И все же Пабло было в какой-то мере легче. Конечно, он родился и вырос на Ванкувере, получил боевое крещение, пройдя через горнило войны и самоубийственного освобождения заложников в Новом Гавре. Но все-таки дом, в котором он хотел бы провести вместе со своей семьей остаток дней, появился у него только на Сербелиане, да и тот оставался просто удобной гаванью, но не выношенным в муках и выпестованным бессонными ночами родным детищем.
Для Левенталя «Эсперанса» стала не просто кораблем, полностью изменившим его жизнь. Он вложил в проект переоборудования годы труда и частичку своей души, совершив фактически невозможное: он превратил скорбный склеп обреченных в настоящий ковчег, корабль завета и исхода из плена отчаяния и тьмы.
Даже Пабло, поднявшись по крутому трапу в кессонный отсек, испытал трепет, которого не чувствовал и на борту дважды спасавшего ему жизнь «Луи Пастера». Что же говорить о Левентале, который знал не только каждый модуль двигателя, но и лично проверял начинку всех отсеков.
Слов нет. «Эсперанса» выглядела так, будто недавно сошла со стапелей звездных верфей, и о произошедшей трагедии напоминали только бортовой журнал и голограммы погибших пассажиров и экипажа, которые вместе с уцелевшими личными вещами разместились за защитным стеклом на своеобразном мемориале в кают-компании. И все же незримое присутствие профессора Нарайана, которое даже после взлома и перенастройки системы ощущалось не только в рубке или флагманской каюте, но также проявлялось в досадных мелочах вроде стертого из бортового журнала имени Левенталя, раздражало.
А неприятные открытия, сделанные после осмотра двигателя, и вовсе приводили в отчаяние. Тем более Маркус Левенталь был уверен: если бы финальная и самая ответственная часть переоборудования проходила под его руководством, корабль бы не превратился в дорогую, но бесполезную игрушку, годную теперь лишь для того, чтобы стать перевалочной базой для исследователей планеты и охотников.
— Но разве мощности двигателя не должно хватить, чтобы преодолеть гравитационную аномалию? — внимательно изучив параметры, поинтересовался Дольф, который хоть и числился абордажником, когда-то работал на верфях.
— Здесь дело не в мощности, — устало покачал головой Маркус Левенталь. — Черная звезда перемалывала в своей утробе корабли и с более впечатляющими характеристиками: космические крейсеры, скоростные корветы, тяжелые грузовики. Как показали многочисленные неудачные попытки вырваться из ее плена, — продолжал он спокойно и решительно, — маневровые двигатели годятся только, чтобы совершить посадку на пустошь.
— Но применение инжектора варп-поля невозможно внутри любой системы! — удивился Шаман, который, как и все выпускники звездных академий, тоже получил начальные навыки по корабельной матчасти и пилотированию.
— В самом деле, — снисходительно усмехнулся Левенталь. — Современные двигатели не производят экзотическую материю, а только перераспределяют ее внутри червоточины таким образом, что позади корабля создаётся избыток «тёмной энергии», тогда как перед ним, напротив, формируется область сжатого пространства.
— Это общеизвестный факт, — неловко повел вывихнутым плечом Дольф, и все, включая Чико и юного Смбата, понимающе кивнули.
Даже школьники, никогда не совершавшие космических перелетов, знали, как происходит перемещение в зоне искаженного пространства. Звездолет, находящийся в так называемом пузыре Алькубьерре[19], остается физически неподвижным и защищённым от негативного воздействия, поскольку перемещается не сам корабль, а область искаженного пространства вокруг него.
— Увы, для применения варп-эффекта требуется зона экзотической материи, которую пока можно наблюдать только в червоточинах, — вздохнул Лева Деев. — А черная звезда хотя и обладает схожими параметрами, но коллапсирует слишком быстро, поэтому пузырь Алькубьерре вблизи ее поля создать ни у кого так и не получилось.
