– Пожалуй, тебе стоит проверить, как он, Даффорд.
– Пьяный слепой ведет другого пьяного слепого, – неразборчиво пробормотал Дафф и, также с помощью стен, отправился по коридору за Шоном. Шон, сидя на краю кровати, сражался с башмаком.
– Ты что надумал, приятель? Сломать лодыжку?
Шон милостиво улыбнулся ему.
– Входите, входите, все четверо. Выпейте!
– Спасибо, у меня с собой.
Дафф, как заговорщик, закрыл за собой дверь и достал из-под пиджака бутылку.
– Она этого не видела, она не знает, что у ее маленького Даффорда большая прекрасная бутылка во внутреннем кармане.
– Не поможешь мне снять этот проклятый башмак? – спросил Шон.
– Очень хороший вопрос, – серьезно ответил Дафф и отправился в плавание по комнате. Добрался до стула и упал на него. – Ответ, конечно, нет. Не могу.
Шон опустил ногу и лег.
– Приятель, я хочу поговорить с тобой, – сказал Дафф.
– Пожалуйста, говори.
– Шон, что ты думаешь о Канди?
– Отличные буфера, – высказал свое мнение Шон.
– Да, но мужчина не может жить одними буферами.
– Конечно, но думаю, у нее есть и прочее основное оборудование, – сонно сказал Шон.
– Приятель, сейчас я говорю серьезно. Ты думаешь, я поступаю правильно? Я имею в виду этот брак.
– Я ничего не понимаю в браках.
Шон повернулся лицом вниз.
– Она уже называет меня Даффорд, ты заметил, приятель? Это знак, и очень неблагоприятный. Заметил, нет? – Дафф несколько секунд ждал ответа, но не дождался. – Так называла меня та, другая. «Даффорд!» – говорила она. Я и сейчас это слышу: «Даффорд, ты свинья!»
Дафф внимательно посмотрел на постель.
– Приятель, ты еще со мной?
Никакого ответа.
– Шон, приятель, мне нужна твоя помощь.
Шон всхрапнул.
– Пьяный осел, – жалобно сказал Дафф.
Глава 25
«Ксанаду» закончили к концу января, и венчание назначили на двадцатое февраля. Дафф отправил приглашения начальнику и всему составу йоханнесбургской полиции; в ответ полицейские организовали круглосуточную охрану бального зала «Ксанаду», где гости выкладывали на длинные столы свадебные подарки. Шон вместе с Даффом и Канди поехал в «Ксанаду» десятого, чтобы, как выразился Дафф, в последний раз подсчитать добычу. Шон угостил дежурного констебля сигарой, и они прошли в бальный зал.
– Смотрите, смотрите! – восторженно взвизгнула Канди. – Сколько новых подарков!
– Этот от Джока и Тревора, – прочитал Шон на карточке.
– Раскрой быстрей, Даффорд, давай посмотрим, что они нам прислали.
Дафф снял крышку с коробки, и Шон негромко присвистнул.
– Золотой обеденный сервиз! – ахнула Канди. Она схватила тарелки и прижала к груди. – О, я просто не знаю, что сказать!
Шон осматривал остальные коробки.
– Эй, Дафф, этот тебе особенно понравится. «С наилучшими пожеланиями. Н. Градски».
– Это я должен видеть, – сказал Дафф, впервые за месяц проявляя энтузиазм. Он развернул пакет. – Целая дюжина! – воскликнул Дафф. – Норман, бесценный маленький израильтянин! Целая дюжина посудных полотенец…
– Главное – внимание, – рассмеялся Шон.
– Милый старина Норман, как, должно быть, тяжело ему было расстаться с ними! Я подпишу их, вставлю в рамки и вывешу в прихожей.
Они оставили Канди разглядывать подарки и вышли в сад.
– Подготовил фальшивого священника? – спросил Дафф.
– Да, он в гостинице в Претории. Упражняется, чтобы во время церемонии произнести все нужные слова, как опытный святой отец.
– Тебе не кажется, что этот подлог не лучше обычного брака? – с сомнением спросил Дафф.
– Сейчас не самое подходящее время думать об этом, – ответил Шон.
– Да, наверно, ты прав.
– Куда отправитесь в медовый месяц?
– Каретой в Кейптаун, оттуда почтовым пароходом в Лондон и еще месяц на континенте. Вернемся к июню.
– Наверно, хорошо проведете время.
– А почему ты не женишься?
– Зачем? – удивился Шон.
– Ну, тебе не кажется, что ты предаешь наш союз, позволяя мне одному потерять свободу?
– Нет, – ответил Шон. – Да и на ком здесь жениться?
– А та девчонка, что ты в последнюю субботу брал с собой на скачки? Она красивая.
Шон приподнял бровь.
– А ты слышал, как она хихикает?
– Слышал, – сокрушенно признался Дафф.
– Да где уж тут не услышать. Можешь себе представить такое хихиканье каждый день за обедом?
Дафф содрогнулся.
– Да, я тебя понимаю. Но как только мы вернемся, я попрошу Канди подыскать тебе невесту из хорошей семьи.
– У меня есть мысль получше. Ты позволишь Канди управлять твоей жизнью, а своей я буду управлять сам.
– Я очень боюсь, приятель, что именно так и случится.
Градски неохотно согласился на то, чтобы двадцатого принадлежащие им компании: шахты, мастерские, транспортные фирмы – все прекратило деятельность и служащие могли бы побывать на свадьбе Даффа. Это означало, что на день закроется половина предприятий Витватерсранда. Как следствие, большинство независимых компаний тоже решили на сутки прервать работу. Восемнадцатого по холму к «Ксанаду» потянулись фургоны с едой и выпивкой. В приступе благожелательности Шон пригласил на свадьбу весь штат «Оперы». Он с трудом вспомнил об этом на следующее утро и пошел вниз с намерением отменить приглашение, но Голубая Бесси сказала ему, что большинство девушек уже отправились в город покупать новые платья. «Ну и к дьяволу! Пусть приходят. Надеюсь, Канди не узнает, кто они».
В ночь на девятнадцатое Канди предоставила весь обеденный зал и все гостиные «Отеля» для мальчишника. Франсуа явился с шедевром, изготовленным в одной из шахтных мастерских, – огромным ядром на цепи. Это ядро торжественно прикрепили к ноге Даффа, и мальчишник начался.
Впоследствии принято было считать, что строитель, которому поручили ликвидировать нанесенный отелю ущерб, оказался разбойником и что представленный им чек – больше тысячи фунтов – настоящий грабеж. Но никто не мог отрицать, что когда в гостиной играет в бок-бок[24] сотня человек, при этом страдает обстановка и помещение; подвесная люстра, в свой черед, могла не выдержать веса мистера Чарливуда и после третьего подтягивания сорвалась с потолка и пробила дыру в полу.
Не отрицали и того, что полчаса попыток Джока Хейнса сбить с головы брата яблоко пробками от шампанского привели к тому, что разлилось море вина, глубиной по щиколотку, и пол понадобилось перекладывать. Тем не менее все пришли к выводу, что тысяча фунтов – многовато. Но все сошлись в одном – мальчишник был запоминающийся.