В это время две рыбки, думая, что носы близняшек, пятнышком прижатые к стеклу, — это еда, одновременно и с разгона бросились на Дашу и Надю. С глухим звуком рыбки ударились мелкими острыми зубами о стекло, испугав девочек. Даша громко взвизгнула, напугав окружающих.
— Так вот, — улыбаясь, продолжил Аполлион, — глубоководные рыбы, которым не надо плавать на поверхности, не имеют этих воздушных пузырей. Под давлением 20 атмосфер, которое сейчас действует на батискаф, рыбы, имеющие плавательный пузырь, взорвались бы или пулей вылетели бы на поверхность. Глубоководные рыбы, которые ведут донный образ жизни, обеспечивают себе плавучесть за счёт жира. Благодаря его несжимаемости, рыбы остаются при высоком давлении целыми. Плоская форма позволяет им быть менее заметными на дне и даже, как вы видели, закапываться в песок.
— А ещё рыбий жир очень полезный! — сказала Надя.
— Начинается! — томно сказала Даша. — Такое ощущение, что не бывает полезных вещей, бывают только очень полезные. Никто и никогда не забывает слово «очень», когда говорит про пользу.
Рыбы доели своё обильное угощение, ещё несколько раз покружили рядом, а потом дружной стаей уплыли восвояси. Мы плыли вдоль дна около пятнадцати минут, если честно, то мне уже надоело. Дно было песчаным, растения встречались редко. То и дело попадались бочки со свастикой. В мутной воде дальше, чем на двадцать метров, видноне было. Только редкие крабики вызывали восторг у девчонок, которые весело показывали на них пальцем. Рыбки были обычными, не такими, которых показывают в подводных съёмках тропиков. Море казалось очень суровым.
Через некоторое время Таня показала пальцем на торчащие вверх мохнатые от водорослей стволы пушек. Немного присмотревшись, можно было понять, что это заросший зеленью эсминец. Он был похож на стилизованную клумбу в парке. Не было видно даже краешка металла. Природа кушала его уже несколько тысяч лет. Он был разломлен на две большие части, и из его недр периодически выплывали небольшие стайки рыб. Печальное зрелище.
— Всплываем? — спросила Таня.
— Давайте, — сказала Даша, вставая ногами на стекло и разминая мышцы.
Мы все встали, прижались к левому борту, и Таня перевернула батискаф обратно. Мы расселись по своим местам и стали набирать высоту. Через некоторое время Даша показала пальцем на дельфина, который со всей силы пытался догнать нас и плыть рядом. Он подплыл настолько близко, что иногда ударялся плавниками хвоста о стекло.
— Нужно его отпугнуть, — сказала Таня. — А то нечаянно разрежем его подводными крыльями. Пол, включи биоакустический звук акулы.
Аполлион нажал пару кнопок, и дельфин как ужаленный уплыл восвояси. И уже через тридцать секунд я увидел, как наш стеклянный купол озарило верхним светом. Затем с оглушающим всплеском мы выплыли на поверхность и начали качаться на небольших волнах. Солнце нещадно слепило. Было ощущение, что мы задержали дыхание и нырнули на дно бассейна, пробыли там довольно долго, а затем всплыли и вдохнули свежий воздух. Всё же на поверхности находиться намного легче.
Таня разогнала батискаф до скорости 60 км/ч, и он снова приподнялся на подводные крылья, это было видно в нижнем окне на полу. Глаза привыкали к яркому солнечному небу. Таня встала со своего мести и, собирая волосы на макушке, сказала:
— Может, побудем на палубе? После глубины так хочется вдохнуть свежего воздуха.
— С удовольствием! — поддержала идею Надя.
Все встали со своих мест и отправились к выходу из капитанской рубки. Таня захватила с собой лист и вышла первой. Батискаф, несмотря на большую скорость, трясло не сильно, поэтому мы спокойно добрались до палубы, обшитой деревом, похожим на тик. Спереди было выдвинуто большое лобовое стекло. Обстановка была очень похожа на кабриолет, только кресел не было, лишь невысокие белые пластиковые лавочки с мягкой спинкой по бортам. Мы расселись по местам и вдохнули полной грудью. Воздух был очень свежим. Пахло деревьями и цветами, по небу летали чайки.
