Мэтт промолчал, потом спросил:
— И у тебя есть какие-нибудь идеи насчет того, как они заставили ее, нас предать?
— От них всего можно ожидать. Сам подумай. Помнишь, тогда в церкви, сразу перед их появлением? Она собиралась рассказать нам что-то важное о своем отце и братьях Энтони, и тут ее прервали.
— О своем отце?
— Эго с ним точно как-то связано, — заключил Уин и принялся размышлять вслух: — Перед поездкой ей нужно было его дождаться, а спустя немного времени она вдруг объявила, что готова отправиться на поиски, так как его «задержали» в Лондоне. Возможно, что эта «задержка» — дело рук Филиппа и Роберта.
— Я думаю, что-то в этом есть, — ответил Мэтт.
— Уверен, что она с ними не заодно.
При мысли, что братья Энтони насильно заставили Алекс содействовать им, они не выдержали и снова принялись колотить в дверь, призывая на помощь.
Глава 21
Темнота сгустилась над землей. Темнота сгустилась и в душе Филиппа, полностью захватив ее и наполняя всеподавляющим желанием единолично владеть сокровищем.
Филипп притворился, что собирается заснуть, а венец положил рядом: слишком долго он его дожидался, чтобы упускать из виду. Его венец. Годы ожиданий и планов — и вот он здесь, рядом с ним. Он, Филипп, — владелец Венца Желаний. Он улыбнулся от мысли, что отец с небес увидит, как он продаст венец за самую выгодную цену и проживет остаток жизни в роскоши.
Филипп гладил рукой сумку как живое и любимое существо. Прохлада металла ощущалась даже сквозь грубую ткань. Его, только его венец… Эта мысль звучала в нем, как языческое песнопение богам. Ни с кем он его не разделит, уж тем более — со своим занудным братцем.
Немного подвинувшись, Филипп протянул руку и дотронулся до пистолета, с которым не расставался. Именно в эту минуту ему в голову пришло разрешение проблемы.
Он всегда ненавидел Роберта, а эти последние недели путешествия окончательно вывели его из терпения. Теперь, посреди этой пустыни, он знал, что будет делать, Дважды это ему удавалось. В третий раз будет так же легко. А потом…
Филипп бросил взгляд на Алекс, спящую по другую сторону костра. Он желал ее со времени их первой встречи в Лондоне. Его всегда раздражало, что она ведет себя, будто слишком хороша для него. Сегодня он покажет ей, что сам очень даже неплох. А после он отправится в путь один.
Эти мысли возбудили его. Он считал себя непобедимым, а свой план — идеальным. Он уже избавился от отца и Генри, украл венец, а теперь все, что надо сделать, — это избавиться от Роберта и девицы, и тогда он будет свободен, действительно свободен! Все деньги достанутся ему, самому умному из всех. А тела вряд ли когда-нибудь обнаружат — место такое заброшенное! Он расплылся в улыбке, когда взводил курок.
Заснуть, находясь так близко от Филиппа и Роберта, было просто невозможно. Алекс хотелось убежать и исчезнуть, скрыться в ночи, но сделать это она не осмеливалась: ведь рисковать приходилось жизнью отца. Нужно быть сильной. Нужно думать только об отце, а не о том, как Уин смотрел на нее, обнаружив предательство.
Она лежала не шевелясь, стараясь убедить братьев, что заснула, как вдруг услышала, как кто-то ходит вокруг костра. Алекс открыла глаза. Даже в неярком свете догорающего костра был виден весь ужас картины, которая разворачивалась перед ней.
Филиппа обуяла жажда крови. Лежа перед затухающим огнем, он с нетерпением дожидался подходящего момента. Когда он удостоверился в том, что Алекс и Роберт уснули, он встал, держа в руке пистолет.
Подойдя к брату, он посмотрел на него, не испытывая никаких чувств по отношению к человеку, который был его ближайшим родственником. Убить его будет очень просто. Никто ни о чем не узнает, а венец останется у него. Это самое главное.
Филипп прицелился и выстрелил.
— Филипп! Господи, что ты делаешь? — вскрикнула Алекс.
Звук ее голоса отвлек его на долю секунды, но Роберт уже лежал без движения, с раной в груди.
Алекс поспешила подняться на ноги, чтобы бежать от убийцы, бежать от его безумия. Она сама чуть не сошла с ума от ужаса.
Филипп повернулся к ней, на лице его отражалось чувство беспредельного могущества. Он улыбнулся, и от этой улыбки страх проник в каждую клеточку ее тела.
— Я сделал то, что всегда хотел, — спокойно объяснил он, приближаясь к Алекс. — На твоем месте я бы не убегал. Я не хочу тебя обижать.
Мысленно он добавил: «Сейчас».
Алекс всегда считала себя сильной женщиной, способной постоять за себя, но после этого хладнокровного убийства ей стало страшно, и она бросилась бежать, не разбирая дороги.
Догнав девушку, Филипп набросился на нее и придавил своим весом. От жара его тела ей стало совсем плохо. Алекс пыталась выскользнуть, но даже пошевелиться могла с трудом.
— Я хотел тебя с тех пор, как первый раз увидел, — хрипел Филипп, разрывая на ней рубашку.
— Отстань от меня, — кричала Алекс, отбиваясь от него, не в силах сдвинуть его с места.
— Ты же хочешь этого, ведь знаешь, что хочешь, — задыхался он.
— Да я тебя ненавижу! Прав был твой отец, лишив тебя наследства! Ты заплатишь за это!
— Не беспокойся, дорогуша. По крайней мере, тебя и моего братца при этом не будет.
Он привстал, пытаясь расстегнуть ремень брюк, чтобы овладеть ею прямо здесь. Алекс опять попыталась высвободиться, но тщетно. Он схватил ее и хорошенько встряхнул:
— Лежи тихо, а то убью тебя прямо сейчас, так же как и всех остальных.
В его голосе звучала дикая решимость, и Алекс поняла, что это не пустые слова. Филипп был вне себя. Она уже видела, как он убил собственного брата, а теперь настала и ее очередь.
— Ты убил собственного отца! — крикнула Алекс, и ужас от осознания этого потряс ее до глубины души.
— Конечно. А кто же еще? Мой отец был слишком доверчив, и это было мне на руку. Теперь мои брат присоединился к папаше — получил по заслугам, и вот — все досталось мне…
Он уже закончил возиться с брюками и готовился приняться за нее. Ему нравилось видеть страх в ее глазах, нравилось наводить ужас — это его еще больше возбуждало… Оставалось только…
Выстрел разорвал тишину ночи. Пуля прошла сквозь тело Филиппа, обагрив его рубашку кровью.
Алекс уставилась на Филиппа, не в силах понять, что произошло. Потом она увидела кровь и Роберта, приподнявшегося на локте, держащего в руке пистолет. Казалось, он был для него слишком тяжел. Роберт умирал у нее на глазах.
Пошатнувшись, Филипп оглянулся на брата. На его лице появилось выражение ужаса и недоверия. Ведь он сильнее всех! Он всегда получал все, что хотел! Этого просто не могло произойти, и, тем не менее, агония сотрясала его тело.
— Ты! — произнес он, и это слово прозвучало как отвратительнейшее ругательство. Он упал ничком и в следующее мгновение был уже мертв.