class="p1">Поговорив с парнями, уезжаем. Едем на «Ждановскую». Бросаем пятачки в щель турникета и проходим на платформу. Здесь холодно, неуютно, будто мрачная тень трагических событий, которые разыграются сегодня вечером, убивает предпраздничную атмосферу, оставляя лишь холод и серость. Идём к линейному отделу милиции. Вот он. Номер пять.
Дверь открывается и из неё выходит рядовой милиционер в помятой шинели. Весёлый, светловолосый, щёки розовые, кровь с молоком. Я по фамилиям всех действующих лиц не помню, конечно. Но так смотришь на этого румяного поросёночка с голубыми добрыми глазами и поверить не можешь, что он с остальными собратьями по оружию сегодня майора КГБ убивать будет.
На станцию мы с Игорем приезжаем уже не в первый раз. Но сегодня нужно быть полностью уверенными в том, что с нашей стороны никаких сбоев не будет. Все действия отработаны, каждый шаг и каждый вздох. Парни тоже на станции побывали. Все в разное время, по два-три человека. Всё знают, всё умеют.
Но я, честно говоря, очень надеюсь, что моим пацанам не придётся ввязываться в это дело. Мне надо чтобы задержание прошло силами МВД и КГБ. Ладно, посмотрим. Посмотрим…
Посмотрим.
Выпиваю ещё кофе и ставлю пустую чашку на стойку. В казино идут приготовления, царит предпраздничная суета.
— Егор, ты нервный како-то, — хмурится Лида.
— А где у нас Абрамыч, он что, так и не приходил сегодня? А Амир?
— Нет, никого не было пока.
Хм… Я подхожу к телефону и набираю номер Абрама. Ноль по вдоль. Никто не отвечает.
— Лида, ещё кофе мне сделай.
— Блин, тебе бы съесть что-нибудь. Хватит кофе глушить, посмотри, у тебя уже руки трясутся.
— Ага… Потом съем. Вечером.
Жрать нельзя, примета плохая из личного опыта выведенная. Если хоть крошку проглочу — всему конец… Всему конец.
— Лид, а где участницы-то? Много их вообще?
— Тридцать пять человек отобрали. Мы тут взяли соседние помещения. Я тебе говорила. Они там сейчас готовятся. Косметика, причёски, примерки, репетиции.
— А еда-то у них есть?
— Всё у них есть, не бойся.
— Смотрите, чтобы ни один хер лишний к ним не проник. Тут ухарей дофига будет. Надо с безопасностью чётко сработать.
— Да у нас всё чётко. Мы с тобой это миллион раз обсуждали.
— Ну ладно-ладно. Молчу. И в общий зал после всего не пускать. А то их прямо здесь оприходуют Абрамы всякие да Цветы.
— А что, — хмурится она, — Цвет тоже будет?
— Будет, как он пропустит такое? Кофе давай уже.
На наших глазах происходит буквально сращивание криминала с властью. Надо бы поаккуратнее с этим делом, а то потом замучаешься вычищать…
В шесть часов я иду в номер. Включаю телевизор, принимаю душ, бреюсь и облачаюсь к вечернему выходу. Элегантный костюм, модный галстук, бриллиантовая булавка, подарок Галины Леонидовны, и платок в кармашке. Туфли с иголочки. Стою перед зеркалом и поправляю узел галстука.
Как dandy лондонский одет —
И наконец увидел свет…
Выгляжу, как эстрадный артист, а не как комсомолец и советский студент. Франт. Фред Астер… или, даже лучше. Завидный жених… Блин, жених… В сердце вонзается игла. Надо ехать в Новосиб, где там невеста моя потерялась и почему на связь не выходит… Что-то беспокоюсь я…
С экрана милый эстонский увалень подливает масла в огонь:
Спасите, спасите, спасите
Разбитое сердце моё,
Спешите, спешите, спешите,
Найдите, найдите её.