Мелкие морские брызги и сильный от большой скорости ветер создавали неповторимую атмосферу. Было очень шумно, Таня, Аполлион и близняшки общались друг с другом, а я их не слышал. Я сел рядом с Таней и крикнул ей в ухо, о том, что ничего не слышу. Она ничего в ответ не сказала, лишь улыбнулась и протянула мне свой лист, который, попав ко мне в руки, стал моим. Я нашёл регулятор громкости окружающих звуков, уменьшил шум и вздохнул с облегчением. Разбиваемые подводными крыльями волны и ветер перестали заглушать всё происходящее. Я, наконец, услышал, что говорит мне Таня:
— Воля, ты такой странный, мог бы сказать своему помощнику, чтобы тот выключил окружающие звуки, для этого не обязательно брать лист. Как тебе остров Готланд?
Она показала пальцем вдаль, где в открытом море виднелся зелёный остров. Я чуть привстал, чтобы рассмотреть поподробнее, но пришлось щуриться от набегающего с большой скоростью воздуха. Мои волосы почти сдувало с головы, пришлось быстро прижать свою кепку. Думаю, если бы я сейчас открыл рот, то он бы надулся в момент.
— Остров не очень большой? — спросила Даша, улыбаясь от моего вида.
— То, что мы сейчас видим, это узкая часть острова Готланда. Это Вамилингбо. Тут несколько песчаных пляжей. А так остров очень большой, примерно 3000 квадратных километров. Это всего в 2 раза меньше, чем Москва.
Надя вытянула свою руку вбок, образовав горизонтальное крыло, и стала играть с набегающим потоком воздуха. Когда она поворачивала ладонь вниз, набегающий поток опускал её руку. Поэтому периодически вращением руки туда-сюда она рисовала в воздухе синусоиду. Аполлион молча следил, чтобы она не упала за борт. Так прошло пять минут, пока Аполлион не начал разговор:
— А вы знаете, как использовать разные типы характеров клиентов?
— Ну вот! Вы опять о работе? — обиженно сказала Надя, продолжая изображать крыло рукой. — Надо же иногда отдыхать!
— Как? — не обращая на неё внимания, спросила Даша.
— Если умеешь распознавать психотип клиента, — начал Аполлион, — то можно понять, насколько нужно растягивать принцип последовательности, про который мы говорили вчера.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я.
— Ну, бывает два крайних типа темперамента, — продолжил он, — холерик и меланхолик. Холерики очень склонны к спонтанным покупкам. Поэтому если затягивать процесс продажи, то им становится скучно и они для смены обстановки могут убежать. Но зато они быстро увлекаются и склонны действовать быстро. Это можно использовать.
— С такими холериками, — дополнила Таня, — не стоит даже бронировать автомобиль, лучше продавать им сразу. Если от момента презентации до момента предполагаемой покупки будет проходить больше двух дней, то очень велика вероятность, что они передумают. Ничего не поделаешь, такой у них беспокойный характер. Их нужно зеркалить. Говорить быстро, насыщать презентацию эмоциями, быстро менять обстановку. И обязательно торопить!
— Ещё лучше — заставлять их всё делать самим, — сказал Аполлион, высовывая свою руку на ветер, подражая Наде, — они патологически не умеют долго слушать. Из них так и хлещет энергия, поэтому лучше использовать её во благо. Пусть клиент сам открывает капот, багажник, заглядывает под днище, садится за руль, катается. Пусть он много говорит, нужно внимательно слушать, не пытаясь разобраться в его спутанной быстрой речи. В ответ на всю бурю его эмоций нужно оставаться спокойным и сопереживать ему.
— А среди нас есть холерики? — спросил я.
— Настоящих холериков нет, — ответила Таня, — но ближе всех к ним, думаю, я. Я тоже не могу долго сидеть на месте. Понимаешь, чаще всего бывают смешанные типы характеров, и это нужно уметь чувствовать. Вот представь, что ты будешь торопить меланхолика. Это настолько же бесполезное дело, как торопить черепаху криками и тыканием соломинкой.
— Вот я и хотел дальше сказать про другой крайний тип характера, — продолжил Аполлион. — Меланхолик может вывести своей медлительностью каждого. Что интересно: два меланхолика тоже могут раздражать друг друга. У них такой склад темперамента, что они физически не могут делать дела быстро.