Читать интересную книгу Девушки для диктатуры сионизма - Михаил Маковецкий

Подозреваемая же заявила следователям, что какать будет с радостью, и что она абсолютно не подозревала ни о каком героине в своем желудке, и предполагает, что его туда каким-то образом незаметно засунули индийцы, коварно воспользовавшись своим знанием йоги. Кроме того, она заявила представителям прессы, что в Индии ее законные права грубо попирались бесчеловечными йогами-эксплуататорами, чьи руки по локоть в крови. В частности, ее домогались практически бесплатно, и при этом требовали, чтобы ее ножки были идеально гладкими, как атлас, а всякая ее богатая естественная шерстистость ликвидирована как класс. И вообще, об Индии у нее остались самые тягостные впечатления. По ее словам, там все мужчины хамы, и даже преподаватели ВУЗов берут взятки навозом.

— А я понял, зачем «новые» скупают девушек, — развил тему Пятоев, — они их используют как транспортное средство при перевозке наркотиков. В желудок их помещают, скорее всего. Как этой нашей новой пациентке.

— А арабский язык зачем заставляют учить? — задал совершенно справедливый вопрос Шпрехшталмейстер, — чтоб лишний раз широко рот не раскрывали?

Мудр ты, Шпрехшталмейстер, — воскликнул Пятоев, — интуитивно всемогущ. Не зря за тебя Настенька замуж пошла. Сердцем балерины почувствовала твою былинную мощь. Девушки действительно предназначаются для поездок в арабские страны. Из России. Или из арабских стран в Россию.

— А почему они ищут именно тех девушек, которые отправлены пожилым следователем по великому девичьему пути из Пскова в евреи? — поинтересовался Шпрехшталмейстер, — неужто потому, что псковитянки самые красивые?

— Поэтому тоже, но не только поэтому, — продолжил Пятоев, — на всех девушек, отправленных в Израиль пожилым следователем, заведены уголовные дела. Этим их можно шантажировать. Именно поэтому за этими девушками охотятся «новые». Именно поэтому список этих девушек представляет такую ценность для «новых». В случае если они этот список получат, они решат свой кадровый вопрос радикально. Поэтому они и ищут эти легендарные «списки».

— Слежу за ходом твоей мысли самым внимательным образом, — сообщил Рабинович, — И, если я правильно тебя понял, ты считаешь, что у твоей дочери эти списки есть, и именно их хотел получить у нее Ругальский?

— Именно это я и хотел сказать. И именно из-за этих списков моей Наташе пришлось скрываться таким необычным способом. Каким образом к ней эти списки попали к ней — я не знаю. Но кто-то узнал о наличии у нее этих списков и начал на нее охоту. И наша задача найти Наташу быстрее, чем этот неизвестный нам охотник.

— Все дороги ведут в тундру, — убежденно сказал Шпрехшталмейстер, — Эвенк настоящий масон, не то, что некоторые здесь присутствующие. Да и Ругальский его знает. Интересно, откуда?

— Шпрехшталмейстер напрасно сомневается в моем масонстве, а в остальном дело говорит. Звонить нужно оленеводу. А Наташу мы найдем. Неразрешимых проблем вообще нет. Помню одно время, еще до вашего приезда в Израиль, весь сумасшедший дом пребывал в отчаянии. Проблема, которая так волновала его обтателей, представлялась нам неразрешимой, хотя для её преодоления был подключен весь технический персонал психиатрической больницы.

Дело в том, что тринадцатого числа каждого месяца в обеденное время в кабинете главного врача распространялся запах исключительной силы. Как по букету, так и по интенсивности. В течение двух-трех последующих дней запах постоянно изменялся по букету, но не по интенсивности, и к семнадцатому числу того же месяца бесследно исчезал.

После первой же газовой атаки главный врач обратился за помощью к частному детективу. Под его руководством была создана авторитетная комиссия по расследованию в составе которой включили даже больничного раввина, в функции которого входил контроль над тем, чтобы члены комиссии в своей работе соблюдали шабат (не работали в субботу).

Первое время работа комиссии продвигалась успешно. Её члены, ознакомившись с запахом, пришли к единодушному мнению, что это запах экскрементов. Вероятно, человека или какого-то крупного млекопитающего. Но в дальнейшем в работе комиссии наступил кризис. Определение — как источника запаха, так и локализация этого источника — оказалось для комиссии задачей непосильной. Несмотря на то, что частный детектив не спал дней и ночей и стал своим человеком в среде окрестных ассенизаторов. Все члены комиссии неукоснительно соблюдали шабат. Хотя разгадка лежала на поверхности, и виновником, как всегда, был я.

