Знаю, что ты мне все еще не веришь.
Но сейчас я говорю искренне.
И вот доказательства моей искренности, я даю тебе ВСЁ.
А взамен прошу лишь надежду...
Перводрево — на Мальте. Его туда перевезли рыцари Павла Вечного. Оно в пещере, на южном берегу острова. В пятиста метрах к югу от Хаджар-Ким, древнего неолитического храма. В трехста метрах к западу от Гхар Далам, там всегда полно рыбаков. Вход в пещеру со стороны воды. Там из моря торчат две скалы.
Твоя жена Маша Головина — на Колыме, в пятнадцати километрах к северу от Сеймчана. Она в секретной тюрьме Охранного Отделения, тюрьма скрыта в скале. Я держала там самых важных пленников. И моим людям дан приказ всех их убить, если я не буду выходить на связь больше двух суток. Боюсь, что это время уже истекает. И охрана тюрьмы все еще верна мне, я уверена, Либератор про эту тюрьму не знает.
Тая Кабаневич и Лада Буланова, другие твои жены, в плену у Либератора. Они обе живы. Их держат в Питере, в «Крестах», где-то в подвалах. Я слышала, как радикальные масоны говорили об этом.
Видишь, я рассказала тебе всё.
А теперь... Я не умоляю тебя, Нагибин. Богини не умеют умолять.
Но я надеюсь на твою помощь. Я предлагаю.
Приди и спаси меня, мой герой.
А если ты не придешь — через несколько минут моя жизнь оборвется.
Целую тебя, также сладко, как тогда на лавке в парке, когда я была твоей холопкой...
Я прочитал сообщение без особого энтузиазма.
И что мне теперь со всем этим делать? Один хрен, Либератор прихлопнет меня немедленно, как только я выйду из-под защитного купола. Или когда первые лучи Солнца развеют мой купол.
Алёнка опоздала. Я теперь был бесполезен для неё...
Эта планета стала адом для меня. Меня убьют всюду, куда бы я ни направился.
Слева в темноте вдруг зажгли прожектор...
Я вгляделся и наконец рассмотрел голландский пограничный катер, на его борту был намалеван огурец на вилке — герб Грютенов, правящего дома Голландии.
Я тут же воспарил в воздух и на ауре метнулся к катеру...
Посудина была совсем небольшой, всего с одним пулемётом. На палубе стояли две темные фигуры в балахонах радикальных масонов.
Когда я приземлился — катер заходил ходуном, в застекленной рубке метнулось перепуганное бородатое лицо голландского моряка...
Чуйкин скинул с головы капюшон, следом за ним это же проделала стоявшая рядом девушка...
— Таня?
Я тут же вскинул руку, готовясь защищаться.
Но моя сестра Таня не нападала. Просто глядела на меня, и в её глазах стояли слезы.
Девушка выглядела больной и бледной, лишь на её щеках лежал нездоровый лихорадочный румянец.
Я понял, что раз Таня здесь — значит, это ловушка. Либератор бы никогда не вернул мне Таню. Помор, предупреждавший меня об опасности, был прав. Видимо, Чуйкин тоже переметнулся... Да и Чуйкин ли это вообще?
— Ага, батя прислал нас убить вас, господин, — хрипло произнёс Чуйкин, — Он подослал нас к вам. Он-то думает, что мы на его стороне.
— А вы не на его стороне?
Я вглядывался в лицо Тани, но видел на челе сестры лишь смертельную усталость...
Таня будто повзрослела, сразу на лет на пять.
А уже через секунду сестра вдруг разрыдалась, раскинула руки и бросилась мне в объятия. Мне потребовалась вся моя воля и любовь к сестре, чтобы не принять этот жест за атаку и не убить Таню на месте.
Но родственные чувства победили паранойю — через мгновение Таня уже плакала навзрыд на моем плече.
— Братик, прости меня, прости!
Слезы Тани падали на мой плащ. Я ничего уже не понимал.
— Несмертин сказал мне, что чары с моей сестры может снять только Либератор...
— Нет, — отрезал Чуйкин, он сегодня был странно радостным, таким я барона еще не видел, — Мой хозяин тоже может. Мой хозяин расколдовал вашу сестру.
— Твой хозяин?
— Да, — Чуйкин кивнул, — Мой настоящий хозяин. Тот, которому я служил всю жизнь, даже когда был радикальным масоном... Тот, которого я искал. А теперь нашёл. Я раньше сам не знал, что служу ему. Я всю свою жизнь метался и страдал, а всё оказалось так просто... Зло внутри зла, понимаете? Принцип самоотрицания Либератора. Моя душа тянулась к нему, а не к адской твари! Я, конечно, все еще заслуживаю смерти за мои грехи, но ныне готов принять её без всяких сожалений...
— Чуйкин, не начинай, — перебил я, — Ближе к делу. Что ты вообще несешь? О чем ты?
— О том, что у зла тоже есть своё зло, отрицающее его. О моем хозяине. О Тени Либератора. О запретной третьей Тайне радикальных масонов. Вы хотели, чтобы я принёс вам её, господин. И я принёс. Смотрите!
Чуйкин прошёл к ящику на корме катера, в таких обычно хранилось снаряжение для экстренного ремонта. Барон щелкнул задвижкой и распахнул ящик...
Из ящика ввысь медленно вознеслась призрачная фигура...
И я узнал её. Не узнать эту лютую перекошенную