Зачем вообще акцентироваться на Архангельске в узком смысле и в широком - на тех местах, где зимой всегда есть снег? Все равно сама концепция езды на одной доске, а не на классических лыжах, будет воспринята этим миром как вызов традициям. И начав проект в Архангельской области, почему бы не попробовать создать туристический кластер в субтропиках? Где-нибудь… где-нибудь…
- Время, - сбивая меня с неожиданно возникшей мысли, произнес Николаев, разворачиваясь и направляясь к конвертоплану. Следом за ним направились остальные, почти вся команда. Я уходить не спешил, словно что-то удержало. Причем остался не только я, а неожиданно еще и Эльвира с Валерой. И последний сделал шаг, приближаясь ко мне, занимая освобожденное Ольгой место.
- Предчувствие у меня плохое, - вдруг произнес он вслух.
- Что? - резко от неожиданности услышанного повернулся я к нему.
- Атмосфера здесь гнетущая, - повторил Валера, показав глазами на низкое и хмурое небо.
- Так это Питер, чего ты хотел? Здесь человеческая погода в опцион проживания не включена, - машинально ответил я, понимая что сказать он хочет совершенно о другом.
- Я не про это.
- А про что?
- Я не про сегодня и даже не про сейчас.
- Про завтра?
- Да.
- И что ты видишь, глядя в завтрашний день?
- Бал.
- Он же не завтра, а через три дня.
- Артур, «завтрашний день» — это идиоматическое выражение. Использовав его, я имел ввиду что предчувствие у меня плохое в связи со всеми грядущими событиями, - с абсолютным спокойствием ответил Валера, вглядываясь в хмурое серое небо.
- Все эти интриги, расследования, дуэли… - продолжая, задумчиво протянул принц, все также подняв лицо к падающей сверху густой мороси. - Турниры… Красавицы, и бал… Что? - повернулся он к Эльвире, которая ощутимо ткнула его локтем в бок.
Я хмыкнул, Эльвира нахмурилась, а Валера вообще даже не понял суть невысказанной царевной претензии.
- Да что я такого сказал?
«Вань о чем ты думаешь, Мань о чем и ты… ох какие пошлые у тебя мечты» - мысленно, но довольно громко напел я.
Эльвира вздернула подбородок и отвернулась, а Валера поочередно посмотрел сначала на нее, потом на меня.
- Ничего не понял, но очень интересно, - вслух буркнул он, все еще не понимая причину неожиданного тычка Эльвиры и мое веселье.
- Артур, - произнесла вдруг Эльвира, меняя тему.
- Да?
- У меня тоже плохое предчувствие. Как знаешь… как будто впереди неизбежное расставание. Только когда расстаешься, провожая, всегда есть осознание что встреча состоится, а у меня… впереди как будто пустота.
Озвученные и ей, и Валерой предчувствия очень точно соответствовали настроению, которое выгнало меня в одиночество навстречу дождю по пути сюда.
- Это погода так влияет. Все будет хорошо, - взяв царевну за руку, попробовал я ее успокоить. - Даже если нам завтра, - коротко посмотрел я на Валеру, выражением выделив посыл про «завтрашний день», - придется расстаться… мы встретимся. Обязательно встретимся.
- Мне бы твою уверенность, - вздохнула царевна.
«Мне бы свою уверенность» - подумал параллельно с ней и я, только максимально тихо, чтобы Валера с Эльвирой не услышали.
Хотел было еще добавить к сказанному, но почувствовал взгляд в спину и обернулся. В проеме боковой двери конвертоплана стоял Николаев, и внимательно смотрел на нас. Во взгляде полковника читалось легкое раздражение, поэтому я тронул Валеру за локоть, показывая назад. Эльвира уже развернулась сама, и мы втроем быстрым шагом подошли к конвертоплану, один за другим запрыгивая в десантный отсек.
- Опаздываем, - с неудовольствием произнес Николаев, глядя на меня.
Я в ответ только показал на горящее табло часов, где значилось 10:59:57. Уже 10:59:58.
- L'exaсtitude est la politesse des rois, - произнес я по-французски, говоря о том, что «точность - вежливость королей».