Историческая правда была такова. Видный израильский ученый, Антонио Шапиро дель Педро, вероятно вследствие переутомления, а он много и плодотворно трудился, ежемесячно частным образом посещал главного врача для получения психотерапевтической помощи. После первой же многословной и хорошо оплаченной беседы с главным врачом, он направился в комнату медбратьев. Когда-то он лечился в нашем отделении, и от нашего отделения у него остались самые теплые воспоминания.

Время было обеденное, и я встретился с Антонио больничной столовой. В беседеза чашкой компота он пожаловался мне, что скучает без атмосферы отделения судебно-психиатрической экспертизы, начал посещать психотерапевтические сеансы главного врача, но это не помогает.

То ли потому, что мы сидели за столом, то ли по какой-то другой причине, но я легкомысленно посоветовал видному израильскому ученому после окончания сеанса гипноза покакать у главного врача в кабинете. Пускай даже за дополнительную плату. Шапиро день Педро ответил, что при его статусе в обществе это может быть неправильно понято. Но сама идея запала ему в душу. По договоренности с главным врачом сеансы психотерапии проходили в одиннадцать утра тринадцатого числа каждого месяца в его кабинете. Антонио в течение целого месяца бился над решением этой проблемы, и за день до визита план действий был продуман и согласован во всех деталях.

Но, всё равно, в последнюю ночь перед психотерапией дель Педро от волнения не смог сомкнуть глаз. С трудом дождавшись последнего слова главного врача, он тепло раскланялся с ним и направился в комнату медбратьев. Там он переоделся в приготовленную мною пижаму и я, незаметно для всех, вывел его в прогулочный дворик больницы. Пациенты ушли обедать, и прогулочный дворик был пуст. Воровато озираясь, видный израильский ученый укрылся в пышной тропической растительности и обильно покакал возле воздухозаборника кондиционера, стоявшего в кабинете главного врача.

Одуряющая жара и кондиционер, мощностью в три с половиной лошадиных силы сделали своё дело, превратив в течение двух дней накаканное в зловонные газы и под давлением втянув эти газы в кабинет главного врача. То, что в процессе прохождения через кондиционер эти газы были сильно охлаждены, радикально ничего не меняло не в букете не в интенсивности запаха.

В течение последующего месяца Антонио дель Педро не терял времени даром. Большой ученый не хотел останавливаться на достигнутом. Он проконсультировался у ведущего диетолога. Диетолог был человеком творческим и работоспособным. Он провел литературный поиск в Интернете, и, на уровне личных контактов с руководителями ведущих исследовательских групп, работающих над данной проблематикой, выяснил ряд важных деталей. После анализа современного состояния проблемы главный диетолог пришёл к однозначному выводу, что «the most fetid chair should be at the person eating dried fruits on a background of reception of laxative means of the osmotic mechanism of actions which by the chemical nature are polysaccharide» (наиболее зловонный стул должен быть у человека, питающегося сухофруктами на фоне приёма слабительных средств осмотического механизма действий, которые по своей химической природе являются полисахаридами).

Антонио дель Педро с энтузиазмом принялся за дело. Им были приготовлены замечательные сушеные персики. Перед визитом к главному врачу он выпил тридцать миллилитров раствора лактолозы (промышленное название — GERELAX).

За день до этого, по совету главного диетолога, он питался сушеными персиками и черными финиками, специально привезенными из кибуца под Иерихоном. Эффект был потрясающий. На следующий день после сеанса психотерапии в кабинет доктора Лапши уже водили экскурсии в противогазах. Еще через день эксперты какой-то работающей на оборону лаборатории взяли пробы воздуха, и, в результате этого, кабинет главного врача засекретили. Но и после этого пытливые ученые не прекращали своих поисков. Результатом этих исследований была элегантная концепция, которая заинтересовала крупную фармацевтическую фирму «Mopson and Popson». Специалисты фирмы провели перспективный анализ рынка и пришли к выводу, что имеет смысл профинансировать претворение теоретической разработки в практическое воплощение.

Суть идеи была проста и гениальна. Предполагалось в полисахаридную цепь внедрить радикал — NH3. На поздних этапах формирования стула предполагалось, что пойдет бурный процесс разрушения связи радикала — NH3 с полисахаридом и обильное выделение пузырьков газа с формулой NH4. Этот газ, известный под названием ammonia (аммиак), обладает мощнейшим запахом с выразительной палитрой. Аммиак как ключевой компонент стула — это несомненный успех. К сожалению, от начала практической разработки и до клинического применения лекарственного препарата проходит обычно не менее 4–5 лет. Поэтому Антонио Шапиро дель Педро еще долго придется пользоваться сухофруктами перед психотерапевтическими сеансами, которые с ним проводит главный врач. Но после присоединения к сеансу психотерапии обязательного опорожнения желудка в прогулочном дворике в состоянии этого незаурядного ученого отметились значительные подвижки к лучшему.