То, что услышал генерал Шлемм утром 8 февраля 1945 года, и было первым орудийным салютом союзной операции. Генерал Крерар, командующий 1-й канадской армией, с семью пехотными и четырьмя бронетанковыми дивизиями атаковал единственную немецкую 84-ю пехотную дивизию, защищавшую северный край Рейхсвальдского леса между реками Рейн и Маас. Надеялись на то, что почва успела подсохнуть и бронетанковые колонны, быстро преодолев слабо защищенный сектор севернее леса, выйдут в тыл немецким войскам.
Однако состояние почвы было далеко от удовлетворительного. «...Погодные условия вряд ли могли быть более неблагоприятными, – говорится в докладе генерала Эйзенхауэра. – В январе было необычайно холодно, весь месяц земля лежала под снегом, а когда в начале февраля началось таяние, почва размякла и пропиталась водой, речки вышли из берегов во всем районе, где планировалось наше наступление. Возникли колоссальные трудности, солдатам иногда приходилось воевать по пояс в воде... В таких условиях нашим надеждам на быстрый прорыв не суждено было оправдаться; бои быстро превратились в упорную борьбу за каждую пядь земли». Кроме погодных условий, быстрому наступлению препятствовали еще два фактора: фанатичное упорство немецких парашютистов и военное искусство генерала Альфреда Шлемма, командира 1-й парашютно-десантной армии.
Нацистские борцы за чистоту расы с трудом смогли бы объяснить присутствие Альфреда Шлемма в арийском Генеральном штабе. Невысокий, с широким славянским лицом, крупным носом картошкой и смуглой, почти шоколадной кожей, он выглядел полной противоположностью воспетому Гитлером и Розенбергом образцовому арийцу. Шлемм был начальником штаба генерала Штудента на Крите, в 1943 году командовал корпусом под Смоленском и Витебском, отвечал за подавление плацдарма союзников в районе Анцио (Италия) в январе 1944 года. Его дисциплинированный ум и способность быстро схватывать суть тактических проблем вывели его в ряд самых компетентных генералов, еще имевшихся в вермахте. Контраст между его неарийской внешностью и бесспорным военным талантом, может быть, не имеет особого значения, но весьма интересен.
В начале ноября 1944 года Шлемма перевели из Италии и назначили командиром 1-й парашютно-десантной армии, оборонявшей тогда сектор Западного фронта от слияния рек Рейн и Маас до Рурмонда силами четырех дивизий. Несмотря на пропагандистскую кашу, которой закармливали гражданское население и солдат (после страшных потерь в Арденнах союзники неспособны на новые атаки), высшие немецкие командующие прекрасно сознавали, что декабрьские сражения мало повлияли на военную мощь союзников; скоро грядет новое наступление. Немецкие штабисты начали размышлять, как, когда и где оно состоится.
Немецкая военная разведка, давно дискредитированная множеством стратегических промахов, к началу 1945 года влачила жалкое существование. Отсутствие воздушной разведки, недостаточное количество опытных агентов, широкие реки, затрудняющие патрулирование, ограничивали сведения о передвижениях вражеских войск и, следовательно, не позволяли судить о их намерениях. Предоставленный самому себе, каждый высший командующий основывал свои оценки на том, что бы лично он сделал на месте противника. Поскольку предвидения такого рода в лучшем случае могут оправдываться всего на пятьдесят процентов, то некоторые командующие угадывали, а другие – нет; отсюда довольно чувствительные колебания по всему фронту. Растянутые резервы были готовы к любой неожиданности, но, если предчувствия немецких командующих не совпадали с планами союзников, результативность их была невелика.
Большинство генералов полагало, что первый удар союзники нанесут севернее Рура, но они расходились во мнениях о том, как он будет осуществлен. Шлемм считал, что главный удар будет направлен на юго-восток через Рейхсвальдский лес, как в конце концов и случилось. Однако ему возражал генерал-полковник Иоганнес Бласковиц, который в январе 1945 года сменил генерал-полковника Штудента на посту командующего группой армий «Б». Бласковиц, а его прогноз поддерживал фон Рундштедт, предполагал, что наступление начнут американцы южнее Рурмонда и через несколько дней их поддержит 2-я британская армия, дислоцированная в окрестностях Венло.
