И я поняла — это были мысли вампира. Каким-то образом я сейчас была в его сознании. Больше того, сейчас я была — им. И могла… Что я могу, Господи!?
Что есть у обычной студентки?
Что я могу противопоставить страшному и большому убийце?
Только одно. Я могу сделать так, что он не захочет меня убить. И я смело нырнула еще глубже. Туда, где виднелось самое святое — картины детства и юности. Я просто плыла внутрь, проталкивалась через его воспоминания, словно поднимала занавески — и шла глубже и глубже.
Кажется, вампир пытался мне сопротивляться. Я смела его с пути — и нырнула до конца.
И — увидела.
Он стал вампиром больше пятисот лет назад, тогда ему было тридцать лет, по тем временам — большой возраст. Его семья умерла от чумы. Дом сожгли, а на него охотились, как на бешеного зверя. Влад остался совсем один. В лесу на него и набрел Дюшка. И Влад стал его верным цепным псом.
Но ты ведь был хорошим человеком. Добрым и сильным.
Ты ведь не злой — изначально.
Я откуда-то знаю, что у меня есть время говорить об этом — и вытаскиваю в разум вампира то, о чем он давно позабыл.
Малыш, бегущий к речке. Солнце ярко блестит на воде. У реки — лодка из которой выходит рослый мужчина.
— Папа, папа!!!
Мужчина подхватывает ребенка на руки и подбрасывает вверх. Мальчишка звонко смеется. Он отлично знает — папа никогда его не уронит. Он ведь самый сильный…
— Феденька!
Мать молится у иконы.
— Господи, защити и убереги моего сына… Помоги ему, господь вседержитель… Пусть он будет добрым и счастливым человеком…
Удивительно красивая девушка.
— Аннушка, свет мой, станешь ли ты моей женой?
— Да, любимый.
Лесная полянка и яркое солнце. И венок из ромашек, который девушка одевает ему на голову. Венок оказывается великоват и проваливается до плеч. И Влад, то есть когда-то Федор, молодой и удивительно веселый, оказывается в ожерелье из ромашек. Он подхватывает девушку на руки и кружится с ней по полянке.
… Маленький сверток, который кладут ему на руки… Что с ним делать? Он может ему повредить… Испуг, растерянность, неловкость… Детский плач из свертка… И тут же на вторую руку кладут второй сверток…
Анна бледная, но удивительно красивая, улыбается. Под глазами ее залегли черные синяки, но глаза сияют счастьем.
— У нас и сын и дочь, родной мой… Близнецы…
И все перечеркивают страшные образы.
Ночь.
Кровь.
Пожар.
И мертвые лица женщины и детей, сгорающие в родном доме. Доме, который он построил для своей семьи. В котором мечтал умереть и сам. Он шагнул бы в огонь, но не успел.
— Здесь еще один живой…
— Убить! Он понесет чуму дальше!
И в плечо тогда еще человека вонзается стрела.
И он бежит. С ненавистью и жаждой мести в сердце.
Я и сама не поняла, что сделала дальше. Но знала, что мы с вампиром сейчас видели одно и то же.
Удивительно красивая женщина стоит на поляне, залитой солнечным светом. Рядом с ней — двое смеющихся детей. Мальчик держится за ее правую руку, девочка — за левую. И все трое внимательно смотрят на вампира. Сияние в глазах женщины сменяется слезами. По белой щеке катится первая капля.
— Что ты сделал с собой, любимый!?
И я вижу Влада. Такого, как сейчас. Только и я и он стоим на краю поляны. И вампир со стоном бросается к женщине. Дети бегут навстречу, она делает шаг…
И все четверо натыкаются на стену, которая словно перечеркивает поляну на две части. И ее не пройти.
И обойти не получится. Это просто два разных мира.
Откуда-то доносится голос Дюшки.
— Ты мой! Повинуйся!! Убей!!!
И я понимаю, что надо сейчас сделать. Я подхожу к стене и становлюсь на колени перед вампиром. Я не знаю, что происходит там, в круге. Да это и неважно. Важно то, что творится здесь — и сейчас. Хотя если меня убьют здесь, я умру и там. Но сейчас меня это не пугает. В моей душе покой и странная радость.
— Если хочешь убей меня. Здесь и сейчас. У них на глазах.
Вампир в ужасе отшатывается от стены и от меня.
— Это все ты!? Ведьма!!!
Но вместо меня отвечает женщина за стеной.
— Она. Ты любишь нас. И она создала мост из твоей любви и своей силы. Я пыталась докричаться до тебя все эти годы, но ты не слышал меня. Ты весь был в черноте… Ты и сейчас в ней. Это и мешает пройти… Юля, ты можешь нам помочь?
Я мимолетно удивляюсь — откуда она знает мое имя. Но потом приходит понимание — она сейчас знает все обо мне. Я ведь уже не лгу вампиру. Ни капельки ни лгу. Я действительно создала для них мостик. И пройти к жене и детям вампиру мешают только его дела. Все, что он сделал. Пил кровь, воевал, убивал… Мстил невиновным за свою боль. А родные ждали его на небесах, если так можно это назвать. Ждали, смотрели, на то, что делает с собой любимый человек — и мучились. Они ведь любят его. И приняли таким, какой он есть. Любят до сих пор. И это открывает дорогу. Остается только самая мелочь. Пустяк.
Вампир с надеждой смотрит на меня.
Я поднимаюсь с колен и беру его за руку.
— Мне туда нельзя, — откуда-то я знаю, что это правда. — Но тебе я помогу. Только дайте мне слово, что не позовете за собой. Мне туда еще рано.
Женщина улыбается.
— Люди, которых ты любишь, там, — она указывает нам за спину. Мы оборачиваемся — и как в тумане видим зал. Оказывается, мы с вампиром стоим посреди круга, замерев как истуканы. Он держит меня за плечо, а я не сопротивляюсь. За пределами круга виден побагровевший Дюшка. Лицо его искажено. Он что-то кричит вампиру, но до нас ничего не доносится. Мечислав стоит, как золотая статуя. Его переживания видны только по рукам, стиснутым в кулаки. Ногти впились так сильно, что между пальцами правого кулака показывается кровь. Видно мертвенно-бледное лицо Даниэля. Оно искажено страхом и гневом. За кого? На кого?
Женщина как будто прочла мои мысли.
— Он слаб, Юля. Но его чувства — не игра. И ты для него — не игрушка. У тебя еще будет время разобраться. А пока — помоги нам.
— Отпусти меня — там, — попросила я вампира.
Влад послушался молча. Сейчас он послушался бы, даже если бы я приказала ему самоподжечься. На его лице читался такой вихрь эмоций, что становилось страшно. Любовь, нежность, вина, желание быть рядом с так неожиданно обретенными родными, страх, раскаяние…
И мы видим, как рука вампира — там, в круге, — разжимается. Юля — в — круге падает на пол. Рука ее натыкается на что-то тонкое. Она выдергивает это «что-то» — осиновые прутья, которыми ограждают круг. Тонкие такие. Как спички. Дальше двигаться уже нельзя. Круг закончился. Там, за его пределами, только смерть. Прут переламывается в девичьей руке. Две части. Длинная палочка, короткая палочка. Фигура девушки сгибается вдвое, складывает палочки крестом и сильно дергает за топ. Длинная полоса материи остается у меня, у нее в руке. И девушка оборачивает ее вокруг палочек, придавая им форму креста.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});