— Нет, нисколько.
И Роберт подавил свою скуку и остался, прощая ее, как простил бы ребенка, попавшего впервые в жизни на бал.
Некоторое время спустя, когда Роберт стоял, прислонившись к одной из увитых цветочными гирляндами колонн, Мэриан оставила своего кавалера и подошла к брату. Танец только что кончился. Изабелла стояла на другом конце комнаты, освещенная сиянием свечей, в блеске золота.
— «Ее сиянье факелы затмило…» — прошептал Роберт еле слышно.
— Что ты сказал? — воскликнула Мэриан, думая, что ослышалась.
— Я всегда считал, что это преувеличение, но, оказывается, старина Уилл знает, о чем говорит.
— Но ведь ты не Ромео, — едко заметила Мэриан.
— Верно, верно, — улыбнулся Роберт. — Совсем не похож на Ромео, да?
«Он влюблен гораздо сильнее, чем я думала, — поняла Мэриан, и сердце ее сжалось. — Боже, пожалуйста, не дай ей слишком сильно ранить его». Нахмурившись, она проследила глазами за взглядом Роберта.
— Кто это с Изабеллой?
— Шевалье де Сен-Джордж, к которому я питаю особую неприязнь, как и к его так называемому племяннику. У меня сильное подозрение, что они вовсе не те, за кого себя выдают.
— Что ты имеешь в виду? Шпионы? Эмигранты, но на жаловании у Наполеона? — встревожилась Мэриан.
— Не знаю, Мэриан. У нас нет ничего особенного против них обоих, только подозрения, вот и все. И, может быть, теперь, когда у нас мир, это не имеет большого значения. Пойду-ка я к Изабелле на выручку.
Изабелла, возбужденная танцем, поблагодарила своего партнера и уже собиралась вернуться к мужу, как вдруг кто-то позвал ее по имени.
Вкрадчивым голосом шевалье проговорил: — Могу ли я представить вам своего племянника? Он давно мечтает познакомиться с вами.
Изабелла быстро оглянулась и неожиданно оказалась лицом к лицу с Люсьеном, стройным, изящным, модно одетым. Его длинные черные волосы были коротко подстрижены и завиты, но под элегантной внешностью можно было рассмотреть все того же Люсьена с лицом оливкового цвета. Взгляд, как у какого-нибудь дикого зверя, бродящего в одиночестве: те же самые темные глаза смотрели на нее и узнавали. Удивление и потрясение были так велики, что Изабелла не могла уловить смысл слов, обращенных к ней. Она лишь почувствовала, как он взял ее руку и поцеловал, потом слишком долго держал в своей руке, и само прикосновение, казалось, жгло кожу.
Он говорил какой-то комплимент, но она была так смущена, что не смогла найти ответ.
Но в это время подошел Роберт и взял Изабеллу за руку.
— Прошу прощения, но я должен увести свою жену. Друзья хотят попрощаться.
— Но вы, конечно, еще не уезжаете? — спросил Люсьен. — Я так надеялся пригласить вашу супругу на танец.
— Может быть, позже. Пойдем, моя дорогая, — Роберт собрался уйти, когда шевалье задержал его.
— По-моему, мы должны поздравить вас с успешным заключением договора.
— Вы ошибаетесь, сэр, — жестко ответил Роберт. — Все поздравления следует адресовать лорду Корнуоллису. Я ничего не сделал.
— Думаю, вы себя недооцениваете.
Роберт пожал плечами.
— Как вам будет угодно, — сказал он и удалился вместе с Изабеллой.
Оба француза постояли молча, глядя им вслед, потом шевалье спокойно сказал:
— Ты уверен, что это та самая девушка?
— О да, без сомнения. Меньше всего мне хотелось бы видеть ее замужем именно за ним.
— Это обстоятельство могло бы нам чрезвычайно помочь, когда настанет подходящий момент. Займись этим, Люсьен, но будь осторожен. Если Роберт Эрмитейдж именно то, что мы думаем, он может быть весьма опасен.
— Верь мне. Она будет мне повиноваться беспрекословно, — доверительно сообщил Люсьен. Поставленную перед ним задачу он мог бы выполнить с пользой для общего дела и с удовольствием для себя.
Изабелла в это время говорила мужу:
— Я вдруг почувствовала себя ужасно усталой. Как ты думаешь, может, нам уехать?
— К сожалению, по этикету не положено уезжать раньше принца. Ты устала, дорогая? Слишком много танцевала? Иди, посиди спокойно. Я найду тебе бокал шампанского.
Она села на позолоченный стул и тихонько вздохнула, а Роберт отправился на поиски лакея. Странно было чувствовать в себе такое смятение. Ведь прошел уже почти год. Изабелла стала женой Роберта, изгнала все воспоминания о Люсьене, а в тот момент, когда он коснулся ее руки, все эти месяцы словно исчезли, и они снова стояли на том пустынном берегу, овеваемые ветром, чувствуя соль на губах. Он снова был юношей, потерпевшим кораблекрушение, и жизнь его полностью принадлежала ей… Изабелла откинула назад голову, устало закрыла глаза. Конечно, все это чепуха, всего лишь потрясение, сейчас пройдет.
Изабелла скорее почувствовала, чем увидела, что Люсьен подошел к ней, ощутив его дыхание на своей щеке, когда он наклонился к ней.
— Пойдем потанцуем, Изабелла, ведь нам так много нужно сказать друг другу. Я долго ждал этого момента. — Он издал смешок. — Наша последняя встреча — ты помнишь? Твой бедный кузен, потерпевший поражение от мошенника-француза, и собака…
— Бет умерла, — безжизненным голосом сказала Изабелла.
— Как печально! Твой сторож, твой защитник. Она никогда не доверяла мне, так ведь?
Изабелла вздрогнула, когда ладонь Люсьена, лаская, скользнула по ее обнаженной руке.
Музыканты начали играть сентиментальный вальс. Этот танец совсем недавно пришел с континента, только-только начинал прокладывать себе дорогу в Англии, где встретил ожесточенное сопротивление со стороны респектабельного общества, расценившего его как непристойный.
Однако хозяйка бала всегда отличалась дерзостью, поэтому сейчас, в три часа ночи, когда осталось всего несколько пар, она уступила желанию молодежи.
— Пошли, — сказал Люсьен, и она, как под гипнозом, позволила ему поднять себя со стула, заключить в объятия и закружить среди танцующих. Изабелла чувствовала, как обжигают ее руки Люсьена через тонкую ткань платья, пока они плавно двигались под музыку.
— Нам нужно увидеться как можно скорее, нам нужно поговорить. Где, Изабелла, где? — шептал он у нее над головой.
Изабелла старалась собраться с духом.
— Я замужем, Люсьен.
— Какое это имеет значение? Неужели твой муж такой тиран, что не позволяет тебе даже разговаривать с другим мужчиной?
— Нет, разумеется, но…
— Это ничего не значит. Когда я увидел тебя сегодня, для меня это было как сон, ставший явью.
— Почему ты исчез так надолго?
— Печально, но я не всегда сам себе хозяин. Теперь же все будет иначе.