Читать интересную книгу Линия крови - Джеймс Роллинс

Только самые приближенные люди Кроу знали, что дочь президента все еще жива. До настоящего момента.

Гант, все еще стоя на коленях, обернулся.

— Как?..

В этом одном коротком слове заключалось так много вопросов.

— Мне понадобится больше пяти минут, — сказал Пейнтер.

И он рассказал президенту все, не упустив ни одной детали. Слушая его, Гант поднялся на ноги. Они перешли в расположенный рядом небольшой медицинский кабинет — отец не хотел отходить далеко от дочери.

Выслушав историю спасения Аманды, Гант пожал руку Такеру.

— Спасибо тебе, сынок.

Такер сдержанно кивнул:

— Это была честь для меня, сэр.

— Хотелось бы как-нибудь познакомиться с этой твоей собачкой.

— Думаю, можно устроить, сэр.

Затем Пейнтер перешел к самой сути истории похищения Аманды. К сожалению, здесь было больше вопросов, чем ответов.

— И все же я не понимаю, — пробормотал Гант, — зачем им понадобился мой внук?

— Мы до сих пор пытаемся разобраться. Время от времени Аманда приходила в себя, и я смог задать ей несколько вопросов. И получил ответы.

— Говорите, — попросил его Гант.

Он присел на край стола, так как был слишком потрясен услышанным, и его колени подгибались от волнения. Пейнтер остался стоять.

— Ваша дочь получила через курьера посылку, отправитель которой остался неизвестным. Там лежали поддельные паспорта и записка с предупреждением о том, что ребенок ее в опасности и ей надо бежать. Там были и другие документы. Медицинские справки, факсы, лабораторные отчеты… Словом, достаточно, чтобы убедить вашу дочь исчезнуть из страны и попытаться защитить своего ребенка. Автор записки также предупреждал о том, чтобы она никому ничего не рассказывала, даже членам семьи. И никому не доверяла.

— Но почему? — Лицо Ганта выражало недоверие и страх одновременно. Глаза его потемнели от гнева, и было ясно, что он вот-вот взорвется.

— Кому-то очень нужен этот ребенок. Полагаю, ваш внук стал продуктом некоего генетического эксперимента. Частью глобального исследовательского проекта, рассчитанного на десятилетия, если не больше. Включающего опыты над людьми.

Президент явно недоумевал.

— О каком эксперименте вы говорите?

— Пока не могу ответить со всей уверенностью. Нечто имеющее отношение к ДНК — это удалось подслушать Аманде. Но, опираясь на другие источники информации, я пришел к выводу, что эксперимент имеет отношение к генному инжинирингу, введению дополнительного белка в структуру ДНК. Возможно, ваш внук — первый в мире ребенок, в лице которого этот эксперимент удался.

Гант удрученно покачал головой.

— Но какова их конечная цель? Что они хотят сделать с моим внуком?

Пейнтер приберег худшее напоследок.

— Аманда считает, что они будут проводить эксперименты на вашем внуке. Или оставят его в живых… или же возьмут ткани… для более детального изучения.

Гант вскочил на ноги. Им владели гнев и страх одновременно.

— Что?! Как… кто, черт подери, эти ублюдки?

Пейнтер готовился ответить на этот вопрос, но куда больше его волновал другой.

Где они?

13 часов 42 минуты

Голубой хребет

Стетоскоп осторожно отняли от хрупкой груди новорожденного. На мониторе было видно крохотное сердце ребенка, оно слабо билось в грудной клетке. А кожа приобрела немного синюшный оттенок — это был признак кислородного голодания.

Доктор Эдвард Блейк объявил свой вердикт Петре:

— Очень слаб. И без того недоношенный, слишком малый вес; сохранить и вырастить, скорее всего, не удастся. — Он пожал плечами. — Или же тут сыграл свою роль стресс от транспортировки, отрицательно воздействовав на системы жизнедеятельности…

Петра тоже выразила свое разочарование — нахмурилась, поджала и без того тонкие губы. Здоровье и благополучие самого ребенка ее нисколько не волновали — они уже потеряли многих. Но после всех этих передряг в Сомали и Дубае им особенно хотелось преуспеть. А надежда эта таяла с каждым слабым вдохом и выдохом младенца.

Новорожденный находился в специальном инкубаторе с подогревом, лежал, укутанный в одеяльца. По вставленной в ноздрю канюле непрерывно поступал кислород. С помощью введенной в нос пластиковой трубочки в желудок можно было подавать медикаменты. Укрепленные на теле датчики позволяли следить за насыщением организма кислородом, за ритмом дыхания и сердцебиения, за кровяным давлением и температурой.

