- Кхм… « Милостью Господа нашего мы, Филипп Капетинг, христианнейший король Франции, сим повелеваем: всем прево и сенешалям нашим, ныне тринадцатого дня октября сего тысяча триста седьмого года по Пришествию Спасителя войти в командорства и бальяжи Дома Ордена бедных Рыцарей Храма Соломонова при оружии и с надлежащим сопровождением из числа верных слуг наших, братьев-рыцарей без всякого исключения взять под стражу, сержантов и слуг разоружить, допустить в командорства братьев представляющих Священный Трибунал инквизиции …»
«Что- о? -Марсиньи решил, что ослышался. - Без всякого исключения взять под стражу? Иисусе!»
* * *…Поскольку было проведено предварительное и скорое расследование слухов в народе…
…Поскольку результатом означенного расследования были чрезвычайно тяжелые подозрения…
… Поскольку мы обязаны установить истину по просьбе Святейшей инквизиции, которая обратилась к помощи нашей власти…
* * *Разум капитана выхватывал из текста указа только отдельные фразы. Это невероятно! Ересь, отступничество от католической веры, идолопоклонство, заговор против Церкви и короля…
Как? Почему? Тампль замешан во всем этом?
Но ведь «неблагоприятные слухи в народе» - это никакая не выдумка, Марсиньи и сам не раз сталкивался с рассказами о неблагопристойном и оскорбительном поведении братьев-рыцарей! Еще этот Фюстель де Бевер, брат убийцы с улицы Боннель… Воз с сеном…
И все равно не верится!
- Господа, - бледный Плуабуш свернул пергамент. - Воля короля! Вот второй документ, который разъясняет действия службы парижского прево с наступлением полуночи… Ворота Университетской части должны быть закрыты до утра субботы. Никаких исключений ни для кого. На ворота левого берега Сен-Оноре и Тампль наступившим днем выставить тройную стражу, остальные так же запереть. Старый Тампль занять в полночь силами дворян королевской свиты и шателена Ситэ. Оба отряда встречаются на Гревской площади. Сержанты прево… Мессир де Марсиньи, вы меня слышите?
- А? Да, - встрепенулся капитан. Ему доселе казалось, что все происходящее более похоже на дурной сон.
- Вам предписывается незамедлительно сменить охрану нунциатуры в Сен-Жан, выставить караулы, арестованных там братьев Ордена направить сюда, в Гран-Шатле и передать служителям тюрьмы. Засим с двумя третями людей от общего числа явиться к воротам Тампль, где ожидать его величество.
- Его величество? - повторил Марсиньи.
- Так в приказе. Дождавшись, сопроводить к Новому Тамплю, исполняя все приказы короля… Черт побери, капитан! Проснитесь же! Что с вами?
- Н-ничего, мессир прево. Прикажете исполнять?
- Незамедлительно. Идите. Прочим остаться и выслушать дальнейшие распоряжения!
Марсиньи свирепо глянул на Гуго де Ла Сель и Гуго де Кастро, рыкнул в усы что-то неразборчивое и загрохотал подковками сапог по каменной лестнице донжона Гран-Шатле. Мимоходом отметил, что если у первого Гуго от изумления брови на лоб вылезли, то нервничавший полный день де Кастро сейчас спокоен, будто праведник после исповеди. Даже улыбается.
Ну и ну, мессиры.
Грянуло.
* * *- Начинаем, - хрипло сказал Иван. - Запомни накрепко: поперек батьки на рожон не лезь, держись у меня за спиной, но и сам смотри в оба. Хлебнешь?
Славик принял флягу с крепким красным вином, от души приложился. Ночь холодная, становится зябко.
Прошло около сорока минут после стремительного захвата комплекса зданий Сен-Жан-ан-Грев службой прево под предводительством господина Арно де Марсиньи. Впрочем, слово «захват» использовано неточно - восемнадцать храмовников-сержантов из охраны нунциатуры собрали перед порталом церкви, его преподобие Герард из Кларено приказал орденским сложить оружие и положиться на милость короля и Трибунала. Послушались беспрекословно, дисциплина. Смиренно отправились в крепость.
Сборы были короткими - дюжина доминиканцев верхом на осликах и мулах, «братья миряне» (кроме Ивана и Славика брат Герард привлек еще семерых из числа сотрудничающих с Sanctum Officium парижан - как на подбор крепкие молодые люди для которых инквизиция была не только работодателем, но и образцом благочестия, на который стоит равняться), да еще двадцать два конных сержанта короля в синем с лилиями.
Точкой сосредоточения была избрана площадь перед воротами Тампль - небольшая и тесная, но подождать можно на прилегающих улочках. Постепенно подходили другие - с золотисто-лазурными косыми полосами Бургундии и нормандскими львами на коттах. Не шумели, стараясь не нарушать ночной покой города, хотя Славик замечал, как приоткрываются ставни на верхних этажах домов и мелькают желтоватые блики свечного света - обыватели поняли, что происходит нечто странное.
Звуки в ночи разносятся далеко, и за постукиванием копыт по камням мостовой, дыханием и фырканьем лошадей, Иван различил подозрительное - будто бы удары железа по железу и приглушенные вскрики. Точно, направление определяется без затруднений, Старый Тампль или пристани храмовников возле Гревской гавани, где сосредоточены обширные склады с товарами.
Старинные владения Ордена внутри стен Парижа решено занять в первую очередь, чтобы не оставлять противника в тылу и не позволить ускользнувшим от королевского правосудия предупредить собратьев в основной крепости - Филипп и его советники приходили в ужас при одной мысли о том, что Новый Тампль придется штурмовать. Удачной может оказаться лишь первая и единственная попытка, взять с налету, с предельной наглостью. Возможная осада крепости приведет к непредсказуемым последствиям - симпатии народа изменчивы, из обидчиков и притеснителей тамплиеры могут быстро превратиться в безвинных страдальцев, попавших под тяжелую руку короля и нелюбимого плебсом Ги де Ногарэ…
А вот, кстати, и они - причем король, это видно в свете факелов, без доспеха. Потрясающая самоуверенность, Филипп Красивый свято убежден, что в случае возможных осложнений его защитит дарующий абсолютную неприкосновенность титул. Теплый плащ подбитый соболем, кожаный колет, украшенный тиснением и тонкий венецианский бархат шаперона сталь клинка не остановят. Но само слово «король» заставит любого сотню раз подумать перед тем, как обнажить меч.
Ногарэ предпочел не рисковать - кираса, кольчужный капюшон, из-под которого выбиваются темные вьющиеся волосы, наручи. Взгляд отрешенно-безразличный, как у любого фанатика твердо верующего в волю фатума и свою безусловную правоту. Спокойствию канцлера можно лишь позавидовать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});