортивные функционеры, предложат — если ты на неплохом счету — хорошее место. Если откажешься — тренер отцепит от сборной, потом от стартового состава клуба. В лучшем случае тебя будет ждать растянутая на несколько сезонов деградация до уровня второразрядных команд мастеров, а потом и до коллективов физкультуры.

Остановка

Тогда, в 1973-м, 30-летний рубеж стал надвигаться и на меня. Продолжение карьеры действующего спортсмена за этой чертой было для советского спорта редчайшим случаем. Нужно было очень сильно постараться, чтобы обеспечить себе это право. В первую очередь — нужно было морально решиться пойти наперекор существующей системе, которая безжалостно давила на человека.

Должен признаться, что такой решимости у меня не было. После феерического выигрыша главного соревнования в жизни любого спортсмена — Олимпийских игр — я не избежал судьбы всех моих товарищей по мюнхенскому триумфу. Я вошел в полосу, с одной стороны, удовлетворения достигнутым (хотя, возможно, у меня лучше, чем у других, получалось сдерживать его в силу возраста и угрюмого характера), с другой — потери мотивации и стимулов для дальнейшего роста.

Конечно, выиграть еще одну Олимпиаду ты был бы не против, но при этом ты понимаешь, насколько это будет трудно, каких колоссальных затрат это потребует. Такие мысли удручают, особенно когда на площадке и в жизни у твоей команды и у тебя самого все начинает идти наперекосяк.

Но самое главное — в сезоне 1973-го меня стали преследовать травмы коленей. Безусловно, это было результатом постоянных перегрузок при той манере игры, которую я для себя выбрал, платой за те самые движение вверх и знаменитый бросок в прыжке. Впрочем, опять-таки, если бы мне предоставили выбор — сохранить здоровье и играть «как все», не выпендриваясь, или потерять его, но быть лучшим из лучших, — я, не раздумывая, выбрал бы второе. В то же время я с удовольствием выбрал бы третье — быть лучшим, но при этом сохранять свое здоровье в приемлемом состоянии за счет нормально организованной системы спортивной медицины.

Спортивная медицина в СССР

То, как эта система была организована в СССР, заслуживает особого разговора. Безусловно, у нас встречались уникальные специалисты, которые собирали по кусочкам кости и суставы после тяжелейших переломов, восстанавливали связки, ставили травмированных спортсменов на ноги. Однако, во-первых, при наличии мощной хирургической школы в СССР ничтожное внимание они уделяли послеоперационной реабилитации, которая, как все узнали лишь недавно, по значению сопоставима с самой операцией. Во-вторых, одному Богу известно, сколько спортивных судеб искалечили при этом «специалисты» вроде З. С. Мироновой — неправильными диагнозами, неоправданными оперативными вмешательствами, бездарно проведенным лечением, жестоким обращением со спортсменами!