Эдвард покачал головой.

— Можно попробовать ввести периферийный катетер, затем использовать неинвазивную вспомогательную вентиляцию легких. Уж очень слабое у него дыхание.

Он должен найти способ стабилизировать состояние ребенка. Последние анализы ДНК показали значительное снижение ПНК в организме. Комплексы из тройных спиральных витков в жизненно важных тканях быстро разрушались. Но больше всего Эдварда беспокоило то, что он до сих пор не понимал, чем это обусловлено.

Одно из возможных объяснений — в организме ребенка происходит отторжение чужеродного белка, образующего тройную спираль. И, как следствие, ребенок заболевает, слабеет и может погибнуть.

Второе объяснение: ребенок не может выжить по вполне тривиальным причинам — слишком слабо развит, недоношен и прочее. И этот стресс, который испытывает его организм, спровоцировал вторичные метаболические процессы; началось разрушение тройных спиралей.

— Курица или яйцо? — спросил он младенца.

Может, тело твое слабеет от разрушения спирали?

Или же твой ослабленный организм губит тройные витки?

Скорее всего, комбинация этих двух факторов вызывает такой эффект.

Впрочем, не столь уж важно, какой из вариантов верен. Главное тут другое — им с Петрой грозят нешуточные неприятности. Организация не прощает провалов.

Эдвард окинул взглядом небольшое помещение без окон — палату, предоставленную им в этом тщательно охраняемом комплексе. На данный момент оборудование и условия не слишком соответствовали их целям. Исследования, проводимые в Берлоге, были предназначены в основном для военных целей — куда им до чудес, которые творились в подземных лабораториях Утопии…

Блейк оглядел квадратной формы палату, служившую ему временным убежищем и местом работы. Эвакуация с Утопии стала неожиданностью и проводилась второпях, у них было слишком мало времени, чтобы подготовиться. Многие ящики и коробки так и остались нераспакованными. Целое крыло в этом здании, предназначенное для устройства новой генетической лаборатории, пока пустовало. Несомненно, он, Эдвард, мог бы ее обустроить, но это займет время. А времени у ребенка не было.

Он снова взглянул на инкубатор.

По пути из Арабских Эмиратов стало ясно, что ребенок дестабилизирован. Эдвард распорядился, чтобы к его прибытию подготовили все необходимое для ухода за новорожденным, и малыша вместе с ним и Петрой срочно доставили сюда на вертолете. Но по мере того, как ребенок слабел, Блейк все больше осознавал печальное состояние дел. Одного оборудования недостаточно, а найти и вовремя доставить в эту охраняемую крепость опытный медицинский персонал оказалось невозможным. Особенно после того, что произошло на Ближнем Востоке и здесь, в Южной Каролине. Они потеряли там немало высококвалифицированных сотрудников.

Все неминуемо шло к тому, что придется нанимать штат со стороны. На это должно уйти какое-то время. А состояние ребенка оставалось критическим.

Проведение даже простейших предписанных процедур требовало не так уж много опытных сотрудников, но работать они должны были круглыми сутками.

— Нам нужды люди, — заключил Эдвард. — Опытные умелые руки. В данный момент я готов нанять хотя бы одного сотрудника, если он достаточно толков и работоспособен.

Петра кивнула в знак согласия.

— Я позвоню. Возможно, тот, кто нам нужен, уже здесь.

13 часов 45 минут

Доктор Лиза Каммингс расхаживала взад-вперед по камере. К завтраку на подносе она даже не притронулась. Ножка индейки и маленький пакетик «Доритос», чипсов по-мексикански. Не еда, а просто издевательство какое-то. Она оглядела камеру и в очередной раз пересекла ее по диагонали.

Ходить мешала боль в лодыжке после растяжения.

Стены из белого пластика, ни единого шва. Дверь из толстого полимерного стекла в стальной раме. Она прижалась щекой к стеклу, пытаясь разглядеть, что происходит за порогом камеры. Но ничего не увидела, кроме ряда точно таких же клетушек. И все они, похоже, пустовали.

Где же Кэт?

Беспокойство о ней просто снедало Лизу. И она снова принялась расхаживать по камере.

Обстановка здесь была весьма скудная — койка с матрасом из пенопласта да тумба из нержавеющей стали с раковиной. Единственный предмет роскоши — большой телевизор с плоским экраном, встроенный в стену. Но Лизе никак не удавалось избавиться от ощущения, что кто-то за ней наблюдает.