Хотя Андрей и был мертв, он до сих пор внушал своему бывшему окружению толику ужаса. Даже таким, как братья Баталовы.
В это время Настя слабо застонала и, кажется, пришла в себя. Ее глаза чуть приоткрылись и мутным взором обвели троих мужчин. Девушка узнала Никиту и неотрывно смотрела на него несколько секунд, силясь что-то сказать - кажется, даже позвала его по имени слабым дрожащим голосом, пока вновь не потеряла сознание.
- Вызывайте "скорую", - проговорил парень, стараясь скрыть нервозность. Один из ножей - небольшой керамбит, спрятанные в широко браслете на руке, Баталовы при спешном обыске не нашли. Можно было воспользоваться им в машине, когда его повезут к Максу. Для Ника это был последний шанс вырываться на свободу.
- Ага, сейчас, - весело откликнулся тот, кто пообещал это сделать, и приставил пистолет к коротко стриженому виску парня. - Давай, малыш, поворачивайся и спускайся вниз. Макс тебя очень ждет.
- "Скорую", - почти прорычал Кларский, глядя на Настю. То животное и необузданное, что в нем медленно просыпалось, готово было прорваться наружу.
- Кто-нибудь твою девку найдет и вызовет. Может, к тому времени она и не загнется, - отмахнулся мужчина. - Шевели копытами, Никки. Тебя очень ждут. Иди или я отправлю тебя к братику прямо сейчас. Давай-давай, поторапливайся, гаденыш, пока не появились свидетели.
Из горла Никиты вырвался лишь грозный рык. Он был на пределе. До этого он не хотел убивать - не хотел переступать последнюю черту, а теперь был готов к этому. Он с садистским удовольствием прикончил бы обоих Баталовых, и макса, и еще целую кучу народа.
В это время совершенно внезапно открылась дверь квартиры на третьем этаже, и навстречу бандитам и Нику спустился вдруг высокий жилистый пожилой мужчина в тельняшке и с дробовиком в руках.
- Ну-ка, бросаем стволы, ребята, - дружелюбно сказал он, направив заряженное оружие на того из братьев, кто держал пистолет у виска Кларского.
- Дед, ты чего? - изумились они, не ожидая такой подставы.
- Бросайте, говорю, - насупился пожилой мужчина. - А милицию я уже вызвал. И "скорую", - добавил он, глядя на Никиту. Этого человека, когда-то служившего в органах правопорядка и жившего с Настей по соседству, привлек неясный шум в подъезде. Глянув в глазок, бывший сотрудник милиции увидел творящееся на лестнице безобразие, скоренько вызвал своих коллег и бесстрашно вышел на лестничную площадку с дробовиком в руках.
- Дед, давай, проваливай к себе в фатеру, - рассержено сказал ему один из братьев Баталовых. - И сиди тихо. Или пожалеешь.
- Ты сам пожалеешь, - ничуть не смутился тот, не убирая своего оружия. - Отпустите парня и проваливайте, крысы.
- Да я тебе щас...
В это время все, находящиеся на лестничной площадке, услышали далекий вой приближающихся сирен. Братья переглянулись, словно говоря что-то друг другу на понятном только им языке, и помчались вниз, бросив Ника и Настю. Напоследок один и з них бросил:
- Мы вернемся, Никки. И за тобой, и за девкой.
Кларский обжег их широкие спины взглядом, наполненным первосортной ненавистью, зная, что они не шутят. А после, не тратя времени, бросился к рыжеволосой, опустившись рядом с ней на колено. Следом за ним к девушке подбежал и ее бесстрашный сосед.
- Вот сволочи, - покачал он головой, беря Настю, белую, как полотно, девушку, за запястье. - Пульс вроде есть. Жива еще. Парень, а ты-то в порядке?
Никита, который от всепоглощающей злости не мог говорить, кивнул, глядя на любимую девушку брата, подарившую тому ребенка. Пока что он, охваченный сильнейшими эмоциями, не мог рассуждать логически, а потому молодой человек и не понимал, каким образом Макс пронюхал о том, что они с Настей встречались.
Через пару минут на площадке появились санитары и врач из "скорой помощи" - бандиты услышали сирену их машины, приняв ее за полицейскую, а потому поспешно скрылись. Полиция, к сожалению, приехала не так быстро - едва ли не через полчаса после вызова, как это часто бывает - тогда уже Настя находилась в больнице, а Никита и братья Баталовы находились уже далеко.
Рыжеволосую осторожно погрузили на носилки. Напуганные соседи, которые боялись выйти на лестничную клетку тогда, когда Насте и Нику угрожали оружием бандиты, один за другим, выглядывали из квартир, заслышав шум и громкие голоса, и сестра Насти Таня не стала исключением. Она, ожидающая родственницу дома и смотрящая вместе с племянницей диснеевский мультик "Король лев", тоже высунула голову из-за двери.
- О, Господи, - ахнула она, поняв, что на носилках видит Настю - рыжие волосы, испачканные в крови, зловещим болезненным ореолом лежат вокруг ее головы. Девушка, отдаленно чертами лица напоминающая на маму Полины, правда, не такая симпатичная и темноволосая, босиком бросилась вниз, к сестре. Она заметила лужу бордовой крови на бетоне, и это шокировало ее еще больше.
- Что с ней?! Что с ней?! - закричала Таня, не в себя от ужаса, пытаясь броситься к Насте на носилки, но сосед в тельняшке, уже спрятавший дробовик дома, и врач остановили ее. Она рыбкой забилась у них в объятиях.
- Девушка, вы кто? Девушка?
- Я - ее сестра! - почти завизжала Настина родственница сквозь первые слезы. Она впадала в истерику. - Я - ее сестра! Скажите, что с ней!
- Все в порядке, с ней все в порядке! - торопливо бросил врач, глядя, как носилки с раненной девушкой санитару медленно несут по ступеням вниз. Если честно, в порядке Настя не была, но что он мог еще сказать ее сестре?- Давайте, я поставлю вам укольчик, и вы успокоитесь?
- Я не хочу укольчик! Что с моей сестрой?! - слезы впавшей в шоковое состояние та. - Ответь-те!!
Никита отстраненно смотрел, как плачущей сестре Насте делают укол с успокаивающим раствором. Он все еще плохо осознавал действительность, словно находился не в своем теле, а в виде бесплотного духа висел под потолком, и полностью пришел в себя тогда, когда кто-то подергал его за рубашку. Кларский опустил глаза и увидел стоящую около него зареванную Полину, прижимающую к себе плюшевого песочного цвета медведя. Девочка плакала беззвучно, глядя на дядю огромными покрасневшими глазами, из которых слезы прозрачным ручейком бежали по щекам и капали на шею и небесно-голубую кофточку. Полинка, видимо, видела и кровь, и лежащую без сознания мать, но, в отличие от тети, не кричала, хотя, видимо, сильно испугалась. Никита, глядя на племянницу верху вниз, молча взял ее за руку - бережно, боясь сделать тонким детским пальчикам больно. Пальцы Полины были мокрыми от слез - то ли девочка закрывала глаза, видя страшные картины, то ли терла их кулачками.
Они ничего друг другу не говорили, но, удивительное дело, Ник почувствовал себя спокойней, увереннее и хладнокровнее, а Полина почти перестала плакать, доверчиво прижимаясь к дяде. Никита несмело погладил ее по волосам, заплетенным в косички, и безэмоционально сказал вышедшей на лестницу ахающей над происходящим бабульке: