Читать интересную книгу Перебежчик - Бернард Корнуэлл

Они болтали о батисте и шамбре, и можно ли заменить тарлатаном тюль для вуали, и Джулия пощупала шелковые и сатиновые платья Салли, а после охватившего город липкого страха подобные разговоры об оборках и безделушках принесли облегчение.

Религиозные убеждения Джулии были оскорблены лишь энергичными планами Салли устроить святыню спиритуализма в задних помещениях дома, но явный цинизм Салли и ее честное описание того, как она планирует обманывать клиентов, вызвали в результате у Джулии скорее веселье, чем неодобрение.

Джулия была тронута и заботой, которую Салли проявляла по отношению ко Старбаку, она разволновалась, когда Салли упомянула, как Старбаку нравится Джулия. Всё это было странно, слишком странно, чтобы объяснить Адаму, который наверняка разразился бы праведным гневом даже только при мысли о том, что его невеста посещает одну из ричмондских куртизанок, хотя на самом деле дом Салли внешне выглядел столь же респектабельно, как и любой другой в Ричмонде, и гораздо чище большинства остальных.

Но Джулия не могла рассказать Адаму об этом визите, так же как не могла бы рассказать и матери.

— А имеет значение, где находится Нат? — спросила она Адама.

— Полагаю, что нет, — Адам неловко дернулся, его шпоры и ножны тихо клацнули на фоне грохота дождя и завывания ветра.

— Так что же означает это сообщение? — со всей прямотой спросила Джулия. Ее любопытство только выросло из-за реакции Адама, который, по ее мнению, повел себя как-то странно виновато.

Адам покачал головой, но потом нерешительно высказал объяснение.

— Я писал туда, — медленно и не совсем внятно произнес он. — Откуда приехал Нат. Я пытался. Отец несмотря ни на что пробовал восстановить связь Ната с семьей. Это казалось важным.

Адаму плохо удавалось лгать, и чтобы прикрыть смущение, он отодвинулся от стены барака и положил руки на балюстраду.

— Думаю, Нату не нравятся наши усилия, — кое-как закончил он.

— Так выходит, что всё это не так уж и загадочно? — сказала Джулия, не веря ни единому слову Адама.

— Да, — подтвердил он, — совсем не загадочно.

Джулия прислушалась к собачьему вою, ржанию лошадей и хлопающей на ветру парусине.

— Что сделал Нат? — спросила она после длительной паузы.

— О чем ты?

— Что сделал Нат, чтобы потерять любовь своей семьи?

Долгое время Адам не отвечал, а потом пожал плечами.

— Сбежал.

— И это всё?

Адам уж точно не собирался рассказывать Джулии, что в этом была замешана женщина, приманившая Старбака, а потом бросившая его в Ричмонде.

— Он очень дурно поступил, — напыщенно произнес Адам, зная, что это неадекватное объяснение, а также несправедливое.

— Нат — неплохой человек, — добавил он, не зная, как закончить эту характеристику.

— Просто слишком страстный? — предположила Джулия.

— Да, — согласился Адам, — просто слишком страстный, — а потом замолчал, когда жуткий раскат грома расколол небеса. На дальнем берегу реки мелькнула молния, озарив верфь суровым мертвенно-бледным светом, подчеркнувшим черноту теней.

— Когда придут янки, — он сменил тему, — тебе следует остаться дома.

— Ты полагаешь, я собираюсь поприветствовать их появление в Ричмонде? — язвительно спросила Джулия.

— У тебя есть флаг? В смысле флаг Соединенных Штатов? — поинтересовался Адам.

— Нет.

— Уверен, в моей комнате на Клэй-стрит один найдется. Попроси его у Полли. Вывеси дома из окна.

Этот совет показался Джулии слишком капитулянтским.

— Ты так уверен, что они войдут в Ричмонд.

— Войдут, — с пылом заявил Адам. — Это воля Господа.

— Правда? — удивилась Джулия. — Тогда почему же, интересно, Господь позволил этой войне случиться?

— Мы ее объявили, — ответил Адам.

— Это сделали люди, а не Господь, и именно Юг объявил войну, — он ненадолго замолчал, заглянув в глубину своей совести и обнаружив в ней какую-то дыру.

— Я верил в то, что как-то сказал мне отец. Что Америке нужно небольшое кровопускание, как лечат болезни доктора, прикладывая пиявки. Одно яростное сражение, и мы научимся мудрости мирных переговоров. А теперь взгляни на это! — он махнул рукой в сторону бури, и Джулия послушно всмотрелась в долину, где вспышка бело-голубой молнии выхватила из мрака силуэты корабельных снастей на реке, отразившись на воде серебристым огнем.

Дождь барабанил по земле, отскакивал от крыши палаты, выливался в сточные канавы и запрудил дорожку перед госпиталем.

— Мы будем наказаны, — сказал Адам. Джулия вспомнила браваду Старбака, процитировавшего высказывание Джона Пола Джонса[24].

— Я думала, мы еще и не начали сражаться? — она повторила слова Старбака, удивившись своей воинственности.

Она никогда не считала себя сторонницей партии войны, но была слишком поглощена дискуссией, чтобы осознать, что использует приверженность определенным политическим силам в качестве аргумента в споре, касающемся личных отношений.

— Мы просто не можем позволить себе сдаться без борьбы! — настаивала она.

— Мы будем наказаны, — повторил Адам. — Понимаешь, мы выпустили зло, сегодня я это видел, — он замолчал, и Джулия, решив, что он стал свидетелем какого-то ужасного ранения, не стала пытаться это выяснить. Однако потом Адам предложил совершенно другое объяснение, заявив, что обнаружил, что винит в войне рабов.

— Разве ты не видишь, что война будит в нас самое худшее? — спросил он ее. — Все путы, которые удерживали нас в рамках приличия и в почитании Господа, разрезаны, и мы плывем на волне мерзкого гнева.

Джулия нахмурилась.

— Ты считаешь, что Юг заслуживает поражения, потому что ты не был ласков к рабу?

— Я считаю, что Америка — единая страна.

— Звучит так, — произнесла Джулия, всеми силами пытаясь сдержать нарастающий гнев, — словно ты сражаешься за другую сторону.

— Может, и так, — согласился Адам, но так тихо, что Джулия не смогла расслышать его слова сквозь шум дождя.

— В таком случае тебе нужно ехать на Север, — холодно заявила Джулия.

— Нужно ехать? — спросил Адам странно кротким тоном, будто и правда хотел получить ее совет.

— Ты должен сражаться за то, во что веришь, — без обиняков ответила Джулия. Адам кивнул:

— А ты?

Джулия вспомнила кое-какие слова Салли, которые ее удивили: что мужчины, за всем своим хвастовством и показухой, на самом деле слабы, как новорожденные котята.

— Я? — удивилась Джулия, словно не сразу поняла, что имеет в виду Адам.

— Ты покинешь Юг?

— А ты бы этого хотел? — спросила Джулия, и по правде говоря, это было приглашение для Адама сделать ей предложение и объявить, что большая любовь требует сумасбродных жестов.

Джулия не хотела заурядной любви, она жаждала ощутить такую же, как и религия, переворачивающую всю жизнь тайну, чтобы она была необузданной, как гроза, которая сейчас изливала свой гнев на полуостров.

— Я хочу, чтобы ты делала то, что велят тебе сердце и душа, — сухо отозвался Адам.

— Значит, мое сердце велит мне остаться в Виргинии, — так же холодно произнесла Джулия. — Оно говорит мне, что я должна работать здесь, в госпитале. Мама этого не одобряет, но я должна настоять. Ты будешь возражать, если я стану сестрой милосердия?

— Нет, — ответил Адам, но без малейшей доли убеждения в голосе. Он выглядел опустошенным, как странник, заблудившийся в неизведанных землях, а потом он был избавлен от необходимости продолжать разговор, потому что дверь палаты отворилась, и преподобный Гордон тревожно высунулся на веранду.

— Я боялся, что вас смыло, — произнес отец Джулии со всем возможным неодобрением, на которое только был способен.

Его жена посчитала бы то, что Джулия с Адамом находятся одни в темноте, неподобающим, но преподобный Гордон не обнаружил в их поведении никакого греха.

— Мы совершенно не промокли, отец, — возразила Джулия, сделав вид, что поняла мягкое замечание отца буквально. — Мы просто смотрим на грозу.

— И пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне, — радостно процитировал преподобный Евангелие от Матфея.

— Не мир пришел я принести, — процитировала Джулия тот же источник, — но меч.

Произнося эти слова, она смотрела на Адама, но тот не замечал ее взгляда. Он уставился в темную пустоту, которую рассекали молнии, вспоминая клочки белой бумаги, выкинутые в черную канаву.

Это был след предательства, что принесет северянам победу, а эта победа — благословенный мир. И конечно, сказал себе Адам, во время мира всё вернется на свои места. Завтра.

Когда взошло солнце, от напитанной дождем земли шел пар. Атака должна уже была два часа как начаться, прорвать ядро обороны янки и гнать их обратно, в сторону болота Уайт-Оук. Но на трех дорогах, что вели от позиций мятежников в сторону янки, не было ни малейшего движения.