Читать интересную книгу Русь и Орда Книга 1 - Михаил Каратеев

– Ну что же, – выслушав его, заметил Никита. – Все от Бога: мишка собирался тобою поужинать, а вышло, что мы им поужинаем. – И, вытащив нож, он принялся отделять окорок от медвежьей туши.

– Да и не только им, – добавил Лаврушка, подбирая своего глухаря. – Косолапому этого показалось мало, ну, а нам в самую пору будет!

Ужин в этот вечер у них и в самом деле получился отменный.

Глава 39

Начата звонити вече, и сбирахуся людей множество, кричаху вопюще на мост великий, в доспехах, аки на рать. Бяше же и гублении, овы от стрел, овы от оружия, беша же мертвыми, яко на рати.

Новгородская летопись

На второй день пути погода изменилась: было пасмурно, временами начинал накрапывать дождь. Это сильно осложнило положение путников: теперь они могли держать направление на восток лишь приблизительно, руководясь различными, не очень надежными приметами. Только к вечеру третьего дня проглянуло снова солнце, но, очевидно, они уже успели уклониться далеко в сторону, ибо ни реки, ни поселка до самой ночи не встретили и, сильно обеспокоенные, заночевали в лесу.

Обсудив положение, все трое пришли в выводу, что отправильного направления они отклонились к югу. И в этом не ошиблись, потому что с рассветом, взяв путь на северо-восток, часа через три они вышли к берегу широком и спокойной реки, которая могла быть только Ветлугой. Двигаясь вдоль ее берега, после полудня прибыли в поселок Шулепников.

Весь он состоял из нескольких бревенчатых изб, до половины вкопанных в землю на небольшой плоской возвышенности, защищенной от зимних вьюг почти непроницаемой стеной вековых елей. На зиму, промышлять пушного зверя сюда сходились зверовщики из Унжи и из ближайших галицких сел, теперь же только три избы были обитаемы. Все их, население, – душ двадцать обоего пола. – с изумлением и тревогой высыпали навстречу приехавшим. Зоркий глаз Никиты успел заметить, что два-три мужика поспешно сунули за пояс топоры. Но когда путники вежливо поздоровались и попросили гостеприимства на ночь, их приняли радушно и тотчас повели в самую лучшую избу.

Видя, что хозяин, косматый как медведь, кряжистый старик, временами бросает на них исподлобья недоверчивые взгляды, Василий спросил:

– Что это вы все всполошились, на нас глядя? Али за разбойников приняли?

– Ин кто вас знает, что вы за народ? – помолчав, ответил хозяин. – Ведь эдак, здорово живешь, в такую глушь никто не заедет, а будь вы лихие люди либо начальство какое, нам от того одинаково радости мало. К тому ж начальство завсегда верхнею дорогой ездит, а с энтой, с низовой стороны мы к себе гостей отродясь не видывали.

– Низом мы приехали потому, что сбились с пути и блукали в лесу, доколе в Ветлугу не уперлись. И вы нас не опасайтесь: мы не разбойники и не начальные люди. Я карачевский боярин и еду по своим делам в Вятскую землю.

– Ну, слава Господу, коли так. А то мы было чуток испужались.

– Значит, и сюда забредают недобрые люди?

– Где их нет, боярин? Сейчас-то у нас поживиться нечем, и это всем ведомо. Ну, а по весне, когда тут соберется много пушнины, – тогда надоть поглядывать. Правда, в те поры людей тут бывает изрядно, так что не всякий лиходей сунется.

– Кто же грабят-то вас? Свои али татары?

– От русских людей мы худа не видели, да и татары сюды пока не кажут. На моей памяти только один раз они тут бывали, когда шли в Вятскую землю, поучить вятичей, и слана Христу, воевода у них оказался добрый и нас обижать не велел

– Кто же тогда ваши главные вороги?

– Да вотяки, боярин. Они-то Великому Новгороду покоились, почитай, лет двести назад, и новгородская вольница с той поры в Вятскую землю течет все время. Много уже она тут понаставила своих городов и погостов. Но у вотяков сноровка такая: где русские сели, они оттеда враз уходят куда подальше. И через то за ими не углядишь. Так-то они будто до всем покорны, ну, а где подале от начальства, случается да и озоруют. На нас, к примеру, уже два раза нападали. Только по второму разу мы им так налатали, что помнить будут долго.

– Ну, а татары, говоришь ты, в Вятскую землю не часто наведываются? Али она ныне Орде не покорна?

