Читать интересную книгу Смерч войны - Эндрю Робертс

Ползущий огневой вал сдерживал минометный, пулеметный и снайперский обстрел противника. Тем не менее X корпус Ламсдена не смог до конца выполнить свою задачу и обеспечить защиту пехоты от контратаки. К хребту Митейрия прорвалась только 8-я бронетанковая бригада, остальные танки застряли в гигантской пробке в узких проходах, проделанных в минных полях. «После расчистки коридора, — отмечалось в одной истории сражения, — сразу же возникал затор. Какой-нибудь грузовик подрывался на не замеченной саперами мине, узкий проход блокировался на несколько часов, сводя на нет все численное превосходство»[663]. И конечно же, создавая отличные мишени для самолетов люфтваффе. Разъяренный Монтгомери вызвал на ковер Ламсдена и пригрозил заменить командующих дивизиями более достойными людьми, а если понадобится, то и убрать его самого. Взбучка дала результат: его дивизии помогли пехоте, которая к тому времени отбивалась от парашютистов итальянской дивизии «Фольгоре» и бригады Рамке.

Некоторым образом Монтгомери благоприятствовала сумятица в германском военном руководстве сражением. Роммель пребывал в Германии, когда началась битва, его деятельный начальник штаба Фриц Байерлайн находился в отпуске, тучный Георг Штумме умер от сердечного приступа в первый же день боя, и Африканский корпус возглавил генерал Вильгельм фон Тома. Только в воскресенье, 25 октября, Африканский корпус получил сообщение: «Я снова принимаю командование армией. Роммель». (Многие подразделения не получили эту поднимающую настроение новость, поскольку бомбардировки повредили телефонную связь.) Роммель быстро понял, что атаки на южном фланге являются отвлекающими, и перебросил 21-ю танковую дивизию на север, к хребту Кидни. Нехватка топлива была настолько острой, что Роммель рисковал: если Монтгомери блефовал, то дивизия не смогла бы вернуться обратно. 26 и 28 октября самолеты ДАФ потопили два итальянских танкера — «Прозерпина» и «Луизиана» — в гавани Тобрука вместе с драгоценным грузом.

25 октября Монтгомери отказался от намерения прорвать оборону Оси 10-й и 7-й бронетанковыми дивизиями, приказав 9-й австралийской дивизии начать «перемалывание» противника на севере и отправив 1-ю бронетанковую дивизию в район хребта Кидни. В ту ночь австралийцы добились некоторых успехов, но действия 1-й бронетанковой дивизии оставляли желать лучшего. На следующий день войска Оси предприняли массированные атаки на кряж Кидни, так и не добившись большого прогресса. 7-я моторизованная бригада (в нее входили также 2-й батальон стрелковой бригады и 2-й батальон Королевского стрелкового корпуса) стойко удерживали позиции на севере и юге хребта, прозванные в шутку Бекасом и Вальдшнепом. Три дивизии противника — 15-я и 21-я танковые и «Литторио» — в течение дня и ночи не смогли выбить защитников хребта: только на Бекасе они потеряли тридцать три танка, пять самоходных орудий и много другой техники. Подполковник Виктор Тернер, командовавший батальоном стрелковой бригады, получил за эти бои крест Виктории, повторив подвиг брата, посмертно удостоенного такой же награды после битвы при Лоосе в Первой мировой войне. Бойцы его батальона заслужили орден «За боевые заслуги», медаль «За безупречную службу», «Военный крест» и семь «Военных медалей», которыми награждается рядовой и сержантский состав за храбрость. В одном историческом описании сражения при Эль-Аламейне отмечается, что именно в битве за Бекас решился его исход, поскольку она убедила Роммеля в том, что хребет Кидни является «шверпунктом» союзников, в то время как Монтгомери все свое внимание уже обратил на другой район, севернее гряды, стремясь найти верный маршрут для прорыва танков через оборону Оси. Британский командующий знал, что прибрежное шоссе и железная дорога на севере являются единственными путями и для снабжения войск Роммеля, и для их отступления.

На севере 9-я австралийская дивизия понесла тяжелые потери — более тысячи человек (вдвое меньше, чем 51-я шотландская дивизия, но вдвое больше, чем весь X корпус). Однако ей удалось создать то, что на военном языке называется «выступом» («thumb»): прорваться через железную дорогу в сторону моря и отсечь 90-ю легкую дивизию графа Теодора фон Шпонека и 164-ю Саксонскую дивизию, прижав их к морю[664]. Это был несомненный успех, и для его нейтрализации Роммель должен был снять танковые подкрепления из района хребта Кидни. Он не мог этого не сделать, хотя ему и пришлось расходовать дефицитное горючее и подставлять танки под удары самолетов ДАФ (самое уязвимое место у танков — крыша). Позднее Роммель писал о нервозном состоянии, в котором он тогда находился:

«В ту ночь я почти не спал, поднялся около трех часов утра (29 октября) и ходил взад-вперед, раздумывая над возможным ходом сражения и решениями, которые мне надо принимать. Мне казалось, что мы вряд ли долго выдержим атаки такой силы, на которую теперь были способны британцы и которую они могли наращивать и дальше. Для меня было очевидно, что мне не следует дожидаться решающего прорыва, а лучше отойти на запад до того, как он произойдет».

