Кэролайн узнала еще один рецепт приготовления черного кекса и теперь умоляла Алека ничего не говорить Мойре. Энни, положив ладонь на живот Кэролайн, просияла:
– Девчонка. И парень.
Алек растерялся.
– Близнецы?
Вид у него был настолько ошарашенный, что Алана заулыбалась, а Кэролайн радостно поцеловала мужа в щеку.
Сорча с Фионой, Элизабет и детьми помогала украшать зал, поглядывая на вьющийся за окнами снег.
Алана заставляла себя весело улыбаться и смеяться как ни в чем не бывало. Она пробовала лакомства, которые приносили из кухни, и делала вид, будто не слышит, как перешептываются Макгилливреи, вешая омелу и посматривая в ее сторону. Все они надеялись, что они с Ианом… она решительно оборвала себя. Это невозможно. Местным жителям придется полюбить Пенелопу. Уже сейчас Алана начала мысленно готовиться к объявлению о помолвке, хотя и знала, что это произойдет гораздо позже вечером. Она ничем не выдаст своего горя. Родные будут наблюдать за ней – как и лорд Мерридью и Пенелопа. И Иан… у нее сбилось дыхание. Она приложила ладонь к груди и продолжала заниматься своим делом: обвязывать букеты из ароматной зелени полосами шотландки цветов Макгилливреев. Через несколько дней она уедет домой, в Гленлорн, и больше никогда не увидится с Ианом.
Она выдержит. Должна.
Шона с помощью Аланы разместила в доме вновь прибывших: лорда Мерридью – в спальне графа, Алека и Кэролайн – в спальне его жены. Сорча охотно согласилась составить компанию Фионе и Элизабет. Деворгилла и Элеонора заняли одну комнату. Алана не могла даже подумать о возвращении в комнату Иана, особенно после предстоящей ночи, и для нее поставили койку в углу комнаты Деворгиллы. Иан остался наверху, в башне. Присоединится ли к нему сегодня Пенелопа, и не только сегодня, но и каждую последующую ночь? Алана находила себе новые дела, хлопотала, помогала, смеялась, лишь бы отвлечься от своих переживаний. Алек понимал, что она делает и что чувствует, и мать с Элеонорой видели, что с ней происходит. Это понимание читалось в их глазах. Родные пытались защитить ее, забыв, что она уже взрослая. У нее есть собственные доспехи.
За весь вечер Иана она не видела ни разу. В приготовлениях к празднику он не участвовал. Как и Пенелопа. Алана старалась не думать, где они сейчас и чем заняты. Воспоминания о ласках и поцелуях Иана сводили ее с ума, но Алана упрямо продолжала готовиться к празднику и была чуть ли не веселее всех вокруг.
Сидя рядом с лордом Мерридью, Марджори издалека наблюдала за предпраздничной суетой. Все сложилось так, как и было задумано, но какое-то странное чувство не давало ей покоя. Она составляла компанию Уилфреду, пыталась развлечь его разговором, но он отделывался односложными ответами и стакан за стаканом тянул пунш с виски.
– Не похоже на английское Рождество, верно? – сочувственно спросила Марджори.
Мерридью снова наполнил свой стакан.
– Сегодня я должен был сидеть за отцовским столом в поместье Лайаллов. И уже быть женатым – на ней, – он указал на Алану, развешивающую по стенам зала зелень.
– Вы очень любили ее, Уилфред? – спросила Марджори.
– Любил? Да я с ней едва знаком! Зато влюблен в ее приданое. Страстно, – он прижал ладонь к груди и зло уставился на Алану. – Теперь придется весной обхаживать другое приданое, то есть невесту, – уже в Лондоне, – он усмехнулся Марджори. – Жаль, что у вашей дочери уже есть жених. – У Марджори дрогнуло сердце. – И что в них такого, в мужчинах вроде Иана Макгилливрея, если женщины их так любят? – пожаловался Мерридью.
– Не все, Уилфред, – Марджори задумалась о дочери, еще раз подлила маркизу в стакан виски и заставила себя улыбнуться.
Час спустя Марджори разыскала Иана в соляре. Он стоял, не сводя глаз с деревянной фигурки ангела в окружении древесных стружек.
– Ты еще даже не одет! – воскликнула она, указывая на его килт. – Ты ведь не собираешься явиться на праздник в таком виде?
Брошь лэрда, которую он приколол, блестела при свечах, как символ ушедших веков. В килте Иан казался особенно крепким, мужественным и сокрушительно красивым.
Он коротко взглянул на нее и отвернулся.
– Если вы пришли читать мне нотации, не утруждайтесь.
Она скрестила на груди руки.
– Не стану даже спрашивать, что это значит.
– Это значит, что я не буду стыдить женщину, даже если она лжет.
Марджори шагнула ближе.
– Поэтому я и пришла, Иан. Не лгать, а сказать тебе правду.
– Вот как? – Он поднял голову.
– Мой муж, виконт Олдридж, был красивейшим из мужчин, каких я только видела. Когда я начала выезжать в свет, за Олдриджа хотели выйти замуж дебютантки все до единой. Я тоже пыталась поймать его, завоевать этот приз. В то время я была красивой, как Пенелопа, – бриллиант чистой воды. Вдобавок я была дочерью графа Пембрука, с состоянием, положением и связями. Мои подруги позволили родителям выдать их за престарелых герцогов или тучных графов, а мне хотелось замуж за Олдриджа. Ради него я была готова на все.
Она не поднимала глаз, глядя на свои руки.
– Только после свадьбы я узнала, что он женился на мне ради моих денег. Видите ли, он питал пристрастие к азартным играм. И вскоре проиграл все, что мог, в том числе мои драгоценности, даже мое обручальное кольцо, – она потерла безымянный палец. – Я была убита горем. Умерев, он не оставил нам ни пенса. И мне с дочерьми пришлось вернуться к Пембруку. К тому времени мой дядя был уже графом, ему не хватало хозяйки в доме. Я думала, точнее, рассчитывала, что он оставит девочкам приданое, чтобы они могли подыскать себе достойную партию. Но он этого не сделал. Поэтому Пенелопе осталось только выйти за следующего графа – за тебя. – Теперь он внимательно смотрел на нее. – Но ты влюблен в Алану Макнаб. – Он по-прежнему молчал. – Если ты обеспечишь Пенелопу приданым, она наверняка отпустит тебя.
Иан скрестил на груди руки.
– Значит, все это ради денег?
– Возможно, в Англии им придают больше значения, чем в Шотландии, – осторожно предположила Марджори. – Я хочу, чтобы браки моих дочерей были надежными и вместе с тем чтобы в них была любовь, если им посчастливится найти ее. Боюсь, для нашего класса деньги часто служат заменой любви. Мой младший брат, твой отец, женился по любви. Мой отец считал его глупцом.
– Я предложил бы Пенелопе приданое в тот же день, как вы появились здесь, стоило вам только попросить, – сказал Иан. – И Элизабет тоже.
Она улыбнулась, перевела дыхание и коснулась руки племянника. Как правило, свои чувства она держала при себе, но на этот раз сочла нужным выказать их. Он осторожно пожал ей пальцы, и она улыбнулась.
– Полагаю, сегодня все равно будет объявлена помолвка? – спросила Марджори. – По-моему, этого ждут все члены клана до единого.