В результате две дивизии – 15-ю танковую гренадерскую и 116-ю танковую, составлявшие бронетанковый резерв группы армий «X», оставили напротив Рурмонда, а пехотную резервную дивизию – 7-ю парашютно-десантную – разместили напротив Венло. Хотя Шлемму не удалось убедить фон Рундштедта и Бласковица в неминуемой угрозе Рейхсвальду, он приказал своим войскам построить ряд оборонительных рубежей, сориентированных на северо-запад, чтобы отразить любую атаку с той стороны. Таким образом, начав 8 февраля наступление, 1-я канадская армия в первые сорок восемь часов не испытывала серьезного сопротивления. Однако две основные дороги через Рейхсвальд скоро превратились в кошмарную мешанину воды, льда, грязи и выбоин, поэтому союзникам не удалось использовать преимущество внезапности. За это время Шлемм успел убедить начальство в том, что это главное наступление, и ему требуются все наличные резервы.
Хотя Клеве пал 12 февраля, а Рейхсвальдский лес был расчищен к 13-му, оборонный рубеж, построенный по приказу Шлемма, уже был полностью укомплектован. Повторяя приемы, использованные в Анцио, где он за несколько недель с нуля сформировал восемь дивизий, Шлемм формировал одну дивизию за другой и бросал их в бой против все сильнее напиравших канадских и британских войск. К 19 февраля, после падения Гоха, городка милях в пятнадцати к юго-востоку от рубежа атаки союзников, Шлемм довел численность своих войск до девяти дивизий, из которых три были пехотными, три – парашютно-десантными и три – бронетанковыми[20].
Эти формирования, закрепившись на рубеже около двадцати миль от Мааса до Рейна, втянули британцев в сражение, которое генерал Эйзенхауэр назвал «одним из самых ожесточенных во всей войне».
Приказ Шлемма был прост: держаться. «Как только завязалось сражение, – сказал генерал, – стало ясно, что я потерял свободу действий в обороне. Я приказал ни при каких обстоятельствах не отдавать ни клочка земли между Маасом и Рейном без разрешения главнокомандующего на западе фон Рундштедта, которому, в свою очередь, приходилось просить разрешения у Гитлера. На каждое вынужденное отступление я должен был предоставлять подробное объяснение».
Однако не только ясновидение Шлемма и ужасное состояние дорог застопорили наступление британцев. Парашютно-десантные дивизии сражались с таким упорством, какого еще не видели на западе. В этих молодых, фанатичных нацистах, набранных из прекративших свое существование люфтваффе, еще пылала вера в фюрера и собственное великое предназначение. Как мы уже объясняли, эти дивизии были сформированы после победы западных союзников в Нормандии. Не испытав на собственной шкуре тошнотворной горечи поражения, они не успели проникнуться отчаянием и безнадежностью, охватившими большинство немцев, воевавших на линии Зигфрида.
Парашютистами эти воины Рейхсвальда были лишь по названию. Их никогда не учили выпрыгивать с парашютом из самолетов. Большинство из них имело за плечами лишь три месяца пехотной подготовки. Однако все их недостатки компенсировались юностью и верой. Более чем семидесяти пяти процентам этих парней не исполнилось и двадцати пяти; наряду с эсэсовцами парашютисты представляли самую боеспособную часть немецкой молодежи. Они были воспитаны на подвигах своих предшественников, которые десантировались на Крит, прорывали линию Мажино в Седане и удерживали Кассино. Они сохранили кастовый дух, давно растерянный регулярной армией. И когда эти парни вступали в строй, перед ними произносили речи, подобные той, с которой обратился подполковник фон дер Хэйдте к молодцам, присланным в его полк:
«Я требую, чтобы каждый солдат отрекся от всех своих личных желаний. Всякий, кто поклянется на прусском флаге, не имеет права на личное имущество! С того момента, как солдат записывается в парашютисты и приходит в мой полк, он вступает в новую жизнь и отказывается от всего, чем обладал раньше; от всего, что не относится к новой жизни. Отныне для него существует лишь один закон – закон нашей части. Он должен преодолеть все свои слабости, отказаться от личных амбиций, личных желаний. Отрекшись от индивидуальности, мужчина становится настоящим солдатом. Каждый солдат полка должен знать, за что он сражается.
Он должен быть убежден, что эта борьба – борьба за существование всей немецкой нации, и закончится она победой немецкого оружия... Парашютист должен научиться верить в победу даже вопреки всякой логике, когда победа Германии кажется невозможной. Парашютист должен сражаться беззаветно, как того требует эта война. Вот в чем секрет успеха войск СС и Красной армии; только из-за недостатка веры в победу разгромлено так много немецких пехотных дивизий».