начал было отрицательно мотать головой, но потом вдруг спросил:
— Просто любопытно: почему ты не поставила свою машину в гараж?
Я помню ощущение, как кровь отхлынула от лица, потому что гараж, где я оставила маленькую «хонду» Кэрол, совершенно выскочил у меня из головы. То есть совсем. А Кэрол, насколько я поняла, как-то туда пробралась.
— В общем, раз уж ты его не используешь, мы загнали туда «лексус», — закончил Фрэнки. Судя по его тону, этот вопрос не казался ему важным. Это хорошо.
— Конечно-конечно.
Мне даже удалось не ляпнуть, что я будто бы нарочно припарковала свою машину на улице, чтобы они могли встать в гараж. Дикая идея, ведь я не знала, что они приедут. Надо зарубить себе на носу: не неси дичь. Больше никаких вопросов про гараж я не задавала, решила, что они упомянули бы, если бы нашли там труп или еще какой сюрприз.
Потом Фрэнки поразмыслил и добавил:
— Но опять же, Эмма, не хочу тебя напугать, и все-таки скажу: гараж был закрыт не полностью. Между землей и подъемными воротами оставалась щель. Вряд ли в нее смог пролезть человек, но, знаешь, осторожность не бывает лишней. Особенно если учесть, что гаражную дверь я так и не починил.
Туда-то я и отправляюсь первым делом после возвращения домой, правда проверив сперва, заперты ли двери. Они заперты, причем все, включая раздвижные. В гараже настолько чисто, насколько это вообще возможно для гаража. Да и с чего бы мне ждать иного?
Джим попал в дом именно таким путем, это ясно. Должно быть, следил откуда-то и понял, что гаражные ворота незаперты. А вышли они с Кэрол, наверное, прямо через парадную дверь.
Тут мне кое-что не совсем понятно. Зачем Кэрол так старательно скрывала, что находится у меня — и, будем смотреть правде в глаза, против своей воли? Мои действия называются «похищение» и влекут за собой долгое пребывание в местах не столь отдаленных.
Я уже начала готовить еду, но тут звонит Фрэнки и говорит, что сегодня они не приедут, только завтра вечером. Мне хочется взмолиться: «Ну пожалуйста, приезжайте!», но я сдерживаюсь.
— Тогда продуктов не везите, я что-нибудь приготовлю, хорошо?
— Уже предвкушаю, Эм.
Петуха в вине я все равно сделаю сегодня, раз уж начала, к тому же на следующий день это блюдо ничуть не хуже по вкусу, а то и лучше. Так что ближайший час проходит на кухне: я нарезаю, пассерую и так далее. Возня с готовкой отвлекает меня и успокаивает. Я ставлю кастрюлю на огонь и иду в гостиную включить какую-нибудь музыку. На шкафчике в беспорядке разбросаны CD-диски, и я как раз просматриваю их, когда снаружи над крыльцом загорается свет. Он пробивается сквозь щели в шторах, и я роняю диск, который был у меня в руках. Наверное, просто какой-то зверек пробежал мимо дверей, а сенсор, включающий освещение, слишком чувствительный, даже от ветра срабатывает.
Я замираю как статуя и вслушиваюсь. Потом медленно крадусь к окну и выглядываю в зазор между занавесками, но ничего не вижу и не слышу, кроме обычных отдаленных шумов.
Приходится подождать, пока сердце перестанет частить. После этого я возвращаюсь к выбору диска и ставлю Клода Дебюсси. Пока в кастрюле кипит бульон, я снова дюйм за дюймом осматриваю ванную. Как ни странно, там ничего нет. Никаких свидетельств пребывания Кэрол. Хоть бы волосок с головы попался!
Меня одолевает утомление, и я твержу себе, что все будет в порядке. В конце концов, Джим заполучил назад свою пассию, и теперь ему незачем приходить сюда снова. Не такой он дурак. Нужно расслабиться и выключить проклятую паранойю. Я набираю ванну, капаю в воду немного ароматического масла, зажигаю свечи. Петуху в вине булькать на медленном огне еще по меньшей мере полчаса, есть время понежиться в теплой воде с бокальчиком вина. Мне необходимо успокоиться, поэтому я залезаю в роскошную ванну и опускаю веки. Как бы не уснуть нечаянно!
Мне это снится? Я резко открываю глаза. Музыка смолкла. Наверное, Джим уже здесь. Началось. Господи, как я могла быть такой идиоткой? Почему решила, что он не придет? Сердце трепещет в груди, а я жду, прислушиваюсь, но ничего не происходит. Вокруг пугающе тихо. Я очень медленно вылезаю из ванны, надеваю толстый халат, который висит на двери, и шепчу:
— Фрэнки?
Шлепая мокрыми ступнями по паркету, обхожу дом. Стало еще темнее, я включаю свет в гостиной и смотрю, что там с музыкой. Диск все еще крутится, я выключаю воспроизведение, включаю снова, но звука нет.
Я нагибаюсь ближе к проигрывателю, чтобы убедиться в этом, и в груди взрывается страх: я вижу, что громкость убавлена до минимума.
— Фрэнки! — кричу я. — Здесь есть кто-нибудь?
Отчаянно озираясь по сторонам, я ищу что-нибудь, что сошло бы за оружие, но ничего не нахожу. Бегу к спальне, поскальзываюсь, падаю, встаю и включаю свет. Сердце по-прежнему выбивает барабанную дробь.
— Кто здесь? — кричу я. — Джим?!
Оборачиваюсь и начинаю визжать, испугавшись собственного отражения в окне. Потом врываюсь в спальню, хватаю с кровати одежду и запираюсь в ванной. Надеваю футболку и джинсы, прижимаюсь к двери и прислушиваюсь.
Я лопухнулась. На этот раз я действительно лопухнулась по полной программе. Джим сумасшедший, а я поставила себя в по-настоящему опасное положение. Господи, о чем я вообще думала? Тут до меня доходит, что телефона при мне нет, не захватила, поэтому я дергаю себя за волосы и издаю низкий вой. Мне даже не позвонить, а он, небось, уже караулит по другую сторону двери.
Я прижимаюсь к двери лбом и слушаю. В доме ни звука. Ни скрипа. Лишь вода плещется вдалеке, ударяя в борта судов в гавани. Очень медленно я отпираю дверь и приоткрываю ее как могу тихо. Ничего и никого. Тяну створку на себя, делая щель больше, хоть и уверена, что вот-вот увижу Джима, размахивающего ножом.
Мне нужен пистолет. «Думай, Эмма, — говорю я себе, — соберись и думай. Нельзя так психовать». Я заставляю себя дышать поглубже, большими порциями хватая воздух, и кладу руку на грудь, дожидаясь, пока сердце хоть немного угомонится.
В гостиной, куда я возвращаюсь, ничего не изменилось. Здесь никого, только диск все так же безмолвно крутится в проигрывателе. Я собираюсь сходить в спальню Фрэнки, но слышу какой-то звук. С кухни. И он становится громче.
Дело в кастрюле. Крышка на ней подпрыгивает, как на неплотно закрытой скороварке, и гремит. От нее столько шума, а мне так хочется, чтобы он прекратился,