тело Соболева во двор.
Как раз в это время подоспела вторая группа поддержки, внеся свою лепту в поднявшийся шум. Прорвавшиеся «чистильщики» помогли Тарасу погрузить Соболева в его машину, а сами принялись бросать взрывпакеты, усиливая панику. Через несколько минут Горшин был в двух километрах от базы, а спустя некоторое время исчезали и боевики групп поддержки, не потерявшие ни одного человека. Лишь двое из них получили легкие ранения. Позади осталась не разгромленная, но окутанная дымом база спецбатальона «Щит». Ее защитники еще долго вели стрельбу по дыму и теням. У страха, как известно, глаза велики.
Очнулся Матвей в постели. В кресле напротив сидел Тарас Горшин и пил горячий чай, несмотря на жару под тридцать пять градусов.
– Ну ты и дурак! – сказал он вместо приветствия. – Дурак повышенной живучести, не прими это за комплимент.
Матвей вспомнил свое отступление, дернулся, пытаясь нащупать голову, наткнулся на огромную шишку на затылке, поморщился:
– Здорово меня звезданули!
– Тебя «звезданули» из «глушака», мой милый. Слышал о таком? Суггестор «удав», тот самый, совершенно верно. После чего из тебя можно было веревки вить. Правда, поскольку ты паранорм и обладаешь естественным блоком, разряд «удава» тебя не парализовал, в зомби не превратил, и детям микробов пришлось добивать тебя физически. Шишка – это уже вторичная причина твоего беспамятства.
– Кому-кому? Каким микробам?
– Так я называю бандитов из «Щита» – дети микробов. Впрочем, таких спецотрядов много: подразделение «Руслан» Управления «К» в контрразведке, якобы специализирующееся на поимке шпионов, спецгруппа «Стикс» – отряд киллеров там же, Русский национальный легион, группа «Звезда Соломона», чеченские, грузинские и армянские «Дашнак цютюн», отряд «хохломенов», отстаивающий интересы украинских мафиози, и так далее. Кстати, почему ты мне не сказал, что идешь на эту авантюру?
Матвей полежал, отдыхая, чувствуя, как постепенно проясняется голова и тело перестает быть рыхлым и пропитанным водой, словно губка.
– Это мое личное дело. К тому же ты сам сказал, что я не достиг пределов своей компетенции. Я просто отомстил за смерть друга.
– Наивность – хорошее качество для девочки-лицеистки, наивный мужчина – синоним дурака. Этим своим подвигом ты себя практически раскрыл, высветил и для всех правозащитных органов теперь являешься фигурантом розыска. Я даже не знаю, стоит ли тебе теперь…
– Жить, что ли?
– Участвовать в деятельности «Чистилища». Не думал, что ганфайтер может наделать столько ошибок. Взять хотя бы последний эпизод. Нюкё-но дзюцу твой был неплох, но мономи-но дзюцу[54] ты не сделал. Хорошо, что мы с ребятами подоспели вовремя и применили хицукэ[55]. А если бы опоздали?
– Спасибо за помощь, я ваш должник. Я думал… – Матвей прикусил язык и перевел разговор на другую тему: – Я думал, ты адепт русбоя, а судя по терминологии, ты мэнке.
– Я владею всеми стилями, но восточными единоборствами занимался больше. – Горшин помолчал, сунул в руку Матвея стакан с каким-то коричневым напитком: – Пей, это женьшеневый настой, сам делал когда-то.
Соболев послушно выпил, полежал, окончательно приходя в себя, встал. Он уже понял, что находится в доме Тараса.
– Еще раз спасибо. Мне пора.
– Куда, если не секрет?
– Домой… И на пару дней я исчезну.
Горшин кивнул:
– Хорошо, это разумно. Приедешь из Рязани, дай знать.
Матвей покосился на Тараса, но не стал удивляться его всеведению. Он был изрядно вымотан, избит и не мог контролировать себя в полной мере.
– И вот еще что, – догнал его на пороге голос хозяина. – Убийцу Ивакина не ищи. Я случайно встретил его и… сказал все, что ты о нем думаешь. Ищи тех, кто отдал приказ убить.
Матвей, не оглядываясь, кивнул, открыл дверь и вышел.
ЗЛО УДАЧИ
Четверо в кабинете молча ждали. Завьялов читал какую-то рукопись, изредка делая на полях пометки. Боханов медитировал, опустив голову на скрещенные кулаки. Рыков тихо млел в углу у портьеры с застывшим лицом. Глеб Максимович Музыка курил сигарету, гоняя над столом кольца дыма.
Зазвонил телефон.
Завьялов снял трубку, выслушал, водворил на место. Оглядел всех исподлобья:
– Он опоздает на час.
Музыка смял сигарету в пепельнице, хмыкнул.
– Идея собраться принадлежала ему. Не рвется ли мальчик в атаманы?
Боханов, кряхтя, повел могучими плечами, размял лицо.
– Он один знает и, может, больше, чем мы все, вместе взятые. Если бы не он, «Чистилище» не стало бы тем, чем стало. Но мне тоже хотелось бы знать, из-за чего мы сегодня собрались вне плана.
– Большая операция, – негромко сказал Рыков. – Мы вышли на мощнейших дельцов теневой экономики, контролирующих финансовую, а значит, и любую другую власть. А Граф давно собирался предложить Большую операцию. Если вывод верен, то у меня предложение: как бы сделать так, чтобы после разгрома Купола все его сети остались под нашим контролем?
В кабинете референта повисла тишина, которую спустя несколько секунд нарушил смешок Боханова:
– Замахнулся ты, однако, Герман Довлатович! Зачем тебе мафиозные сети? Кланы не потерпят чужих, контроль их деятельности – фикция.
Начальник службы обеспечения МУРа оценивающе глянул на Рыкова:
– Идея неплохая, но, заменив собой босса, мы вряд ли повернем деятельность Купола в русло закона. Если только не захотим повластвовать сами.
– Я не захочу, – пренебрежительно пробасил Боханов. – Хотя и сам не без греха и слабостей. У меня и так власти достаточно, девать некуда. В последнее время я все чаще ловлю себя на том, что ненавижу людей. Соседей – за то, что начинают стучать молотками в шесть часов утра, а в одиннадцать вечера включают музыку. Прохожих – за то, что их много и все толкаются, спешат, хамят. Пассажиров – за то, что их много, сотрудников – за… – Президент Центра нетрадиционных технологий махнул рукой. – Только и спасает работа да сознание того,