Учитель танцев мой, присланный Ольгой еще в первые дни в Петербурге, когда наша команда въехала в гостиницу Астория, был француз. И с истинным французским чувством превосходства раз за разом пытался общаться со мной не на русском, а на французском. Я же с не менее непоколебимым упрямством в ответ на такие попытки пытался разговаривать с ним на английском, явно доставляя учителю серьезные моральные страдания. Что, впрочем, на его самоотдаче в процессе моего обучения не сказывалось. Да и к языку я уже привык, и мне даже все больше начинал нравиться французский выговор.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Между тем сразу после моей фразы пол чуть качнулся - конвертоплан, догоняя график, быстро поднимался, так что дверь за нами закрывалась уже в воздухе. И едва створка встала на место, как перемигнулись панели экранов на стенах, и отсек расцветило транслируемым видом снаружи. Поднявшись с палубы лайнера, мы приближались к рукотворному острову. И снизив скорость у его берега, наша машина начала медленно облетать весь остров по кругу, давая возможность нам во всех деталях рассмотреть созданные одаренными такие разные ландшафты.
То, что матч будет проходить на рукотворно созданном острове Буяне, мы знали, и план острова видели и тщательно изучали. Но одно дело все же предварительный план, а другое - реальная локация, создаваемая впервые. Так что смотрели все внимательно, вслух подмечая небольшие несоответствия, избежать которых в создании такого грандиозного сооружения силами считанного количества одаренных не получилось.
Черный с золотом конвертоплан с командой Пажеского корпуса облетал остров синхронно с нами и с одинаковой скоростью, только на максимальном удалении. Сделав над площадкой три круга, наши машины начали опускаться в назначенные к началу первого раунда места. Машина противников приземлилась в голубом, ледяном секторе, наша же, поднимая клубы пыли, приземлилась на желтом песке каменистой пустыни. Один за другим мы высадились, и едва попрыгали из конвертоплана на землю, в лицо дохнуло злым суховеем вперемежку с песком.
За спиной слышался шум накатывающих на крутой берег острова волн, а по левую руку вдаль тянулась выжженная каменистая земля «желтого» сектора. Мы стояли на небольшой, метров в десять диаметром ровной каменистой площадке, а поодаль справа находился небольшой овраг, обозначающий границу пустыни. За ним виднелись ледяные пики и завывала стылая метель. В которой сейчас высадилась команда Пажеского корпуса. Впрочем, они все в бронекостюмах, им погодные условия вообще никаких неудобств не доставляют.
С обоих лайнеров в этот момент зазвучали длинные протяжные гудки корабельных ревунов, и в это время высоко над нами вдруг вспух немалого размера взрыв чистой энергии, который очень быстро превратился в ярко-синие цифры «59». Едва приняв четкие очертания, цифры почти сразу исчезли, а на их месте вспух второй яркий взрыв, тут же превратившийся в цифры «58»
57… 56… 55… - начался отсчет к началу матча. Обратный отсчет сменял цифры уходящих секунд друг за другом, причем менялась и используемая для их создания стихийная сила. Над нами словно фейерверк поочередно загорались сначала глубоко-синие, потом фиолетовые, ярко-зеленые, светло-зеленые, льдисто-голубые числа, то с дело в небе сверкали сетки молний, обрамляя обратный отсчет.
Одна из них немногочисленных участвующих в создании отсчета одаренных, кстати, определенно была Анна Николаевна. Девять владеющих, создававших остров в фейерверке обратного отсчета участия не принимали, этим занимались пассажиры лайнеров. Тоже как часть программы для зрителей - одно дело наблюдать поток невиданной силы далеко со стороны, а другое - неожиданно увидеть, как этой силой оперирует кто-то рядом с тобой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
О том, что в создании обратного отсчета принимает участие Анна Николаевна, я понял, когда в небе вспух яркий шар огненного взрыва и появились пламенеющие цифры. При этом на краткий миг я почувствовал отголоски знакомой ауры; почувствовал ее потому, что проходил инициацию в Месте Силы рода Юсуповых-Штейнберг, в алтаре рода - а это теперь со мной на всю жизнь. И видимо, у этого же алтарного камня проходила инициацию и Анна Николаевна, из-за чего я смог почувствовать отголосок ее ауры.