Читать интересную книгу Карта монаха - Ричард Дейч

Подняв подлокотник, Буш снял бортовой телефон и набрал номер. Последовало три гудка, затем на другом конце провода ответили со слабым итальянским акцентом:

— Архив.

— Отца Симона, будьте любезны.

— Мне очень жаль, — ответил человек. — Его сейчас нет.

— С ним можно связаться?

— К сожалению, он в отпуске.

— Говорит его друг Поль Буш. — Он надеялся, что слово «друг» поможет растопить лед. — Вы не знаете, куда он поехал?

Итальянец, по-видимому, что-то почувствовал, поскольку ответил:

— Думаю… — Он помедлил. — Кажется, он говорил, что едет в Москву.

Глава 48

Протекло три мучительных часа. Майкл ждал, следя за одним включенным монитором и всеми силами души цепляясь за зыбкую надежду. Что, если Речин уже «занялся» Сьюзен и теперь ломает ее, добиваясь, чтобы она сообщила ему то, о чем и сама не знает?

Но тут на мониторе показались три внедорожника. Затормозили. Из первой машины вышел Речин. Затаив дыхание — а вдруг сейчас покажется Сьюзен? — Майкл ждал. Но из автомобилей высадилась лишь группа военных, после чего колонна укатила. Было непонятно, радоваться ему или уже окончательно оставить надежду. Где же Сьюзен? Речин нашел ее и успел сломать ее волю? Майкл сомневался, не лучше ли покинуть пост безопасности. Но что, если Сьюзен держат в Кремле, в каком-то другом его месте? Тогда у него нет шансов ее отыскать. Он попытался поглубже загнать картины, порожденные взбудораженным воображением. Не желал смиряться с мыслью, что она погибла.

Щелчком он включил остальные мониторы. На всех экранах возобновилось проигрывание видео с ним и Сьюзен. Вернувшись в кресло, он закрепил вокруг запястий предварительно «подготовленные» наручники. Он больше не противился желанию смотреть на ее лицо. И чем дольше смотрел, тем сильнее переживал за нее. Если удастся вырваться отсюда, может быть, он и в самом деле будет в состоянии начать новую жизнь.

Он ждал. Секунды тянулись, как часы. Вдруг по пустынному коридору эхом прокатился сигнал прибытия лифта. Майкл вопреки всему надеялся, что Речин не отправится прямым ходом в камеру и не увидит мертвых охранников. Он прислушался: дверцы лифта разошлись, выпуская одного человека.

Дверь открылась, в проеме стоял один только Речин. Его лицо дышало такой злобой, что от нее, казалось, наэлектризовался воздух. Майкл приготовился к схватке. Тяжело ступая, Речин приблизился и швырнул на стол куртку и пистолеты. Потом повернулся, подошел прямо к Майклу и смерил его взглядом.

Майклу потребовалось некоторое время, чтобы понять, в чем дело, а когда это случилось, он улыбнулся.

— Ты не нашел ее?

Речин свирепо зыркнул на него.

— Можешь стереть со своей физиономии эту улыбку, — прошипел он сквозь стиснутые зубы, с едва заметным русским акцентом. — Думаешь, она в безопасности? Кто-то добрался до нее в «Национале» раньше меня. И радоваться тут нечему. Поскольку я мог бы оставить ее в живых, а человек, в лапы к которому она попала, этого не допустит.

Облегчение ушло, взгляд Майкла погас.

— Николай Фетисов не любит живых свидетелей.

Сердце Майкла замерло. Его самого, его отца, Сьюзен — со всех сторон их окружают враги: Зивера, Речин, Фетисов. И у каждого какая-нибудь цель, дорога к которой вымощена их жизнями.

Майкл воображал себя очень умным и наивно полагал, что сумеет спасти Сьюзен. Но кто знает, где она теперь?

Речин глубоко вздохнул и оперся о столешницу.

— Если Женевьева уже у Фетисова, то для чего ему понадобилась твоя подруга? Что у нее есть?

Майкл знал, что причина может быть только одна и что эта причина находится в рюкзаке, который он дал Сьюзен.

— Твоя задача не сводилась только к спасению матери Зиверы. Какая еще перед тобой стояла цель? Что вы украли, мистер Сент-Пьер?

Майкл не сумел скрыть потрясения оттого, что Речин не только вычислил его намерения, но и, что еще хуже, знает его имя.

— Да ладно, не прикидывайся. Не думаешь же ты, что России недостает соответствующих ресурсов? Ты висишь у меня на хвосте с того самого дня, как я похитил Женевьеву. Это было там, в твоем родном городе. Оттуда ты отправился за мной сюда.

Гнев Майкла возрастал.

— Она ведь твоя… подруга? Хотя я сильно сомневаюсь, что ты явился сюда только из-за нее.

