Читать интересную книгу Зерно жизни - Дмитрий Хван

- По второму стругу, пли!

Все три ядра ушли в сторону, но многого он от пушек и не требовал - их ещё пристреливать и пристреливать, что можно ожидать от пока ещё неумелых пушкарей?

Петренко прильнул к резиновому ободку прицела, выдохнул и мягко нажал спуск, граната с шуршанием ушла к цели и через секунду или две, под носом струга с треском вырос столб воды, кораблик подбросило и он лишь чудом не перевернулся, люди и всё то, что не было закреплено, как горох, посыпалось в воду. Этим эффектным выстрелом был остановлен и последний струг, который теперь спешно разворачивался.

- Прекратить огонь! Ботики на воду! Снимать казаков с воды.

Оставшийся целым струг уходил по течению, не предпринимая попыток захватить кого-нибудь с двух других корабликов. Немногие оказавшиеся в воде казаки и стрельцы держались у бортов, товарищи помогали им выбраться из воды. Были видны раненые, на воде среди обломков плавало несколько шапок.

'Зачем только попёрли на нас? Ясно было, что этот орешек вам не по зубам' - Петренко опустил бинокль.

К сильно осевшим стругам подходили несколько ботиков и лодок с морпехами, настороженно державшими оружие.

***

Лодки с пленными казаками встречала на берегу внушительная толпа, люди были ещё возбуждены с момента недавнего столкновения, но никаких насмешек над мокрыми и осунувшимися бородачами, с опаской смотревших на ангарцев исподлобья, не последовало. К раненым и ушибленным, которых относили чуть в сторону от остальных, тут же подошли бывшие в крепости медики, за остальными уже отправили ботик на правый берег реки.

- Этот не жилец, - хмуро приговорила медик мужика с острой бородёнкой и страдальческим выражением лица, застывшем на нём маской. Грудная клетка бедолаги была разбита, вероятно, при попадании ядра в первый струг. В основном у пострадавших были переломы, ушибы и растяжения, а так же пара огнестрельных ранений, у упрямцев, которые не пожелали следовать приказам морпехов, что вытаскивали их со стругов. У одного было задето по касательной бедро, а у второго пуля прошила жировые складки на боку, ангарцы стреляя, не забывали о нежелательности более тяжёлых ранений. Отделавшихся испугом казаков и стрельцов, тут же разделяли на более мелкие группы, человек по пять, и разводили в разные стороны, не давая времени собраться с мыслями. Первые пять казаков уже предстали перед Петренко.

- Сколько вас было человек? Говори!

Казаки молчали, боясь поднять глаза, наконец, один собрался:

- Семь десятков, да ещё с пяток будет.

- Чего попёрли, али крепости и пушек не видали? - обратился к казакам Карпинский.

- Нешто мы крепостишек не брали? - ответил один.

- Да и пушки так ядра не пускают, как ваши!

Тут же раздался дикий вопль, кому-то из стрельцов вправляли вывихнутое плечо. Казак, говоривший с Карпинским, заметно осунулся, вжал голову в плечи, озираясь вокруг. Другой казак, увидав неподалёку с десяток тунгусов с ружьями, наоборот, плечи расправил, да со злобой процедил:

- Что это вы христиане православные, - кивнув на островную церквушку, - всяких диких, прозябающих в язычестве тёмном, инородцев на службишку берёте, да пищали им даёте, а супротив братьев своих, да ядрами палите!

- Как звать? - полным спокойствия голосом спросил Петренко.

- Нежданом кличут, а так - Ивашко я.

- Иван значит. Ну так иди к нам на службу, тебе тоже ружьишко выделим, но опосля, как верность свою докажешь. А инородцы наши уже крещены.

Казак будто бы подавился своими словами, отступив на шаг.

- Сорок три человека, товарищ майор! - подбежал к Петренко морпех, с лычками младшего сержанта на основательно заношенном камуфляже.

- Из них двадцать два стрельца, считал по кафтанам, - добавил другой.

- Миша, этих в сарай, давай другую пятёрку, - приказал младшему сержанту Петренко и, увидев приближающегося Сазонова, протянул тому руку:

- Здорово, Лёха. Ну давай помогай, смотри, чего тут творится.

- Погоди, Ярослав! Почему ты третий струг не стал преследовать? - с бурлящим ещё адреналином в голосе, воскликнул Сазонов.

- Лёха, ты их уже не догонишь, с казачками вздумал в гребле соревноваться? Пусть уж они в Енисейске о нашей крепости и чудо-пушках расскажут. Тогда на нас ещё долго не полезут - пока армию не соберут с артиллерией, а они не соберут - у царя других дел по горло.

- Ну может ты и прав, - Сазонов перевёл дыхание, оглядывая небольшую сутолоку средь пленных и гарнизона крепости, которые разбивали все попытки пытающихся группироваться енисейцев.

