никогда с точки зрения чисто человеческой.
Политика подчас играет немаловажную роль в любви венценосцев: известно немало случаев, когда честолюбивые придворные толкали очаровательную женщину в объятия любвеобильного властителя только для того, чтобы позднее использовать ее в качестве инструмента для снискания милостей. Однако, несмотря на самое усердное расследование, появление во дворце новой прелестницы не удалось связать ни с чьим влиянием.
Одним из первых дознался о происходящем Иоанн Каппадокиец. В последние два года дела этого грубоватого, но способного префекта претория шли превосходно. Продвижение из городских префектов на вторую по значимости должность в империи, где он подчинялся лишь принцу-правителю, было огромным взлетом для того, кто начал жизнь деревенским мальчишкой в отдаленной провинции.
На префекта претория возлагались обязанности по отправлению правосудия и управлению финансами, чеканке монеты, содержанию главных дорог, почты, государственных житниц, мануфактур, по налогообложению, деятельности провинциальных правителей, организации сложной системы должностей, образовывавшей имперский чиновничий аппарат, а также ответственность за все эти дела перед своим повелителем, принцем.
Действительно высокий пост, и примечательно, что Иоанн был назначен на него по весьма странной причине — он был пойман на неблаговидной сделке.
Некоторое время назад он с огромной прибылью для себя передал сенатору Полемону государственную тайну, относившуюся к походу галерного флота, направленному против эфиопов, благодаря чему сенатор завладел монополией на некоторые стратегические припасы и продал их правительству по колоссальным ценам, разделив прибыль с Каппадокийцем.
Юстиниан раскрыл нечестную сделку. Со стороны По-лемона она была законна, хотя и неблаговидна, и сенатор отделался тем, что стал persona non grata при дворе и теперь проводил большую часть времени в своем поместье в Вифинии. Но для Иоанна дело могло кончиться смертной казнью.
Принц, однако, умел обнаруживать в людях скрытые таланты и использовать их. И поступил он, как это с ним нередко бывало, повинуясь внутреннему голосу. Поставив Каппадокийцу на вид его преступление и вынудив его на коленях молить о пощаде, Юстиниан не стал предавать его палачу, а назначил своим главным администратором, будучи теперь совершенно уверенным в его преданности, поскольку угроза наказания за непрощенную провинность оставалась реальной.
Иоанн же, чувствуя себя под пристальным надзором принца, все равно не перестал втайне лелеять замыслы и строить коварные планы. Едва он услыхал о новой слабости Юстиниана, как навострил уши.
Вскоре ему стало известно и имя женщины. Так, значит, это Феодора?
Он был задет за живое — ему припомнилась нестерпимо унизительная для него ночь у Хионы и насмешки, еще долго преследовавшие его при дворе и в столице.
Он не забыл, как Феодора ускользнула от него и как он дознался о ее местопребывании — в Аполлонии, в гинекее его же клиента, наместника Экебола, ни больше ни меньше! Ему-то казалось, что ее уже нет в живых, ведь он знал о том, как ее изгнали в пустыню.
Как же она сумела уцелеть?
Она выжила — это несомненно, как и то, что ныне она здесь и стала любовницей Юстиниана. Иоанну следовало ожидать новых опасностей для себя в таком повороте событий. У Феодоры есть причины для ненависти к нему. Другие могут гадать, к добру или нет для них ее возвышение, но Каппадокийцу нечего ждать от нее, кроме несчастий. Всякий — даже венценосец — в объятиях женщины бывает склонен обещать ей все, чего она ни пожелает…
Но Иоанн не утратил присутствия духа. Знавал он дурные времена и раньше. Может быть, и на этот раз все сложится в его пользу… если приняться задело с умом. Каппадокиец был человеком неуемного честолюбия, для которого ничто не было слишком и ничто не казалось недостижимым.
Есть лишь два пути, думал он, — нужно лишь настолько сблизиться с Юстинианом, чтобы девица не смогла подкопаться под него, либо уничтожить ее самое. Второе, по его мнению, и быстрее, и приятнее, да и не потребует больших усилий, если выказать малую толику ловкости.
Юстиниан, пренебрежительно рассуждал префект, всегда был ни рыба ни мясо. Если содержать женщину оказывалось чересчур затруднительно, он вскоре склонялся к мнению, что она не стоит ни затрат, ни усилий.
А коль скоро в силу каких-либо обстоятельств Юстиниан проявит упрямство и не захочет отказаться от своей новой любовницы даже и под давлением, то ведь могут последовать и иные, громадной важности события. В конце концов принц — всего лишь племянник императора, а императору недолго осталось жить. Эскувиты по-прежнему многое решают в деле воцарения нового правителя после смерти старого, у которого нет прямого наследника, и префект претория, по совокупности надзирающий за государственными финансами, мог изыскать немало возможностей, чтобы справиться с дискредитированным претендентом на престол.
Обдумывая все эти дела, Иоанн Каппадокиец прикидывал, кто бы мог оказаться полезен ему в столь необычных обстоятельствах.
Евфимия, престарелая императрица, была удивлена и раздосадована, когда Василий, главный дворецкий, доложил, что во дворец явился и просит ее всемилостивейшее величество об аудиенции префект претория.
Ее величество, правду сказать, не была сейчас особенно милостива. Час был еще довольно ранний, и Евфимия, всю жизнь поднимавшаяся, словно простой солдат, на заре, теперь тешилась хотя бы той наградой за немилосердные передряги, которые претерпела по пути к трону, что от нее не требовалось начинать день в спешке.
В то утро она как раз заканчивала поздний завтрак, а следовательно, до сих пор не была даже одета как следует. Царственный ее лик изборождали морщины и складки, оставшиеся после сна, на царственной голове нерасчесанные седины были в беспорядке упрятаны под своего рода косо сидящий шелковый платок наподобие тюрбана, кряжистую фигуру царственной дамы облекала неряшливая ночная рубашка, а ее ноги… Евфимия так и не отвыкла от крестьянской привычки шлепать босиком, когда обстоятельства не требовали соблюдения приличий, и сейчас пошевеливала растопыренными пальцами не стесненных обувью крупных ступней.
— В такое время? — раздражительно воскликнула она в ответ на доклад Василия.
— Да, о великолепная, — проговорил величавый евнух.
— Не могу я принять его, еще рано… Почему он не предупредил меня о своем приходе?..
Однако префект претория — это префект претория. Даже императрица вряд ли может отказаться принять его по делам службы, и, очевидно, немаловажным, если он явился столь неожиданно и в столь необычное время.
— Н-ну… пусть подождет, — запинаясь, проговорила она. — Мне надо одеться.
Посему Иоанну Каппадокийцу пришлось терпеливо дожидаться в атрии в течение часа или около того, пока евнухи и камеристки скакали, будто взбесившиеся обезьяны, туда и сюда по императрицыным покоям — таща то одно, то другое одеяние, пытаясь совладать с неопрятной седой шевелюрой на ее голове, принося