только «Штуки» отработали и улетели, боевая группа вновь двинулась в атаку. В этот момент в воздухе снова послышался рев моторов, и перед глазами восторженных немецких солдат предстала давно не виданная ими картина заходивших для атаки двадцати шести «Фокке-Вульфов»[118], задействованных как штурмовики. Однако восторг сразу же сменился ужасом – немецкие летчики обрушились на свои же головные танки, забросав их бомбами и строча по ним из бортовых пушек. Не успели мы и глазом моргнуть, как три танка загорелись, а два бронетранспортера и один грузовик были выведены из строя.
Танкисты в отчаянии начали пускать в небо сигнальные ракеты и расстилать флаги со свастикой на башнях своих машин. В конце концов летчики, похоже, заметили свою ошибку и улетели. Однако наступление окончательно захлебнулось.
Да, наступление пришлось прекратить практически у его цели. Возобновить же атаку намечалось уже на следующий день. Поэтому бронетанковая боевая группа отвернула на юг, оставив нас, истребителей танков, с неприятелем один на один. Без всякого пехотного прикрытия нам было приказано удерживать достигнутые позиции. Я дал команду своей роте занять круговую оборону вокруг Клайнбаутцена. Севернее автострады расположился первый взвод лейтенанта Цитена, с восточной стороны к нему примыкал второй взвод обер-фельдфебеля Боргмана, а с западной – третий взвод лейтенанта Гладе. На юге возле местечка Креквиц оборону замыкала третья рота.
– Теперь ты доволен, малыш? Вот мы и впереди, и уже никто не сможет отнять у тебя твою игрушку, – стал насмехаться над Веллером ефрейтор Квест, у которого кошки скребли на душе.
Веллер ничего не ответил и, пожав плечами, принялся тщательно изучать поле боя. Не принял он участия и в разговорах своих товарищей, которые со злостью и разочарованием не переставали перемывать косточки летчикам эскадры «Фокке-Вульфов», предпринявших злополучную атаку на свои же танки.
Я некоторое время молча слушал ругань своих солдат, а потом попытался их успокоить, сказав:
– Не следует равнять парней Руделя на «Штуках» с растяпами на «Фокке-Вульф-190». Летчики Руделя в течение нескольких часов сопровождали наши наступающие войска и точно знали, где они находятся. Этим стреляным воробьям не составляло также труда различать с воздуха русские и немецкие танки. А вот у летчиков-истребителей подобных навыков нет. К тому же наступление шло в западном направлении. А теперь представьте себя на их месте – вы, вылетев с запада, сидите в подобном ящике и впервые идете над этой местностью. Вы видите, что ваши войска обороняют Баутцен, а чуть впереди с востока наступает танковая группа. Готов поспорить, что вы тоже приняли бы ее танки за неприятельские.
В этот момент прибыла сильно ослабленная пехотная рота и, расположившись неплотной цепью впереди нас, образовала практически иллюзорное прикрытие самоходок. Тем не менее мы почувствовали себя более уверенно, и я поехал на свой командный пункт на западной окраине Клайнбаутцена. Домишко, в котором расположилось отделение управления ротой, находился еще во вполне приличном состоянии, и немногим ранее в нем размещался командный пункт русского батальона.
Клайнбаутцен, 26 апреля 1945 года
Утро следующего дня оказалось для отделения управления ротой нерадостным и началось с большого перепуга. После того как накануне вечером пехотинцы заняли позиции по охранению моей роты, я отправился с визитом на их батальонный командный пункт, который находился всего в нескольких домах от моего. Мы торжественно поклялись поддерживать друг друга и выпили за это не по одному стаканчику шнапса. Немного захмелев, я пришел к себе и сразу же улегся спать.
На рассвете все еще крепко спали, а на посту, неся последнюю смену, стоял посыльный Пфайль. Раздевшись до пояса, он решил помыться под колонкой во дворе, а в это время его любимый шпиц сцепился с проходившей мимо кошкой.
Внезапно послышался знакомый надрывный звук дизельного мотора, грозное позвякивание танковых гусениц, и перед взором насмерть перепуганного Пфайля возник окрашенный в защитный цвет Т-34 с красной звездой на башне. Побросав все на землю, посыльный в два огромных прыжка добрался до домика, рывком открыл входную дверь, чуть было не сорвав ее с петель, вбежал в комнату и заорал:
– Т-34! Он уже стоит перед домом!
Поднялась такая паника и суматоха, что словами не описать. Все, как были без сапог и в одних подштанниках, схватились за оружие, которое оказалось под рукой, и ринулись кто куда – одни к двери, другие к окнам. Я же вытащил свой пистолет и позже никак не мог сам себе ответить на вопрос – что бы я с ним стал делать против танка? Единственным, кто подумал о «Панцерфаустах», стоявших прислоненными к стене в углу комнаты, оказался ефрейтор Шустер. Схватив один из них, он снял его с предохранителя и направил на танк из окна.
К великому счастью, в этот момент люк у танка открылся, из него на свет божий вылез ефрейтор Пич и принялся приветливо махать рукой своим товарищам, оторопело смотревшим на него из окон дома. Мы окружили ефрейтора, который поведал нам, что еще накануне заметил стоявший на нейтральной земле и брошенный экипажем русский танк, поврежденный во время налета «Штук». Ночью вместе с двумя пехотинцами он пробрался к танку и обнаружил, что машина на ходу.
Тут все начали на все лады восхищаться ефрейтором и дружески похлопывать его, а сам Пич принялся хвалить необычайно мощный мотор танка, не забыв отметить и слабые стороны русской боевой машины – трудное переключение передачи и примитивное оснащение.
В целях безопасности я приказал гауптфельдфебелю Штраусу прикрыть башню, а также корму танка флагами со свастикой и после обеда от греха подальше отбуксировать Т-34 в тыл под надежной охраной. После нескольких стаканчиков шнапса, выпитых за удачную добычу, Пфайль на своем мотоцикле доставил механика-водителя Пича в его первый взвод.
Не прошло и часа, как нас чуть ли не до смерти перепугали во второй раз. Я как раз завтракал вместе с отделением управления ротой, как вдруг в помещение вбежал возбужденный посыльный из штаба пехотного батальона и доложил, что мимо нашего первого взвода в направлении Креквица проследовали русские танки.
«Как такое могло произойти? И что произошло с первым взводом? Неужели его уничтожили?» – подумал я и приказал Пфайлю заводить мотоцикл.
Тот быстро подрулил во двор, шпиц запрыгнул в коляску, я уселся на сиденье сзади, и мы, извергая гром и молнии, с быстротой ветра помчались в западном направлении.
Уже через несколько минут мы с облегчением установили, что с первым взводом все в порядке – самоходки на приличном расстоянии друг от друга стояли