Читать интересную книгу Падение Гипериона - Дэн Симмонс

Я потер глаза.

– А я и этого не знаю.

Голос монсеньора звучал по-прежнему спокойно.

– Мне кажется, Поль имел в виду, что, если этот дух скрывается здесь, в нашем времени, он может и не догадываться о своей подлинной природе.

– Бред, – пробормотал я.

Дюре кивнул.

– Многие события, происшедшие на Гиперионе и вокруг него, кажутся бредом. И, по-видимому, бред этот заразен.

Я взглянул иезуиту в глаза.

– Вот вы были бы идеальным кандидатом на роль божества. Провели жизнь в молитвах и размышлениях, крупнейший ученый-археолог. Плюс ко всему претерпели распятие.

Улыбка сошла с лица Дюре.

– Вы сами слышите, что говорите? Разве это не сплошное богохульство? Я предал мою Церковь, мою науку, а теперь, исчезнув, моих товарищей по паломничеству. Христос мог потерять веру на несколько секунд. Но он не торговал ею на рынке в обмен на бирюльки эгоизма и любопытства.

– Хватит, – оборвал нас монсеньор. – Что толку в подобных разговорах? Поищите-ка кандидатов хотя бы в труппе, разыгрывающей нашу маленькую Мистерию о Страстях Господних. Секретарь Сената Мейна Гладстон, несущая на своих плечах бремя управления Гегемонией. Участники паломничества… Мартин Силен, который, как вы сами рассказывали, уже сейчас страдает на дереве Шрайка ради своих стихов. Ламия Брон, поставившая на карту все и все потерявшая ради любви. Господин Вайнтрауб, истерзанный дилеммой Авраама… и даже его дочь, вернувшаяся к младенческой невинности. Консул…

– Консул мне представляется скорее Иудой, чем Христом, – возразил я. – Он предал всех – и Гегемонию, и Бродяг. Те ведь тоже считали его своим союзником.

– Если исходить из того, что рассказывал Поль, – ответил монсеньор, – Консул не изменил своим убеждениям, и он остался верен памяти Сири. – Старик улыбнулся: – Кроме того, в нашей пьесе еще сто миллиардов действующих лиц. Бог не избрал в качестве своего орудия Ирода, или Понтия Пилата, или Цезаря Августа. Он выбрал безвестного сына безвестного плотника одной из самых захолустных провинций Римской империи.

Я встал и принялся расхаживать по старым плитам, поглядывая на алтарную светящуюся мозаику.

– Но что же делать нам? Отец Дюре, вы должны отправиться со мной и встретиться с Гладстон. Она знает о вашем паломничестве. Возможно, ваш рассказ поможет предотвратить кровопролитие, которое представляется сейчас просто неизбежным.

Дюре тоже поднялся. Скрестив руки на груди, он устремил глаза вверх, словно вопрошая тьму под куполом.

– Я собирался это сделать, – сказал он. – Но прежде мне нужно посетить Рощу Богов – переговорить с их эквивалентом Папы – Истинным Гласом Мирового Древа.

Я замер на месте.

– Рощу Богов? Она-то тут при чем?

– Полагаю, тамплиеры – ключ к какой-то недостающей части этой жуткой шарады. Вы утверждаете, что Хет Мастин умер. Может быть, Истинный Глас объяснит нам, зачем им понадобилось паломничество, то есть восстановит так и не рассказанную историю Мастина. Мы ведь не знаем, что привело его на Гиперион.

Я едва не подпрыгнул, пытаясь сдержать кипящий в душе гнев.

– Боже мой, Дюре! У нас нет ни секунды. Какой там рассказ! Осталось, – я проконсультировался со своим имплантом, – полтора часа, до того как Рой войдет в систему Рощи Богов. Когда начнется бойня, будет поздно!

– Возможно, – иезуит по-прежнему говорил тихо и неторопливо, – но сначала я побываю там. А потом буду говорить с Гладстон. Может статься, она санкционирует мое возвращение на Гиперион.

Мне показалось весьма сомнительным, чтобы Гладстон позволила столь ценному источнику информации вернуться в этот ад.

– Как бы там ни было, нам пора, – нетерпеливо сказал я, направляясь к выходу.

– Минутку, – остановил меня Дюре. – Вы говорили, что обладаете способностью видеть "сны" о паломниках во время бодрствования. Кажется, в состоянии транса. Так я вас понял?

– Ну, допустим.

– Что ж, господин Северн, вот и попробуйте увидеть их. Сейчас.

Я посмотрел на него в изумлении.

– Здесь?

Дюре указал на свой стул.

– Именно. Здесь и сейчас. Вы не представляете, как это важно для меня – узнать о судьбе моих товарищей. К тому же ваша информация может оказаться бесценной при встрече с Истинным Гласом и госпожой Гладстон.

Я покачал головой, опускаясь на предложенный мне стул.

– А если не получится?

– Тогда мы ничего не потеряем, – улыбнулся Дюре.

