Жан де Верт поджал губы. Аргумент был веским и ответить на него он не мог.
- А я? - вскричал граф Тилли. - Неужели я здесь никто? Я полагаю, что дымящиеся руины ясно говорят о том, кто хозяин Магдебурга!
- Если вы - генерал армии, то я, полагаю, маршал империи!.. То, что принадлежит мне, я не отдам никому.
- Граф, знаете ли вы, с кем говорите?
- Господин граф Тилли, вы говорите с графом де Паппенхеймом, вот в чем я уверен!
Два командира посмотрели друг на друга, как два волка, пришедшие пить к одному источнику; один - с высоты поста, который занимал, другой - с надменностью, которое давало его происхождение; оба были бледны, как никогда.
Доведенный до крайности, граф де Папенгейм уже готов был удалиться, и никто не смог бы его остановить; возможно, часть армии последовала бы за ним, она предпочла бы все потерять, чем подчиниться кому-либо другому.
- О! Сеньоры! - воскликнул Жан де Верт. - Мы решаем участь двух пленников, выкуп за которых не будет превышать десяти золотых экю! Хорошо было бы, чтобы наши враги знали, с каким презрением мы к ним относимся. Они поведают шведам о том, какая участь ожидает армию, не подчинившуюся приказам графа Тилли. Она одержала десяток побед и слывет непобедимой и я уверен, что немало побед ожидает её впереди.
Речь, наполненная комплиментами в адрес имперской армии, уменьшила гнев генерала. Легкая улыбка появилась на его лице.
- Жан де Верт прав, - заключил он. - Пусть маршал делает с этими авантюристами все, что ему заблагорассудится, коль случай отдал их в его распоряжение.
Паппенхейм в раздумье направился к дому, где группа кирасир несла службу. Он прекрасно осознавал, что только что вел себя вызывающе с человеком, который не сможет ему этого простить. Также, он хорошо знал Жана де Верта, чтобы быть уверенным в том, что тот не откажется от своих планов. Необходимо было теперь защитить графа де ла Герш и маркиза де Шофонтена от возможных вражеских поползновений.
По выражению его лица пленники сразу поняли, что что-то произошло. Адриен и Диана поспешили к нему, чтобы узнать последние новости.
- Вы, надеюсь догадываетесь, откуда я пришел, - начал Паппенхейм. - Не пугайтесь, ещё не все потеряно, но вам необходимо разъединиться.
- Разлука? Сейчас? - удивленно воскликнула Адриен.
- Имя человека, против которого я не могу ничего сделать, высочайшее имя было упомянуто в разговоре. Мадемуазель де Сувини - узница Его Величества великого императора Германии, её сестра - мадемуазель де Парделан, - тоже!
Удивление не позволило м-ль де Сувини возразить.
Паппенхейм воспользовался наступившей тишиной, чтобы передать содержание состоявшегося разговора. Узнав, что их возлюбленых собираются увезти в Мюнхен или в Вену, Арман-Луи и Рено набросились на генерала, как две пантеры, в которых были пущены стрелы.
- Обе узницы! А мы? - наперебой спрашивали они.
- А вы, сеньоры, свободны.
- Это предательство! - воскликнул Рено.
- А вот эти слова, сеньор, я бы вам не простил, не были бы вы моим гостем! - ответил Паппенхейм, побледнев. - Я сделал все возможное, чтобы спасти вас; но не все в моей власти, я не хозяин и тем более не Фердинанд Габсбург! Более высокие головы склоняются пред этим высоким именем. Тем не менее, будьте спокойны, девушки будут находится под моей опекой.
- И вы отвечаете за них своей жизнью и честью! - воскликнул де ла Герш.
- Нет никакой надобности мне об этом напоминать, граф. А сейчас, сеньориты, вы можете ехать!
- Как, уже? - воскликнул Арман-Луи, подходя к Адриен.
- Чем раньше, тем лучше!
- Чего вы боитесь? - спросила м-ль де Сувини.
- Я ничего не боюсь, и я сомневаюсь во всем. Откуда я могу предвидеть, что придет в голову человеку, командующему Магдебургом? Около него находится человек, ненавидящий вас, - быть может, он поддастся его советам.
- О! Поехали скорей! - закричала Адриен.
Граф де ла Герш поднялся.
- Объясните нам, наконец, - попросил он, - мы обязаны своей свободой графу де Паппенхейму?.. Это правда?
- Да! - тихо ответил граф.
- Мы находимся под вашим покровительством, но я вижу здесь кирасир, который по знаку своего генерала убьют каждого, кто посмеет посягнуть на его безопасность.
- Да, вы совершенно правы! - Но против вас граф Тилли, Жан де Верт и армия!
- Это значит сила, хитрость и гнев!
- Значит, если последовать вашему совету, нам нужно уезжать этой ночью?
- Лучше прямо сейчас.
- И мы должны следовать прямо к шведским позициям?