– Да энто как тебе сказать, боярин? На словах, может, она и покорна, а на деле – нет. Татары считают Вятскую землю своей волостью. Когда они воевали Русь, – и туды, значит, нагрянули, только долго там не осталась, а, изложив на вятичей дань, ушли на полдень. Вятская же вольница, чай, ты ведаешь, никого не признает, – ни Великого Новгорода, ни татарского царя, – и управляется сама по себе. Долго ли она дань платила, того не знаю, но ныне не платит. И нередко бывает, что, собрав ватагу вотяков, нападает на булгарские либо на татарские караваны, а то и городки ихние грабит. А после отбрехивается: это-де не мы, а дикие вотяки, которые в леса убегли и нам самим житья не дают. Ну, татары иной раз тому поверят, а другой раз и нет. И бывает, что приходит их войско наказать вятичей и пограбить их землю. А после снова уходит.

– А далече ли отсюда, от поселка вашего, начинается Вятская земля?

– Какое далече! Вон на том берегу Ветлуги уже она самая и есть. Наш Шулепников как раз на рубеже стоит.

– А сам ты галицкий?

– Нет, боярин, я с Великого Новгорода сюды утек.

– Чем же тебе Новгород не люб? Ведь там вече всем управляет, стало быть, народ по своей собственной воле живет, – с усмешкой спросил Василий.

*Вотяки – народ финского племени, населявший нынешнюю Вятскую область. В XII в. была покорена новгородцами.

– Эх, боярин, стократ лучше быть под каким ни есть князем, нежели под энтим вечем! Князь, по крайности, зла своей земле не пожелает и продавать ее не станет. А на вече в кажной голове своя дурь. Про самый народ-то я не говорю, – он там и вовсе ни при чем остается, а верховодит всем господа. И из той господы один, к примеру, сговорился с тверским князем, чтобы, значит, его руку держать, другой смосковским, третий к Литве тянет, четвертый мирволит немцам либо свеям, а иной сам хотит всему Новгороду на шею сесть. И у кажного по сотне, а то и поболе, самых здоровенных горлодеров куплено, чтобы, значит, на вече за его кричали. Коли ты просто честный человек и, придя на вече, попал промеж двух-трех таких псов, – спробуй-ка, крикни что-либо свое, – они те враз рыло на сторону своротят! Вот тебе и народное вече! И ты погляди: Новгород и землями, и богатствами, и людьми сильнее всех своих соседей, вместе складенных. Он бы всей Руси свою волю указывать мог, а на деле его то тверские князья, то московские уму-разуму учат и за ухи его треплят как махонького. А чем рядом с Великим Новгородом была Москва каких всего тридцать годов назад? Тьфу! И все это через то, что в Новгороде настоящего хозяина нет.

– Так призывал же Новгород к себе князей, и не один раз! И средь тех князей бывали мужи вельми достойны, вспомни хотя бы двоих, память коих вся Русь чтит и даже Церковью нашей они к лику святых сопричислены: Михаила Всеволодовича Черниговского и Александра Ярославича Невского. Оба в свое время в Новгороде княжили. А Мстислав Удалой чем тебе был плох?

– Да рази ж те князья в Новгороде волю имели! Их призывали на воеводство, не боле, а заправляла всем опять-таки господа! Али тебе не ведомо, что по вечевому закону во всех володениях Великого Новгорода князь не может своего клочка земли иметь? Простые воеводы в других русских землях больше нрав имеют, нежели в Новгороде князь! Нет, боярин, там надобен такой князь, который бы, допрежь всего господу обуздал, а после бы уж правил по своей единой воле. И супротив такого простой новгородский люд николи не пойдет: на кой лапоть сдалось ему господское вече?

– Стало быть, ты от тех порядков сюда и подался?

– Истинно, боярин! И рази же я один? Тута, по крайности, мы от всех вдалеке и живем сами по себе, как птахи Божьи.

*Господой в Новгороде называлась правящая верхушка, состоявшая из бояр и богачей и купцов.

– Ну, что ж, давай вам Господь. А ты вот скажи мне – как нам отсюда получше в Хлынов проехать?

– Дело это не мудреное. Есть отседа тропа прямо на город Котельнич. Ведет она лесами да болотами, но сбиться нельзя: по ей через каждую версту-другую горки камней поскладены. В энту пору дорога еще суха, и на третий день будете вы в Котельниче. Ну, а оттеда, берегом Вятки, до Хлынова еще два либо три дня пути.

– А путь безопасен ли?

– Об эту пору, почитай, безопасен. Вотяки больше по весне пошаливают, а волки зимой. И волки будут похуже вотяков.

– Что, много их тут?

– Несметная сила! Зимою сбираются они в стаи по сотне в больше голов, и тогда не попадейся! Поверишь, однова, в какой версте от поселка, отсиживался я от них на дереве полдня и целую ночь! Хвала Христу, что не обмерз до смерти.

****

С рассветом выехав из Шулепникова, Василий и его спутники, невыносимо страдая от гнуса, три дня пробирались топкими болотистыми низинами, пока наконец не выехали к берегу Вятки. Здесь, чуть ниже впадения в нее реки Моломы, с незапамятных времен стоял черемисский городок Каршар, захваченный новгородскими ушкуйниками в 1181 году и переименованный ими в Котельнич.