Тем не менее Роммель решил еще раз попытаться, используя «вязкую прочность оборонительных рубежей, вынудить противника прекратить натиск». В случае провала он отдаст приказ отступать к городу Фука, несмотря на то что это может привести к большим потерям немоторизованной пехоты, ведущей ближние бои и не имеющей средств для быстрого отхода. Тем временем Лиз отправил австралийцам шестифунтовые (57-мм) противотанковые орудия Королевской артиллерии. Выделять что-либо еще из резервов не представлялось возможным. Из тридцати танков «валентайн», посланных на помощь австралийцам, уцелели только восемь. Немалую пользу могли бы принести танки «шерман» с 75-мм пушками и башнями, поворачивающимися на все 360 градусов, а также «гранты», но их не послали.

Вместо этого Монтгомери отвел часть тяжелых танков с юга, прекратил прибрежное наступление и 29 октября закончил проведение операции «Лайтфут». В Лондоне его решение вызвало крайне негативную реакцию. Энтони Иден убеждал Черчилля, что Монтгомери остановился на полпути к победе. Премьер-министр отозвал Брука с совещания комитета начальников штабов и, укоряя его за то, что «его Монтгомери ведет себя несмело и сражается вполсилы», спросил: «Разве у нас нет хотя бы одного генерала, который мог бы выиграть хотя бы одно сражение?» Брук, как мог, защищал своего протеже, его поддержал южноафриканский премьер, фельдмаршал Ян Кристиан Сматс. В частном порядке Брук все же признавал, что у него появились «сомнения и тревога по поводу дальнейшего развития событий»:

«Но я должен был скрывать свои чувства. Возвратившись в кабинет, я долго не мог успокоиться, мучаясь от отчаяния и одиночества… Может быть, я ошибаюсь и Монти действительно выбился из сил? Такие моменты горестного одиночества особенно тяжелы, когда не с кем поделиться своими тревогами».

Однако «выбившийся из сил» командующий 8-й армией, закончив операцию «Лайтфут» и прибрежное наступление, в ночь 1 ноября начал операцию «Суперчардж» во главе с Фрейбергом. Монтгомери взял по одной бригаде из 44, 50 и 51-й дивизий для нанесения удара к югу от хребта Кидни, нацеленного главным образом против итальянской пехоты. После прорыва в брешь должны пойти 39 «фантов», 113 «шерманов», 119 «крусейдеров» 1-й бронетанковой дивизии, пересечь Рахманскую дорогу, идущую с севера на юг, и завязать бои с 15-й и 21-й танковыми дивизиями противника на ее западной стороне. В 15-й дивизии остался только пятьдесят один танк, а в 21-й — сорок четыре. Ко времени операции «Суперчардж» оборона Оси почти полностью лишилась бронетанковых и моторизованных резервов, а бронетанковая дивизия «Ариете» генерала Франческо Арены и моторизованная дивизия «Триесте» генерала Франческо Ла Ферла отбивались от XXX корпуса Лиза. Наступила пора решительных действий.

Операция «Суперчардж» началась после короткой артподготовки в 1.05 2 ноября. К 6.15 Даремская бригада 50-й пехотной дивизии, шотландские батальоны Сифорта и Камерона и батальон маори из 2-й новозеландской дивизии овладели всеми намеченными объектами, расчистив четырехмильную брешь в обороне Оси за пределы хребта Кидни и почти до самой Рахманской дороги. Затем в брешь пошла 9-я бронетанковая бригада, состоявшая из 3-го гусарского полка[667], Королевского Уилтширского йоменского полка и Уорвикширского йоменского полка. Когда командир 3-го гусарского полка подполковник сэр Питер Фаркар сказал Монтгомери, что операция «Суперчардж» не что иное, как «самоубийство», Монтгомери не стал возражать, ответив: «Если надо, я соглашусь на стопроцентные потери в живой силе и танках ради прорыва». Фаркар, один из шести баронетов, трижды раненных и награжденных орденом «За боевые заслуги», спокойно воспринял заявление командующего, фактически приказывавшего, по его мнению, всем стать «камикадзе». Позже баронет вспоминал: «Эти слова он больше не произносил»[668]. Вообще-то, подобно Веллингтону, Монтгомери берег солдат, его даже осуждали за чрезмерную осторожность. «Потери в войне неизбежны, — говорил командующий. — Но ненужные потери непростительны»[669].