Я плотно сжала губы, чтобы сдержаться и не спросить её, зачем.
— Лиам, могу я поговорить с тобой? — спросила она.
Лиам кивнул, а затем обхватил мой затылок и прижался щекой к моему лбу.
«Жаль, что это не я заслужил тебя».
Моё сердце подпрыгнуло при звуке его голоса в голове. В отличие от связи, соединяющей меня с Августом, та связь, что связывала меня с Лиамом, не исчезла.
Я высунула голову из-под его головы.
— Я услышала тебя, — прошептала я, вспомнив о том дне, когда я сказала ему те же самые слова с таким же удивлением.
Он нахмурился.
— А почему ты не должна была услышать меня? Ты мой волк.
— Я просто подумала…
Я взглянула на Августа, который стоял так неподвижно, что казался вырезанным из дерева.
— Я просто подумала, что эта связь могла тоже исчезнуть.
«Нет ничего более сильного, чем связь с Альфой».
Я вытянула шею и посмотрела на Лиама.
«Ничего», — повторил он, пристально глядя на Августа.
Я почувствовал себя мухой, попавшей в паутину, принадлежащую двум большим и ревнивым паукам. Но я боялась не за свою жизнь или своё сердце, а за их. Я не могла разделить себя пополам, и хотя я любила их обоих, я любила их по-разному.
Я поставила свой нетронутый кофе на прикроватный столик и обхватила рукой стаканчик, который Август сминал в кулаке. Я начала разжимать его пальцы, пока они не расслабились и не переплелись с моими.
— Увидимся позже, Лиам.
Я улыбнулась ему, но в ответ получила лишь резкий кивок.
Он отошёл от меня.
Когда Ингрид последовала за ним, я крикнула:
— На случай, если я тебя больше не увижу, Ингрид, счастливого обратного пути и передай привет своей семье от меня.
Она посмотрела через плечо на меня, потом на Августа, потом на наши руки.
— Передам, — сказала она, слабо мне улыбнувшись.
Как только дверь закрылась, Сара перевела дыхание.
— Это было немного неловко.
— Вот почему я за многожёнство, — весело сказал Лукас. — И за оргии. Каждый получает то, что хочет, или, скорее, кого хочет.
Сара шлёпнула его по бедру.
— Ой. За что? Мне позволено иметь своё мнение, — пробормотал он. — Это моё конституционное право.
— Когда ты собираешься сказать какую-нибудь глупую фигню, используй свой внутренний голос, — сказала Сара.
— Глупую фигню? Почему это глупо?
— Потому что бесполезно, — сказала она, переводя взгляд с Августа на меня.
Тут в палату ворвался Грег.
— Я приехал, как только смог.
Я никогда не была так рада видеть доктора стаи. Во-первых, потому что мне не терпелось снять повязку, а во-вторых, потому что я больше не хотела говорить о нашей запутанной личной жизни. Я чувствовала, что Лукас пытался разрядить атмосферу, но его шутка возымела отрицательный эффект. Август так сильно схватил меня, как будто моя бывшая пара боялся, что если он отпустит меня, я предприму попытку уйти.
Я сдвинула его с места в ночь дуэли. Возможно, если бы связь всё ещё соединяла нас, Август не боялся бы так сильно, но теперь, когда она исчезла…
— Рад видеть, что ты пришла в сознание, детка.
Грег брызнул немного дезинфицирующего средства на ладони и потёр их, когда подошёл к моей кровати.
Я попыталась улыбнуться, но на меня накатила нервозность.
— Итак, я собираюсь заглянуть под повязку.
Заглянуть под неё?
— Есть вероятность, что она не снимется?
Когда его пальцы медленно приблизились к бинту, он вдруг понял, что мы были не одни.
— Вы не против оставить нас с Несс наедине?
— Конечно, док, — сказал Лукас.
Сара неохотно поднялась с кровати.
— Я буду сразу за дверью.
— Хочешь, чтобы Август остался, Несс? — спросил Грег.
Мое сердце забилось с удвоенной силой.
— Я… Я…
Неподвижное тело Августа наконец-то ожило.
— Я бы хотел остаться.
Он прижал подбородок к шее и посмотрел на меня сверху вниз.