- Вот что, Ярослав, а давай-ка сейчас нахрапом попробуем навербовать к нам на службу этих товарищей?

- Чем завлекать будешь?

- Ну как же, предложим то же самое, что и у них есть плюс земельный надел у берегов Ангары, дом за наш счёт, посевной материал, инструмент различный, птицу и кой-какую скотинку. Жену подберём, в конце концов! А они пусть выбирают - на земле осесть или в войско Усольцева войти. Платить будем, правда потом, не сразу. Но и налогов-то никаких!

Ярослав согласно кивнул и через некоторое время к офицерам, обосновавшимся в небольшом бараке, построенном недавно внутри крепостной стены стали заводить по одному человеку из запертых в сарае у церквушки пленных. Там им, после некоторых стандартных вопросов об имени, возрасте, месте рождения и семейного положения, прямо предлагали служить ангарскому княжеству, конечно же не участвуя в возможных столкновениях с Московской Русью. Поначалу, вводимые под конвоем бородачи и слушать об этом не хотели, сразу же и очень эмоционально открещиваясь от подобного предложения. Так было с семью казаками, восьмым же оказался стрелец с наложенной на сломанную руку шиной.

- Как звать? - с кислым выражением лица спросил Петренко.

- Станислав, - буркнул стрелец, баюкая руку на перевязи.

- Семейное прозвание имеется? - уточнил Сазонов.

- А как же, есть, Карпинский.

- Опа. Слышишь, Ярослав, у Петра-то родственничек выискался! - широко заулыбался Сазонов.

- Откуда сам будешь, Станислав?

- С Рязани, - ответил стрелец.

- Фамилия-то не рязанская, - усмехнулся Петренко.

- Семья наша не рязанская, с Волыни мы, - согласился Станислав.

- А где семья твоя сейчас и есть ли кто в Енисейске у тебя, Стас?

- Нету никого, - стрелец, сидя на лавке, низко опустил голову, устало выдохнув при этом.

- Станислав, а иди к нам - хочешь в войско, а хочешь на землю?

Второй на Ангаре Карпинский кивнул головой, не поднимая глаз.

- Так куда, в войско или на землю? - воодушевлённым голосом попытался уточнить Сазонов.

- А какой сейчас из меня воин или пахарь? Рука-то сломанная.

- Так это ничего, Стас, кости срастутся! - Петренко вскочил и выглянув за дверь, позвал морпеха:

- Стрельца этого, Станислава, в казарму отвести - пусть отдыхает. И супа ему дать!

После этой маленькой удачи, Петренко приказал вести сначала вести к ним стрельцов, полагаясь на первого из них. Однако, дело лучше не пошло, как ни надеялся было Ярослав, согласились на службу лишь двое стрельцов и четыре казака. Таким образом из сорока трёх пленных, добровольно остаться на Ангаре согласились семь человек. А что делать с остальными? Возвращать Енисейску? Нет, этому не бывать. Зачем усиливать потенциальных врагов возвращением увидевших много лишнего сослуживцев? Работы в новоиспечённом княжестве много, каждому найдётся.

Байкал, Новоземельск, август 7141 (1633).

- Ну, это уже дело. Молодцы! - удовлетворённо произнёс Радек, держа в руках отрез плотной, чуть отливающей на свету желтизной, бумаги.

- Да, химики тут постарались, - уточнила Бельская.

- Теперь обучение в школах стопориться не будет. И большее раздолье будет для тех, кто сейчас составляет каталог наших знаний и умений для потомков.

- Это здорово, - рассеяно сказала Марина.

- Марина, ты чего опять нахохлилась? - воскликнул Радек.

Без сомнения, он прекрасно понимал, от чего старший биолог экспедиции столь расстроена. В последнее время в Маринину половину избы, которую она делила с двумя девчонками-медиками, частенько стал захаживать Кузьма Усольцев. Атаман Ангарского казачьего войска вначале жутко стеснялся афишировать свою привязанность к одной из основательниц княжества. К тому же, по слухам, замужней, да ещё с маленьким ребёнком, оставленным очень далеко от Ангары. Вначале на вопросы Кузьмы Фролыча Марина старалась не отвечать, переводя их на другие темы, а тот и не настаивал - невместно, ему, думал он.

А потом, однажды, Марина, расплакавшись, поведала ему о том, что любимого мужа и маленькую Людмилку она уже, по всей видимости, никогда не увидит. Да и муж уже наверняка женился на другой женщине. Самое главное, что узнал Кузьма, это то, что Марина сама к нему тянулась, как тянется слабый к более сильному, который сможет защитить и пожалеть. Усольцев не понимал, почему Марина оставила мужа, и отчего тот сам не поехал с нею, почему отпустил жену, но не стал задавать вопросы сейчас, надеясь спросить об этом позже. Он боялся влезать к ней в душу, опасаясь лишних эмоций и очередной порции ночных рыданий.