Майкл промолчал. Сдерживая ярость, он выжидал подходящего момента.

Наконец Речин повернулся к нему спиной и зашагал к противоположной стене. Майкл тут же стремительно высвободился из наручников, выдернул из-под ремня пистолет и прицелился в Речина.

— Кругом, — приказал он.

Речин остановился как вкопанный. Медленно повернулся. Посмотрел на Майкла с его оружием с таким выражением, как будто перед ним ребенок. На лице Речина не отобразилось никакого страха.

— И что ты намерен с этим делать?

Речин стрельнул взглядом на стол у противоположной стены; до его пистолетов двадцать пять футов. Он стал надвигаться на Майкла.

— Если хочешь меня застрелить, лучше сделать это до того, как я выбью у тебя из рук оружие. — Речин неуклонно приближался.

Майкл смотрел на него. Осталось двадцать футов, пятнадцать… Если он хочет иметь хоть какой-то шанс спасти Сьюзен и Женевьеву, надо выбираться отсюда, и поскорее. Хватит тратить время, решил он.

Речин тем временем сократил разделяющее их расстояние до десяти футов. Он ускорил шаг.

И Майкл выстрелил. Пуля попала в правое бедро Речина, прошла насквозь и врезалась в стену. Вокруг входного отверстия образовалась выпуклость из вывороченной плоти и крови.

Речин с глухим стуком рухнул на пол. Соскочив с кресла и продолжая целиться в Речина, Майкл соединил руки русского у того за спиной и надел на него наручники. Опустился на корточки и освободил карманы Речина от содержимого: сотового телефона, ключей и денег. Затем оборвал тому штанину выше уровня раны, так что ее стало хорошо видно. Рана была обширная, но не опасная. Пуля, миновав артерию, прошила мясистую часть бедра. Молниеносным движением Майкл сорвал со стола куртку Речина и обернул ею ногу раненого. Все так же целясь тому в голову, медленно поднялся.

— Давай же, стреляй, — произнес Речин.

— Нет уж, спасибо. Не хочу отягощать совесть твоей смертью.

— Только не надо говорить о совести. У воров нет совести.

— А у тебя есть? Не начинай, не пытайся оправдывать свои действия разговорами о благе родной страны.

Речин усмехнулся.

— Родной страны? Когда я уволился пять лет назад, то переехал в Америку, в штат Виргиния. — Речин помолчал, взглядом следуя за своими мыслями. — Моему сыну шесть лет. За свою короткую жизнь он испытал больше боли, чем обычный человек испытывает за целую жизнь. Все свои силы я отдаю тому, чтобы найти средство его вылечить. Ты представления не имеешь, что это такое — наблюдать, как любимый человек гибнет у тебя на глазах, и быть не в состоянии ничем помочь.

Хотя Майкл испытал все это, он промолчал.

— Правительство этой могучей страны, их блестящие доктора пообещали мне надежду. Они сказали: «Выкради мать Джулиана Зиверы, доставь ее нам, и мы спасем твоего сына». — Речин помолчал. — Они сделали из жизни моего сына приманку для меня. Мне наплевать на Россию, мне безразлична Америка и все остальные страны, вместе взятые. Меня волнует лишь мой мальчик и его здоровье. Теперь все надежды рухнули.

— Ты и в самом деле поверил их обещаниям?

Вместо ответа Речин посмотрел Майклу прямо в глаза.

— Перед лицом смерти хватаешься за любую соломинку.

Майкл знал, что тот говорит правду. В этом человеке он узнавал самого себя. Никто, наверное, не понимал Речина лучше его. Когда Мэри заболела, он не останавливался ни перед чем, пытаясь ее спасти. И этот человек делал то же самое.

— Как зовут твоего сына?

— Сергей.

Майкл тотчас пожалел, что задал свой вопрос; в результате Речин в его глазах очеловечился. К преступникам зачастую не относятся как к людям, а ведь они люди. Чьи-то дети, чьи-то родители. Те, кто их любит, смотрят на них не так, как остальные. И Майклу стало больно за него — не за человека, который его пытал и не задумываясь убил бы, а за отца, который хочет спасти сына.

Русские доктора сыграли на самых чувствительных струнах души Речина; они нашли идеальную мотивацию. Человек может быть сколько угодно предан родине, но все же с любовью не сравнится ничто. Все препятствия устраняются, любые доводы бледнеют по сравнению с мыслью о близких людях. Эти врачи и Джулиан Зивера вместе с ними — самые настоящие злодеи: удовлетворяя свою ненасытную алчность, они манипулируют чувствами людей.

Сыну Речина никто не собирался помогать.

— Моего отца зовут Стефан. Я впервые встретился с ним несколько дней тому назад. Теперь его держат в заложниках, требуя выкупа. И он не знает, что его убьют в любом случае — даже если я спасу мать Зиверы и доставлю Джулиану.