— Если ты не против?
Грег подождал, пока я не соглашусь, после чего приступил к снятию повязки. Когда полоски ткани упали, и прохладный воздух коснулся моей обнажённой кожи, я вздрогнула.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Август отпустил мою руку и провёл ладонью по моей спине, чтобы согреть мою замёрзшую кожу.
Грег собрал упавший бинт и выбросил его в мусорное ведро. Он снова поднёс пальцы к моему лицу, и я предположила, что он собирался снять последний слой повязки, но он просто пощупал мою щёку.
— Вы разве не собираетесь убрать весь бинт? — наконец спросила я.
Его рука медленно опустилась вниз.
— Я уже сделал это, Несс.
Но, должно быть, он этого не сделал, потому что что-то всё ещё мешало мне видеть. Я подняла руку, чтобы сделать это сама. Но когда кончики моих пальцев коснулись ресниц и гладкой поверхности моего глаза, я застыла точно мраморная статуя.
ГЛАВА 62
Глубина моего удивления заставила мои онемевшие пальцы скользнуть вниз по затвердевшему рубцу, который сужался книзу и переходил в гладкую кожу.
Грег что-то говорил, но его слова лишь врезались в мои барабанные перепонки, не проникая внутрь. Я откинула простыню с ног и встала с кровати. Когда мои ступни коснулись холодного линолеума, у меня закружилась голова. Две пары рук — Грега и Августа — обхватили меня за плечи, чтобы поддержать.
Коричневая стена то появлялась, то исчезала из фокуса. Я высвободилась из их рук, а затем пошлёпала в ванную в своём больничном халате.
Холодный воздух проник сквозь ткань, похожую на бумагу, обволакивая мою обнажённую кожу и вызывая ещё больше мурашек на её поверхности.
Я щёлкнула выключателем на стене, или мне это показалось, так как мои пальцы прошелестели по воздуху, промахнувшись мимо цели. Однако моя вторая попытка оказалась успешной.
Свет залил выложенное плиткой пространство, которое было вымыто таким количеством антибактериального средства, что у меня задёргался нос. Я встала перед зеркалом и вытерла правый глаз, чтобы прояснить зрение. Когда оно сфокусировалось на моём отражении, с моих приоткрытых губ сорвался вздох.
Я поднесла пальцы к лицу и провела по двум фиолетовым шрамам, похожим на сороконожку, которые начинались у моего левого виска, изгибались дугой и тянулись вдоль моего века и щеки до самого уха. Но шрамы едва ли были самой тревожной частью моего лица. Что действительно огорчило меня, так это слишком бледный цвет моей голубой радужки и чёрный зрачок.
Я проглотила комок, подступивший к горлу. Плакать из-за моей внешности и потери зрения было так глупо, учитывая все обстоятельства.
Я уловила движение и, обернувшись, увидела Августа, прислонившегося к двери. Я прикрыла ладонью левую сторону лица, чтобы скрыть своё увечье.
— Ямочки…
Жалость, сквозившая в его тоне, заставила меня ощетиниться.
Я обошла его и вернулась к Грегу.
— Вернётся ли зрение? — спросила я на удивление твёрдым голосом.
Прищурив глаза, в которых отразилось горе, он покачал головой.
— Со временем твои шрамы станут менее заметными… у Лиама они уже выглядят гораздо лучше, но он Альфа, поэтому ваши способности к исцелению нельзя сравнивать. Однако твой глаз не поправится. Ссадина на роговице была слишком глубокой, и капли крови Морган попали в водянистую влагу16 глаза.
Водянистая влага… Какой странный и смешной термин. Хотя всё это было абсолютно не смешно.
— Ты вообще что-нибудь видишь? — спросил он.
— Нет.
Он кивнул.
Жар прокатился по моей похолодевшей спине. Вместо того чтобы опереться на Августа, я сделала шаг вперёд и ударилась ногами о серое основание больничной койки.
Грег протянул руку, чтобы поддержать меня.
— Это повлияет на твоё восприятие трёхмерных объектов. Тебе придётся заново научиться перемещать своё тело в пространстве. Вероятно, это займёт некоторое время, в течение которого тебе не стоит садиться за руль и следует проявлять особую осторожность на лестницах.