Это была безрассудная, неистовая атака. Маркиз понимал, что за непрерывными бешеными выпадами нет ни расчета времени, ни искусства. Помутившийся разум молодого человека не позволяет ему осмысливать ни истинную обстановку боя, ни собственное состояние. Эта мысль вызывала у маркиза все большее и большее беспокойство. Если он не сможет в ближайшее время прекратить дуэль, молодой человек может истечь кровью. Но он был уверен, что Монтейт не подчинялся здравому смыслу, и поэтому не стал продолжать предостережений.
В следующие несколько минут маркиз полностью уступил инициативу противнику, парируя один за другим его безумные удары. Он сознательно не выходил за рамки обороны. Между тем молодой человек устал, его атаки были неудачны, неточны, все чаще следовали удары невпопад, а движения теряли былую ловкость. Маркиз мог бы легко разбить его защиту, однако неизменно отступал. Он ждал подходящего момента. Нужно было перехватить шпагу Монтейта вблизи эфеса и выбить ее у него из руки. Поэтому он терпеливо ждал, отбивался и снова ждал. Он зорко следил за каждым пассажем, карауля подходящий момент. «Он устал и отступает, — убеждала себя Хэтти. — Дави его, дави сильнее. Вот правильно. Видишь, он испугался. Он боится тебя. Он испугался смерти, которую ты несешь ему. Правильно, отшвырни его назад. Еще назад. Дожимай его!»
И тут маркиз допустил ошибку. На секунду его глаза возвратились к матовому, теперь уже огромному и все еще расползающемуся кругу крови на теле юноши, и это ослабило его внимание.
Воспользовавшись оплошностью врага, Хэтти резким движением поддела его шпагу снизу и в ту же секунду выбила ее у него из пальцев. Шпага полетела на землю.
Хэтти торжествовала. Она добилась своего. Она действительно сделала это. «Ты побежден, ты побежден», — повторяла она про себя, держа шпагу у его сердца. Продолжая держать ее на вытянутой руке, она перенесла центр тяжести на правую ногу. «Почему он ничего не говорит? Почему не умоляет о пощаде?» — недоумевала она. Радостное опьянение победой начало проходить. В глазах у нее постепенно прояснялось. Она внимательно посмотрела на своего врага, спокойно стоявшего перед ней. В его темных глазах она не видела страха.
Граф Марч едва не сорвался с места, когда понял, что произошло.
— Ради Бога, Джейсон, сделайте что-нибудь. Маркиз не подал виду, что расслышал слова графа. Он и сам не знал, как ему вести себя. Почему он не делал никаких движений? В глазах молодого человека было что-то такое, что удерживало его.
Хэтти почувствовала, что ее единственная цель, составлявшая смысл жизни в последние несколько месяцев, медленно отодвигается в сторону. Она увидела себя такой, какой была задолго до всех этих событий. Перед ее мысленным взором предстала Генриетта Ролланд до того момента, когда раскрылась причастность маркиза к смерти ее брата. Та Генриетта Ролланд пребывала в глубоком горе, горе, вызванном прикосновением смерти. Но смерть задела ее лишь своим крылом: она продолжала вкушать блага жизни даже в те месяцы, когда чувствовала себя совершенно потерянной и одинокой. Тогда ей казалось, что отправить на тот свет маркиза — это такое простое дело. В ее представлении смерть этого человека была бы справедливым воздаянием за гибель брата, платой за причиненное ей горе. И вот наконец он стоит перед ней побежденный, но гордый, надменный и пока живой. Такой же живой, как она. Она понимала, что ухватилась за мысль его смерти, чтобы смягчить собственную боль. Сейчас у нее есть такая возможность. Она пронзит шпагой его сердце и лишит его жизни. Значит, ей предстоит лишить жизни другое живое существо? Нет, это было выше ее сил. Единственная цель — ее ненависть к нему, и сам акт возмездия — все это грозило развалиться в один миг.
Она с шумом втянула воздух, отняла шпагу от его груди и, обхватив ее двумя руками, со всей силой, какая только осталась у нее, вонзила ее в замерзший грунт. Потом резко отдернула руки, как будто в шпаге был корень зла. От этого потрясающего удара шпага прочно застряла в земле, покачиваясь и прорезая тишину мягкими свистящими звуками.
— Будьте вы прокляты! Я не могу убить вас! О Боже! О Дэмиан, прости меня, но я не могу сделать этого.
Крик отозвался глубокой болью в душе и мучительным огнем в теле. Она снова посмотрела ему в лицо. Как она ненавидела это лицо в своих мечтах! Сейчас это лицо было искажено, на нем была маска смерти — это было лицо Дэмиана.
— Я не могу убить вас, — произнесла она сквозь рыдания, вырывавшиеся у нее. У нее не было сил сдержать эти предательские звуки. Она переходила во власть своего тела и уже не могла владеть собой. Почувствовав сверлящую боль в боку, она обхватила раненое место обеими руками. На рубахе была теплая липкая жидкость. Сначала с тупым недоумением она посмотрела на свои окровавленные пальцы, потом начала дико озираться по сторонам. Она видела вокруг себя какие-то размытые фигуры и лица. Она слышала громкие голоса, но не разбирала слов. У нее подогнулись колени, и она рухнула на промерзшую землю, ударившись головой о торчащий камень.
С этой минуты она погрузилась во мрак и небытие.
Глава 25
В ту же секунду маркиз оказался возле молодого человека.
Нужно было срочно остановить кровотечение. Он схватился за промокшую от крови рубаху, проклиная себя в душе за свою оплошность. Ведь он не собирался убивать Монтейта, это вышло случайно. Он отгонял от себя мысли о тяжелой драме, разыгравшейся только что на этом месте. Быстрым движением он разорвал рубаху и оттянул книзу штаны из оленьей кожи, чтобы обнажить рану. Каково же было его удивление, когда его глазам предстала не голая кожа, а муслин, отороченный голубой ленточкой. Он разодрал на части туго натянутую материю, прежде чем успел осознать назначение сей принадлежности туалета. Весь бок, ребра и живот юноши были покрыты кровью. Когда маркиз увидел изящный изгиб тонкой талии и белизну гладкой нежной кожи, ужасная догадка подобно удару молнии пронзила его мозг. Он тупо уставился на эту белую кожу и голубую ленточку. Он не мог поверить своим глазам, но, в конце концов, был вынужден сделать это. Нет, ошибки здесь не могло быть. Лорд Монтейт оказался девушкой. Боже, кто бы мог подумать?
— Джейсон, он серьезно ранен?
Услышав голос графа, маркиз моментально сообразил, что ему нужно делать, и теперь действовал сообразно своему решению. Он тотчас одернул рубашку, загородив тело раненой девушки.
— Рана глубокая, Жюльен. Дайте мне быстро ваш носовой платок. И вы, Гарри, снимайте свой платок с шеи. Мы должны остановить кровотечение.
— Мисс… лорд Гарри! О Боже, лорд Гарри! — закричал подбежавший Потсон.