– Может быть, шары что-то сделали с радиовозможностями «жуков». – подсказал Лайем.
– Может быть, – ответил я, – если и было какое-то сообщение от «жуков», оно теперь стерто. Может быть. Сэм как раз тогда и начинал портиться. – Я уселся на металлическую канистру. – Есть еще идеи?
– Мы можем просто попробовать тут поездить, пока не найдем отсюда выхода, – сказал Джон.
– На поверхности нас наверняка скоро поймают снова, – возразил Шон.
– Весьма вероятно, – мрачно сказал Джон.
– Тогда у нас совсем почти не остается выбора, – вставил Карл, – или мы прорываемся на поверхность и мчимся к ближайшему порталу, или мы сдаемся.
– Я ничего не сказал насчет вооруженного прорыва, – сказал Джон, – и мне кажется, что это было бы в высшей степени неразумно.
– Они знают, что мы находимся здесь, и они станут нас искать. Может быть, нам в конце концов придется с ними повоевать.
– Ну, пока что мы весьма успешно этого избегали. Место кажется весьма пустынным.
– Может быть, – возразил я, – так происходит просто потому, что оно очень большое. Но я сейчас очень даже с тобой согласен, Джон. «Жукам», похоже, что-то нужно от нас. Давайте поговорим с ними, прежде чем станем показывать им зубы и угрожать. У нас всегда останется перестрелка в качестве последней меры.
– Ну что, настроимся на канал «жуков» и сделаем вызов? – спросил Роланд.
– Пока еще нет, – ответил я. – Вместо того, чтобы грызть что-то всухомятку, может, усядемся и поедим как следует? Потом можем поговорить о делах.
– А мы не очень уязвимы в таком неподвижном положении? – спросил Карл.
– Я бы должен был быть у шевроле, на часах.
Я вздохнул и, откинувшись назад, прислонился к деревянным ящикам.
– Да, наверное. Но если они хотели бы размазать нас в лепешку, они бы давно это сделали, а поскольку мы решили действовать дипломатично…
– Да, наверное, ты прав, – согласился Карл. – Слушай, я уже поел. Почему бы мне не перейти в кабину и не выглядывать наружу просто на всякий случай?
– Нет никакой необходимости, – сказал я ему. – У меня все аварийные сигналы начеку, и все они у меня подключены к громкоговорителям. Так что в случае чего мы все услышим.
Поэтому мы прекратили кусочничать и вспороли наши настоящие припасы: копченую ветчину, хлеб из саморазогревающихся упаковок, сыр, маринованные овощи, кракерсы, не самые свежие фрукты (яблоки к этому времени уже побились друг о друга и становились больше рассыпчатыми, чем сочными) и печенье с арахисовым маслом на десерт. Их мы держали в морозильнике.
– Отличные, – сказал я, – домашние?
– Лайем у нас мастер-кондитер! – сказал Шон.
Зоя ела очень немного, говоря, что не хочет перегружать непривычный желудок, но Юрий навалился на еду как следует, полностью проигнорировав предупреждение Зои, и теперь, похоже, он дорого поплатился за это.
Он массировал живот, кисло и болезненно улыбаясь.
– Слишком много и слишком быстро все съел. Да, мне надо было тебя послушаться, Зоя.
– Странно, что ты никогда ничему не учишься, – холодно ответила Зоя.
– Я сказал, что очень об этом жалею, – огрызнулся Юрий, – я был голоден.
– Ты прекрасно отдавал себе отчет в том, какие могут быть последствия, и все же ты набросился на пищу, как волк. Это поведение, которое мне непонятно.
– Голод, дорогая моя, – ответил Юрий резко, – очень трудно понять. Если ты не в состоянии это сообразить, как ты говоришь, то воздержись от суждений по поводу человеческого поведения вообще и поведения данного человека в частности.
Он смял пустую упаковку из-под хлеба и мрачно уставился на нее.
После неловкого молчания Зоя вздохнула.
– Я должна извиниться за нас обоих, – сказала она. – Напряжение нашей экспедиции… – она посмотрела на меня, – пожалуйста, поймите.
– Это все совершенно понятно, Зоя, – сказал я. – И тебе не надо извиняться. Мы тоже в последнее время готовы откусить друг другу головы, а у нас и наполовину не было таких бедствий, как у вас.
– Спасибо, Джейк. И все же нам не следовало ссориться на людях.
– Думай о нас всех, как о семье, Зоя. Хорошо это или плохо, все, что у нас есть – это мы все. Лучше всего откровенно говорить обо всем, что раздражает. Мы не хотим, чтобы раздражение накапливалось.
Я прикончил бутылку своего пива производства «Шон энд Лайем» и отставил ее в сторону.
По мне лучше ехать с полным трейлером драчунов, чем с кучкой кипящих изнутри вулканов. Кроме того, когда кулаки машут, довольно забавно смотреть.
И Дарла, и Сьюзен слегка покраснели. Джон процитировал:
На друга я был зол.Со злаЯ наорал – и злость прошла.Я на врага сердит уж год.Но я молчу – и гнев растет.
– Блейк, по-моему, – сказал он, улыбаясь, – хотя можно и поправить вторую строку так, чтобы она читалась: «Побил его – и злость прошла».
– Или, – вмешался Роланд, – так: «Я дал леща ему – и злость прошла». Это вызвало у всех хохот, и настроение улучшилось. Красивым, драматическим голосом Шон произнес:
Я прибыл, переплыв моря лихие.В святое место Византии.
– Йетс, – сказал он, раскупорив еще одну бутылку пива.
Джон сардонически на него уставился.
– Это было сказано к чему-то или просто так?
– Нет, – ответил Шон, – просто так, но когда кто-нибудь начинает цитировать проклятых английских поэтов, мне кажется, я должен утвердить свое национальное достоинство.
– Есть предрассудки и вражда, которые никогда не умирают, – сказал Роланд.
– Не может быть, чтобы ты так серьезно относился к Вильяму Блейку, – сказал Джон Шону.
– Ну разумеется, нет, но мы, ирландцы, никогда не забываем.
– Даже со времен Воссоединения? – спросил Роланд.
– Ага, много хорошего принесло нам тут Воссоединение. Я никогда снова не пройдусь по улицам Дерри.
– Почему ты эмигрировал?
– А почему любой ирландец покидает старые места? Чтобы найти работу, так ее и разэтак.
Я сказал:
– Может быть, та строка о Византии вполне кстати. Это место совсем не отвечает моим представлениям о священном городе, но это определенно место с изрядной долей величия, и мы столько проехали, чтобы сюда добраться.
– Священный град «дорожных жуков», – распевно сказал Шон, – форменная Мекка машин, а мы тут останемся навеки, поскольку предали род человеческий. Кошмарное место, не хочется тут быть.
– Может быть, – ответил я, – но я с тобой не согласен. Мне, конечно, ни на минуту не кажется, что тут мы в безопасности, но все-таки у меня такое ощущение, что единственный способ рассердить «дорожного жука» – это нарушить какое-нибудь правило дорожного движения. Насколько мне известно, мы ничего такого не сделали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});