Когда Джой немного успокоилась и ее перестало трясти, она позвонила Клаусу и сказала, что чувствует себя немного лучше и не намерена откладывать их встречу.
Он на мгновение заколебался, но потом извинился и добавил, что у него появились другие планы.
– Ну и ну, – сказала Джой.
– Прости, мне действительно жаль, но иного выхода я не вижу.
В голосе его звучала искренность, и Джой решила сделать вид, что ничего не поняла.
– А завтра?
– Завтра я уже буду в Антигуа.
– В Антигуа?
– Это моя работа, я все время в разъездах.
– Да-а, ну а потом, когда ты вернешься на Барбадос?
– Вернусь я через девять дней. После Антигуа мне нужно быть в Сан-Мартине, потом в Сан-Круа, и только затем вернусь на Барбадос.
– Через девять дней я уже буду в Нью-Йорке.
– Жаль. Я бы хотел тебя видеть. Ты знаешь.
– Знаю, – ответила Джой. – Ну, что же, счастливого пути. – А тебе – веселых каникул. Может, в следующем году…
– Может быть.
Они оба прекрасно понимали, что этот «следующий год» не наступит никогда. Закончив обмен любезностями, они повесили трубки.
Джой почувствовала себя слишком расстроенной и слабой, чтобы выйти к обеду. Спуститься вниз и обедать в одиночестве у нее не хватало духа, а сесть за один стол с матерью – этого она даже представить себе не могла, лучше сдохнуть с голоду. Она заказала обед в номер, а пока ждала – покурила «травки». В комнате не было даже телевизора, делать абсолютно нечего. Наконец принесли обед. Джой под действием «травки» сильно проголодалась, кроме того, она была рада хоть какому-то занятию.
Она заставила себя проторчать в номере до половины одиннадцатого, но дольше выносить одиночество уже не смогла. Она натянула джинсы, наскоро причесалась и улизнула. В коридоре никого, за исключением двух горничных – вечно хихикающих и вечно толкающих перед собой полотеры. Джой спустилась на этаж ниже – в просторную, но пустую в это время столовую. Она обошла столики, уже приготовленные для завтрака, вышла через боковую дверь к ступенькам, ведущим на другую террасу – в танцзал. Оттуда доносилась музыка – все та же местная группа. Джой облокотилась на широкие перила, ей было удобно наблюдать сверху, и она стала искать родителей. Обычно они сидели за самым крайним столиком, на который падал яркий свет. Пальмы, расположенные полукругом, отделяли его от других. Действительно, местечко было очень уютным. Вокруг все так мило! Будто смотришь старый кинофильм: много музыки и тихий шелест прибоя.
Тут она увидела родителей– они развлекались в компании супругов из Сент-Луиса, с которыми успели подружиться за это время. Нат танцевал с женой приятеля – блондинкой весьма сексуального вида, правда, достаточно вульгарной, а Эвелин – с ее мужем, одетым «с иголочки» – в вечерний костюм и при галстуке. Джой, сама того не желая, подметила, что мать ее выглядит очень привлекательно. Неяркий свет выгодно оттенял белизну ее костюма и ровный, красивый загар. Непривычно было видеть, как твою мать обнимают чужие руки. У Джой промелькнула мысль, уж не положил ли этот малый глаз на мать?
Разглядывая танцующие пары, она заметила Клауса. Он крепко прижимал к себе девушку – Джой уже видела ее на пляже. На ней было вечернее платье, а волосы высоко зачесаны. Джой решила, что эта мымра – полное дерьмо, ей и в подметки не годится. Но, похоже, Клаус так не думал. Не то чтобы Джой пыталась обвинить его, но… Собственно, а чего же она ждала? Что он будет сидеть под ее дверью и скорбеть, раз уж мамаша решила, что он плохо влияет на детку?
Джой еще немного понаблюдала за танцующими, потом взгляд ее устремился дальше – к пляжу. Белый песок серебрился в лунном свете, шезлонги расставлены аккуратными рядами в ожидании любителей утреннего загара. Она заметила парочку, которая пристроилась на одном из шезлонгов. Джой блуждала взглядом по всему побережью, но внезапно остановилась на небольшом строении. А ведь она совсем забыла про водные лыжи!
Винстон оказался вполне приличным любовником, немного примитивным, но все же лучше, чем ничего. Они лежали на кровати Джой, сплетенные в объятиях, когда Эвелин и Нат вошли в свою комнату. Джой не побеспокоилась даже закрыть свою дверь в ванную.
– Джой? – Это был голос матери.
– Ну? – Она не сдвинулась с места, а когда это попытался сделать Винстон, удержала его ногами. Она услышала, как мать идет через ванную в ее комнату.
В спальне Джой было темно, поэтому она увидела мать раньше, чем та ее. Когда же глаза Эвелин привыкли к темноте и перед ней предстала сцена, которую дочь специально приготовила, она издала какой-то сдавленный звук, похожий на стон, но не проронила ни слова.
– Теперь можешь идти, – сказала Джой Винстону.
Он тихо и быстро поднялся, нацепил свои плавки и вышел. А Джой подумала: интересно, сколько раз он попадал в такие ситуации? Наверняка много. Должно быть, он считает их неизбежными издержками в работе.
Абсолютно голая Джой поднялась с кровати, медленно прошла через комнату к ванной и захлопнула дверь прямо перед носом матери.
– Спокойной ночи, мамочка!
На следующий день по настоянию матери они все уехали. А через неделю, опять-таки по требованию Эвелин, Джой оказалась на приеме у психиатра.
5
Офис доктора Ричарда Сполдинга был расположен в красивом современном здании из темного камня.
Джой нажала на кнопку звонка, услышала в ответ сигнал и толкнула дверь в кабинет. Она оказалась в большой квадратной комнате с высоким потолком, украшенным лепным орнаментом в стиле конца прошлого века. Светло-бежевые стены, на полу – темно-синий ковер, мебель добротная и явно дорогая. Если бы Джой спросили, какого мнения она о докторе Сполдинге, она не задумываясь ответила бы: он весь бежевый.
У него была смуглая кожа, светло-каштановые волосы, светло-карие глаза. На нем ладно сидел коричневый твидовый пиджак и песочного цвета габардиновые брюки. Лет сорока, невысокий и слегка полнеющий.
– Вы и есть промыватель мозгов, не так ли? – сказала Джой.
Доктор Сполдинг ничего не ответил. Он закрыл за ней тяжелую дубовую дверь, и они остались в кабинете одни. Он указал ей на кушетку, а сам разместился в кожаном кресле, положив ногу на ногу и при этом тщательно поправив брюки. Заметив его движение, Джой решила, что он – гомик.
– Вы что, голубой? – спросила она.
– Располагайтесь на кушетке, так вам будет удобнее.
Джой села, но не легла, хотя имелось в виду, что надо лечь. Передразнивая доктора, она тоже скрестила ноги, демонстративно поправив свою мини-юбку.
– Я бы попросил вас лечь, – сказал Сполдинг, – так удобнее работать.
– Уж не хотите ли вы сказать, что собираетесь меня усыпить? – Джой изобразила зевок, а сама подумала, как далеко она зайдет со всеми своими штучками.