- Не оглядываясь назад!
Адриен и Диана глубоко вздохнули. Этот вздох отозвался в сердцах Армана-Луи и Рено.
- О! Я понимаю вас! - воскликнул маршал. - У вас есть тысяча вещей, чтобы сказать друг другу, тысяча мыслей, чтобы обменяться ими...быть может, это мечты о том, как и что предпринять, чтобы соединиться вновь и обрести свободу.
- И мы верим, что у нас будет свобода, и нам помогут наши шпаги и Бог! - воскликнул Рено.
- Останьтесь пока... Я вам даю ночь, это предосторожность, но, быть может, она будет содействовать вашей безопасности. Я не буду бороться с любовными советами, я знаю, каких глупостей можно натворить, если следовать им. Хорошо, что это будут только глупости!
Этот намек на события, произошедшие в Гранд-Фортеле, заставили покраснеть м-ль де Сувини. Г-н де ла Герш получил доказательство, что Паппенхейм уже не тот, каким был прежде; он взволнованно пожал ему руку. При виде этого, Рено подошел к великому маршалу.
- Две женщины в ваших руках, - произнес он взволнованно, - благородное желание сделать их свободными. Есть ли у вас силы, чтобы победить императора? Одно ваше слово, и эти женщины будут молиться за вас всю жизнь!
Не отвечая, Паппенхейм быстро подошел к окну и открыл его.
- Посмотрите! - указал он вдаль.
И молодые люди увидели вдали черный занавес дыма, озаряемого вспышками. Это были солдаты, стрелявшие из мушкетов.
- Там, вдалеке, валлонские отряды, а ещё дальше, баварские полки. О! Жан де Верт предпринял все меры предосторожности... Я думаю, вы не хотите сражения, где столь велики шансы потерять жизнь!
- Да, но мы думаем не о себе, а о них! - показал Арман-Луи на девушек.
Великий маршал закрыл окно.
- Я не могу сегодня исполнить вашей просьбы, - со вздохом ответил он. - Там, где командует граф Тилли, где находится Жан де Верт, нужно вверять свою судьбу Богу! Сегодня они на коне, а завтра, быть может - мы победим!
6.
Шутки вокруг теста
В то время, как описанные выше события происходили в одном их уголков Магдебурга, вокруг дома, где расположился Жан де Верт, кружил монах, по виду принадлежавший к ордену капуцинов. Это был человек, длинный, как жердь, худой, как лапка зайца, сухой, как кусок веревки и, к тому же, бледный, как саван. Его живые глаза никогда не упускали того, что творилось вокруг; всегда в движении, с хмурым взглядом из-под нависших бровей, он производил впечатление человека беспокойного, нелюдимого и лукавого. Иногда монах забывал отвечать на просьбы солдат, ожидающих его благословения. Иногда он небрежно крестил их правой рукой, и в этот момент на его лице блуждала лукавая улыбка. Он старался не удаляться от окна, перед которым прохаживался баварский часовой.
Наступила ночь. Умолк шум. Несколько ещё горевших домов отбрасывали свет на потемневшее небо. Вдруг на соседней улице послышались тяжелые шаги. Люди шли быстро и звук их шагов отдавался в тишине. Тень капуцина уже четко вырисовывалась на стене дома, освещенного отблесками пожара.
Монах наклонился вперед, чтобы лучше разглядеть происходящее.
- Это он, - прошептал монах, - ещё немного через час я обрету то, что судьба некогда отобрала у меня.
Тем временем перед домом появился Жан де Верт.
Капуцин поспешил к нему и, скрестив руки на груди, поклонился ему с серьезным видом.
- Вы соизволите уделить несколько минут своего драгоценного времени, чтобы выслушать скромного служителя церкви? - обратился он к Жану де Верту.
- Прямо сейчас? - спросил баварец.
- Сейчас, если вас не затруднит, - попросил монах и с серьезным видом добавил. - Речь идет о человеке, которого вы особенно ненавидите, я говорю о г-не де ла Герш.
Жан де Верт окинул монаха острым взглядом.
- Пирог с мясом, дополненный четырьмя бутылками доброго вина, отвоеванными у ренегатов Магдебурга, вам пойдет, отец мой?
- Не смотря на то, что мы с вами делаем одно и тоже дело, вы - своей шпагой, а я - словом, склоняюсь в пользу пирога.
- А как насчет бутылки вина?
- Согласен, сеньор.
- Итак, пойдем, поговорим за трапезой.
Монах низко поклонился и последовал за Жаном де Вертом в низкий зал дома, где располагались хорваты.
Большой дубовый стол украшал огромный пирог, его дополняли блюда из дичи и рыбы; в комнате стоял дивный запах. Четыре бутылки с тонкими горлышками украшали стол.
Жан де Верт улыбнулся:
- Да, хорошо захватить Магдебург! - и, делая знак капуцину, предложил ему сесть. - Пейте и ешьте, отец мой!