Ладно, надо идти. Вот сегодня день пройдёт и можно будет отдохнуть. Осталось-то всего ничего. Несколько часиков и всё. Поеду к Наташке, увезу её куда-нибудь, и будем мы встречать Новый год вдвоём, вдали от шума и работы. Только мы и никого больше…
Прошу искать, не забывая,
Той самой главной из примет:
На всей Земле одна такая,
Другой такой на свете нет…
Выключаю телек, звоню Игорю и выхожу из номера.
В зале царит атмосфера предвкушения. Люди, гомон голосов, музыка, звон бокалов, шампанское, стук рулетки, смех, аромат мандаринов и бутерброды с чёрной икрой. Бал, да и только. От блеска бриллиантов слепит глаза.
— Потолок ледяной, дверь скрипучая…
— Поёт со сцены Эдуард Хиль.
Тёплая домашняя атмосфера «Голубого огонька», помноженная на атмосферу эпохи НЭПа и сухого закона тридцатых годов.
— Егор!
— Ставки сделаны. Ставок больше нет.
— Егор!
— Егор!
— Здорово, Бро!
Я оказываюсь в круговороте радостных, серьёзных и настороженных лиц. На меня сыплются рукопожатия, объятия и похлопывания по спине.
— Юрий Михайлович, спасибо, что пришли.
— Юра, ты только глянь на него! Нет, но не красавец ли? Надел булавочку мою? Это моё клеймо на тебе.
Цвет подмигивает и жмёт руку. Де Ниро выглядит круче, чем настоящий Де Ниро — улыбка, очки в золотой оправе, костюм. Мафия бессмертна.
— Егор! — окликает меня Новицкая. — Привет!
— Ах, Ира, как же ты прекрасна. Георгий Леонидович, угощайтесь! Даниил Григорьевич, ещё раз большое спасибо за рекомендацию нотариуса. Нинель Теодоровна замечательный специалист. Лида, где Мамука, он что, так и не появлялся? О, Роман Александрович, привет! А где ваши дамы, они приехали?
— Приехали, конечно. Разве смогли бы они пропустить подобное событие!
— Дядя Юра! Я уж думал, ты не приедешь.
— Приехал, — обнимает он меня. — Как ты тут?
— Живой ещё. А ты как?
— Тоже, — устало улыбается он.
— Ну ладно, потом поговорим, а то у меня тут кое-какой трындец намечается. Развлекайся. Вон с Новицкой пофлиртуй.
Я иду по направлению к Злобину и подхватываю под локоть пробегающую мимо Лиду:
— Лидочка, а как здесь Печёнкин оказался?
— Понятия не имею, — таращит она глаза. — С кем-то припёрся, наверное.
— Вот козёл! Его рожи мне только не хватало.
— Брагин! А ты, я смотрю на широкую ногу всё устроил, — противно улыбается Печёнкин. — Что же ты меня-то не пригласил? Вроде старые товарищи, а ты так поступаешь некрасиво. Смотри, отберу у тебя игрушку твою, будешь знать.
— Рад, что вы смогли здесь оказаться, — улыбаюсь я. — Без вас праздник был бы неполным.
Это просто конец света. Такое чувство, будто мы все здесь собрались, чтобы кто-то могущественный прихлопнул нас одним точным ударом. Тьфу-тьфу-тьфу… Вот гости улыбаются, кружат между столами источают, кто мёд, кто яд и не знают, не догадываются, что через мгновенье может наступить страшный суд. Бац, и всё…
Б-р-р… Что за мысли дурацкие такие…
Я подхожу к Злобину, стоящему у стойки.
— Эспрессо, — бросаю бармену. — Леонид Юрьевич, вы ослепительны, как Принц Уэльский.
Он смотрит на меня со своей фирменной улыбочкой.
— Ты фото этого чудика Уэльского видел, вообще-то? — спрашивает он, а в глазах прыгают весёлые огоньки.
— Неважно, — продолжаю я. — Как бы то ни было, должен вас огорчить.
Он молча ждёт продолжения.
— Абрама сегодня нет