И она рассердилась. Ах так? Хорошо же, она не будет унижаться.
Эрин круто повернулась, чтобы немедленно уйти, но, вскрикнув от неожиданности, остановилась — его рука с проворством змеи обвила ее запястье.
— Чего же ты тянешь? — тихо сказал он и привлек к себе с такой силой, что она, споткнувшись о кровать, перелетела через него.
Она сопротивлялась, пытаясь вырваться из его тисков.
— Отпусти меня! Я думала, что ты заболел и…
— Ты думала не об этом, — насмешливо сказал он и засмеялся. Он рывком подвинул ее, перекатил на спину и прижал своим телом. — Просто ты не могла понять, почему я не иду к тебе.
Она уперлась руками ему в плечи и, заикаясь, невразумительно пролепетала:
— Это… это неправда.
Он уткнулся губами в углубление у нее на шее.
— Признайся, Эрин, — бормотал он. — Ведь ты хочешь меня. Хочешь так же сильно, как я хочу тебя. Просто ты чертовски упряма, чтобы признаться. Ты пыталась обманывать меня, но сегодня у тебя не получилось. Правда рано или поздно становится очевидной. Эту ночь ты проиграла, моя маленькая кокетка.
Она продолжала отпираться.
— Нет, это неправда, — задыхаясь от волнения, выдавила она, но захлебнулась словами, потому что в этот момент он накрыл губами ее рот.
Райан почувствовал, как угасло ее сопротивление и раскрылись губы, чтобы впустить его язык. Придерживая ее лицо кончиками пальцев, он выводил крошечные круги языком и продвигался к чувственной ямочке пониже мочки уха. Словно раскаленными иголками он жалил ее своими прикосновениями, и от них у нее бежал огонь по телу.
Он быстро освободил ее от защиты ночной сорочки — лежащая перед ним в полной наготе, она стала еще более уязвимой перед натиском его страсти.
Ощущая на себе его пожирающие, алчущие губы, она отвечала на его поцелуи податливым ртом.
Он водил пальцами по ее шее, заставляя томиться в ожидании новых обжигающих поцелуев. Ему хотелось обнять ее целиком, не пропуская ни частички, и пробовать на вкус дюйм за дюймом ее дивное тело. Когда он дотрагивался до него, ему передавалась ее дрожь. Он слышал ее слабые стоны, стоны, которые говорили ему, что проснувшаяся в ней и данная самой природой потребность любить жаждет утоления. Соблазненный и побуждаемый горячим зовом ее тела, он увлек ее в стремительный поток страсти. Он прижал кончики ее пальцев к своей груди. От ощущения жгучего жара его тела и затвердевших сосков, у нее перехватило дыхание.
Ему не пришлось направлять ее дальше. С этой минуты она смело пустилась в путь, подчиняясь собственной прихоти. Продвигаясь вниз, она чувствовала, как под ее трепещущими пальцами напрягаются его мышцы. Неосознанным движением осмелевшей руки она продвинулась так далеко, что ощутила налившийся твердостью орган.
Между тем на нее обрушилась новая лавина ласк. Он то охватывал пальцами округлости ее бедер, то клал ладонь на подтянутый живот, пока, наконец, прокрался в теплоту меж бедер, где отыскал потаенное место, чтобы своими касаниями довести ее до блаженной агонии.
Повинуясь зову плоти, она раздвинула ноги, давая ему свободу. Приближала к венцу своих желаний, волнообразно двигая бедрами в ритм движений кончиков его пальцев. Он продвигался вверх и внутрь, чувствуя, как она жадно берет его в кольцо. От ее неуемного первозданного инстинкта он распалился до полного неистовства.
— Скажи, — срывающимся голосом приказал он, оторвав рот, но продолжая ненасытно водить языком по ее груди. — Скажи, что хочешь этого. Скажи, Эрин, как сильно ты хочешь меня.
Почувствовав внутренний толчок, выбросивший ее в другой мир и заставивший иначе воспринимать реальность и себя, она на этот раз не подчинилась его требованию, как это случалось в прошлом, когда он вызывал у нее такой же неукротимый голод. Вместо отступления она устремилась в атаку. Сползла вниз и сама сомкнула губы вокруг его плоти, упиваясь непроизвольно исторгнутым им стоном муки. Она обводила его языком и терзала мимолетными прикосновениями до того момента, когда он больше не мог терпеть и вырвался от нее, чтобы избавиться от ее иезуитских пыток.
Резко, почти грубо, он кинул ее на спину и сел сверху. Она открылась ему, придвигаясь и выгибая бедра. Едва он наметил путь первым пробным движением, как его обдало жаром желания. Он старался входить плавно, чтобы она могла медленно вбирать его в себя. Но ее тело нетерпеливо требовало от него рывка. Одной рукой она вцепилась ему в спину, вонзив ногти в кожу, другой — обхватила за ягодицу, сжимая и понуждая.
Упоение взаимной безумной лихорадкой с головокружительной быстротой подавило его сознание и до предела распалило чувственность. И он проник в самую глубину облегающей нежной плоти, с жадностью принявшей в себя массивное твердое тело.
По глубокому содроганию, исходившему изнутри, он почувствовал, что она близка к пику. Это подстегнуло его к собственному освобождению. И в завершающий момент, задыхаясь в экстазе, он прижался губами к ямке у ее шеи.
Она издала тихий стонущий звук и, не отрываясь, крепче сжала ноги, обвитые вокруг его спины. Потом наградила его легким поцелуем в ухо.
Несколько длинных, полных блаженства минут они лежали, не уходя друг от друга.
Наконец он сдвинулся в сторону и задышал спокойно. Он держал ее возле себя, и ее голова уютно, как в колыбели, устроилась у него на плече.
Эрин еще долго лежала без сна. Неужели, спрашивала она себя, приближается то время, когда может появиться между ними чарующая радуга любви?
На следующее утро она проснулась в кровати Райана и увидела, что его рядом нет. Она тотчас взглянула на часы у кровати и поняла, почему. Было около часа дня. Неудивительно, что он встал и ушел, вероятно, куда-то уехал.
Она все еще купалась в остатках неги после блаженства разделенной страсти, и ей хотелось еще немного побыть в тумане сладких воспоминаний и мечты. Однако она понимала, что не должна упускать благоприятной возможности. Это было идеальное время, чтобы предпринять поиск схемы лабиринта.
Вернувшись в свою комнату, она наскоро совершила утренний туалет. Памятуя о настоянии матери, она не забыла и об омовении специальным раствором, которым исправно продолжала ежедневно насыщать кожу.
Волнуясь, что ее могут застать, она направилась вниз удостовериться, что поблизости действительно никого нет. Энни, решила она, не придет, пока ее не вызовут, и, вероятно, сейчас ждет вызова хозяйки в одной из комнат на задней половине дома. Домашние слуги всегда вели себя очень деликатно и не создавали шума, если не были уверены, что хозяева уже проснулись.
Крадучись, она проделала намеченный путь. Нигде ни единого звука. Скорее всего, кроме нее, в покоях никого нет. Все утренние приготовления, должно быть, происходили на задней половине, в хозяйственной части дома или в пристройке, соединяющейся с кухней.