Я кивнул, прикрыл глаза и откинулся на неудобную спинку. Взгляды двух моих собеседников скрестились на моем лице. Тонкий запах ладана и дождя веял здесь, в громадном зале, и я вдыхал его, совершенно уверенный, что ничего не получится: страна моих снов находилась не так близко, чтобы я мог перенестись туда, просто прикрыв глаза.

И вдруг чувство, что за мной наблюдают, ослабло, запахи отдалились, а стены зала раздвинулись необозримо – я вернулся на Гиперион.

35

Столпотворение.

В системе Гипериона три сотни кораблей ВКС отступают к порталам, отчаянно, увертываясь от назойливых, как осы, вражеских истребителей.

Возле порталов сущее безумие. Автоматы-диспетчеры зацикливаются от перегрузки, корабли сгрудились в кучу, подобно магнитопланам на воздушных перекрестках ТКЦ, – любой улан Бродяг может перестрелять их, как куропаток.

Безумие, подобно эпидемии, проникает в Сеть. Военные корабли, перейдя в систему-отстойник Мадхья, ползут к порталу-выходу, как овцы, бредущие по узкому загону. Корабли перебрасывают в систему Хеврона; жалкие кучки собираются у Небесных Врат, Рощи Богов, Безбрежного Моря, Асквита. Считанные часы отделяют миры Сети от атаки Роя.

Столпотворение. Сотни миллионов беженцев из приговоренных миров заполняют города и лагеря для мигрантов, где царит нездоровое возбуждение – первая стадия военной чумы. На многих тыловых планетах вспыхнули беспорядки: три Улья на Лузусе – почти семьдесят миллионов граждан – блокированы полицией из-за бунта, развязанного шрайкистами; разграблены тридцатиэтажные супермаркеты; толпы громят жилые монолиты; термоядерные генераторы взорваны; еле удалось отстоять терминексы. Комитет местного самоуправления обратился к Гегемонии; Гегемония ввела военное положение и направила морскую пехоту ВКС, дабы изолировать мятежные Ульи.

Восстания сепаратистов на Новой Земле и Мауи-Обетованной. Террористические акты роялистов Гленнон-Хайта, не подававших признаков жизни уже лет семьдесят, – на Талии, Армагасте, Нордхольме и Ли-Три. И опять бесчинства шрайкистов – теперь уже на Циндао-Сычуань и Возрождении-Вектор.

Штаб ВКС на Олимпе тут же перебрасывает извращающиеся с Гипериона войска на планеты Сети. Срочно посаженные на факельщики команды подрывников в прифронтовых системах рапортуют: сферы сингулярности подготовлены к уничтожению. Дело за приказом с ТКЦ.

– Имеется более эффективный способ, – спокойно сообщает советник Альбедо Мейне Гладстон, ведущей Военный Совет.

Секретарь Сената оборачивается к послу Техно-Центра.

– Существует оружие, способное уничтожить Бродяг, не причинив никакого вреда собственности Гегемонии. И даже собственности Бродяг, если уж на то пошло.

Генерал Морпурго хмурится.

– А-а, вы о бомбе, аналогичной по действию "жезлу смерти", – говорит он. – Она нам не подходит. Военные эксперты доказали, что дальность ее действия безгранична. Мало того, что это бесчестное оружие противоречит Нью-Бусидо – оно уничтожит вместе с захватчиками и наше население.

– Отнюдь, – возражает Альбедо. – Если граждане Гегемонии будут защищены надлежащим образом, обойдется без жертв. Как вам известно, нейродеструкторы могут быть настроены на определенную длину церебральных волн. То же самое можно проделать и с бомбой. Она не тронет ни домашний скот, ни диких животных, ни даже человекообразных.

Встает генерал ВКС Ван Зейдт, командующий морской пехотой:

– Но защитить население невозможно! Эксперименты показали, что тяжелые нейтрино, испускаемые этой бомбой, проникают в толщу камня или в металл на глубину шести километров. Убежищ такой глубины не существует.

Проекция советника Альбедо непринужденно облокачивается на стол.

– У нас есть девять миров с готовыми убежищами для миллиардов, – замечает он негромко.

Гладстон кивает.

– Лабиринты, – шепчет она. – Но переместить туда такое количество людей невозможно.

– Напротив. – Альбедо благодушно качает головой. – Теперь, когда вы присоединили Гиперион к Протекторату, каждый лабиринтный мир включен в нуль-сеть. Техно-Центр может организовать переброску населения Непосредственно в эти подземные убежища.

За длинным столом Совета поднимается шум, но Мейна Гладстон не отрывает горящего взора от Альбедо. Она знаком призывает к тишине, и гомон стихает.

– Расскажите нам подробнее, – говорит секретарь Сената. – Очень интересная идея.

Консул сидит в пятнистой тени невысокой невиллонии и ждет смерти. Его руки, заломленные за спину, связаны обрывом фибропластика. Лохмотья, в которые превратилась его одежда, еще не успели высохнуть; лицо мокро от купания, а может быть, от пота.