— Бедный Бенуа Готье, — потирая заживающую ногу, вздохнул Аслан, вспоминая дерзновенный бросок отважного пилота, совершенный пару лет назад и стоивший жизни экипажу и пассажирам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я предупреждал Бенуа и просил дождаться окончания переоборудования «Эсперансы», — нахмурился Левенталь. — Но он решил, что достаточно скорректировать работу инжектора, и в результате просто не сумел создать капсулу, которая хотя бы защитила корабль, как это было во время предыдущих попыток прорыва.
Пабло понимающе переглянулся с Деевым и остальными ребятами из экипажа «Павла Корзуна». Они все тоже видели архивные кадры, на которых корабль, пытающийся в качестве кротовой норы использовать гравитационное поле черной звезды, просто расплющило. Возможно, что-то похожее произошло и с «Мерани», на борту которого находились Дин, Петрович и Клод.
Что поделать. Несовершенство существующих моделей двигателей понимали все. Между тем отсутствие или недостаточное количество проходимых кротовых нор последние годы все сильнее тормозило исследование космоса и экспансию человечества вглубь галактики. Планеты Альянса задыхались от перенаселения, Содружество тратило колоссальные средства на терраформирование, а большинство окраинных миров, открытых в эпоху фотонного бума, прозябали на грани вымирания из-за удаленности от обнаруженных кротовин и отсутствия регулярного сообщения с другими системами.
Маркус Левенталь, разработавший плазменный инжектор нового типа и создавший боеголовки, использующие принцип аннигиляции материей антиматерии, ближе всего подошел к созданию полноценного варп-двигателя. Хотя побочные эффекты, жертвами которых стали Клод, Петрович и Дин, не позволяли пока говорить о внедрении новой технологии в серийное производство.
Оказавшись в треугольнике, Левенталь продолжил работу, и Пабло еще во время взлома документации успел оценить масштаб полета мысли гениального конструктора. Лев Деев и остальные члены Сопротивления видели чертежи еще раньше, а теперь их пытался постичь Шварценберг. Подслеповато щурясь, старый пират бронированным пальцем водил по проекциям и голограммам, просматривал обоснования, и на его веснушчатом лице расцветала довольная улыбка.
— Стало быть, ты, Марки, решил запитать свой движок от продуктов холодного ядерного синтеза? — после детального осмотра задал он риторический вопрос.
В самом деле, на планете, богатой урановыми рудами, такой способ получения энергии представлялся наиболее приемлемым.
— И что толку, — болезненно скривился Левенталь. — Агрегат энергополевого разграничения материи и антиматерии все равно построен с нарушением технологии, а воссоздать заново такой сложный элемент в условиях города уже не удастся.
Пабло невольно покачал головой. На что они тут все, собственно, рассчитывали? Согласно выводам межведомственной комиссии Содружества, именно неправильная конструкция деталей системы энергополевого разграничения и стала причиной исчезновения «Мерани» и его экипажа. А ведь над созданием этого важнейшего компонента, способного пропустить через себя колоссальные объемы энергии, трудились лучшие умы крупнейших научных центров Земли и других миров.
Пабло с тоской вспомнил, как Дин и Петрович незадолго до своего последнего рейса увлеченно рассказывали, что для разграничения материи и антиматерии был разработан новый материал, названный дилитием, как в сериале, давшем Алькубьерре толчок для создания идеи его знаменитого пузыря. Как пояснила Кристин, участник их вылазки Санчес и еще несколько бойцов нынешнего сопротивления диктатуре Нарайана в прежней жизни имели отношения к разработке этого высокотехнологичного полимера. И именно их перевод на горно-обогатительный комбинат стал для «Эсперансы» роковым. Тем более что для создания и поддержания работы агрегатов требовались колоссальные энергозатраты, а перенаселенный город и так находился на грани выживания.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но почему улыбка Саава Шварценберга из просто крокодильски-довольной превратилась в торжествующую?