Все одинаковые. Никому верить нельзя. А отцу просто несказанно повезло. Это ж надо, встретил одно-единственное во всей вселенной исключение из правил! Такие, как мама, наверное, если и появляются, так в лучшем случае раз в столетие. И ему, Кириллу, даже искать в этом плане нечего. Потому что следующая порядочная женщина родится в лучшем случае лет через пятьдесят, а то и все сто.
И что ж? Оставаться одному? Ну, положим, в данный момент — почему бы и нет, как раз сейчас его бы покой устроил больше всего остального на свете. А вообще? В потенциале, так сказать? Даже если он теперь точно знает, что все бабы — стервы и дряни? Ну хорошо, останется он один, как перст. Плохо ли, хорошо ли одному — сейчас речь не об этом. Вот в его ситуации что делать? Сейчас он молод, ему и одному, в принципе, неплохо. При необходимости всегда можно найти разовую подружку. А если она разовая — какая разница, что она такая же хищница, как остальные? Ему на это плевать с Биг Бена. Он ведь не душевного тепла от нее ждет, а вполне определенных телесных радостей. А если захочется именно душевного тепла? Куда, к кому за ним идти? Не станешь же искать душевного тепла у разовой подружки? Или что, каждый раз к маме бежать: мама, согрей, мне холодно?!
Мама. Может, не так Кириллу и повезло с матерью? Она-то, конечно, замечательная женщина, но может, именно в том и проблема, может, уж слишком она у него хорошая? Была бы такой же стервой, как Тамара, так Кириллу не пришлось бы усердно выискивать пару. Потому что было бы все равно. Потому что с детства привык бы к плохому, и не ждал бы от будущего особых милостей. А как быть, если перед глазами такой пример? Как довольствоваться малым, если знаешь, что бывает и большое?
И ведь ему показалось, что не только мама щедра на душевное тепло. Ведь и со Светкой почувствовал что-то такое, когда приятно не только сексом заниматься. Ведь только с нею понял разницу между сексом и интимом. Потому что секс — это непосредственный половой акт, это именно то, ради чего мужчина и везет в дом разовую подружку, изначально зная, что она разовая. Не так ли он когда-то в первый раз повез к себе домой Тамару?
А интим… Да, и интим тоже очень плотно связан с сексом. Но это совсем другое. Потому что после голого секса хочется повернуться на бок и скорее заснуть в надежде, что соратница по постельным подвигам все поймет без слов и сама найдет выход, а утром вновь проснуться одному. А интим в том и заключается, что просто приятно заснуть и проснуться вместе. Не без физической близости, конечно, но не ради нее. А это, оказывается, огромная разница! Ведь вряд ли отец в матери видит сугубо сексуальную партнершу. Нет, тут ведь что-то другое, гораздо более глубокое, чему не найти подходящих слов. Вот спроси Кирилл у отца — тот, поди, и не ответил бы на этот вопрос. Улыбнулся бы загадочно и сказал:
— Да ну ее, маму твою! Надоела хуже горькой редьки. Так бы и поменял ее на двух молоденьких!
А в глазах при этом засветились бы такие красноречивые лучики счастья, что любому идиоту было бы понятно: никуда-то он от жены не денется. Да и не захочет деваться. И все эти "две по двадцать пять" — ни что иное, как нарочитая небрежность, стремление за анекдотичным юмором скрыть истинную свою нежность, которую настоящему мужику вроде как негоже выставлять напоказ.
Вот это и есть интим. Когда для двоих не физические упражнения в постели нужны, а гораздо, несказанно больше. Что-то такое, что не каждому в этой жизни дадено. И счастлив тот, кто познал на собственной шкуре, что это такое — настоящий интим. Когда просто лежишь рядом и умираешь от счастья. Когда на твоей груди покоится женская головка с очаровательными белыми кудряшками, мягкими до нежности, пушистыми до невесомости. А ты запустишь ладонь в эти кудряшки, и шепчешь:
— Мышь белая. Кудрявая…
Стоп! Кирилл резко затормозил. Слава Богу, трасса была пустынна в этот предпраздничный час, когда старый год истекал последними песчинками, иначе наверняка бы его сзади кто-нибудь "поцеловал".
Стоп. Это он к чему сейчас вспомнил? Как он мог сравнить маму с этой… Нет, как бы ни был зол на Свету, а называть ее "этой" было как-то неправильно, самого жгло изнутри такое мерзкое название. Да, она, увы, тоже оказалась охотницей. Пусть не такой хищной, как Тамара, но все равно охотницей. Может, даже еще хуже. Тамара хоть не скрывала свою хищную натуру, напоказ выставляла гнилую свою сущность, чтоб мужики не особо заблуждались на ее счет. А эта… То есть нет, не эта, конечно. Света. Ах, такой уж прикинулась овечкой, белой и пушистой, такая вся из себя мякенькая, податливая. "Ах, Кирюшенька, мне от тебя ничего не надо!" И тут же: "А как ты прибылью распоряжаешься?"
И все-таки… Если и было Кириллу когда-нибудь хорошо, так это с нею. Если и хотелось когда-то с кем-то заснуть, то только со Светланой. Но ни разу так и не заснул. Потому что негде было засыпать, не при ее же матери спать в одной-единственной комнате.
И что теперь? Он понял, что бесполезно ждать от природы особых милостей, понял, что все бабы — хищницы да охотницы. И что? Вычеркнуть надежду на нормальную полноценную жизнь? Тогда ради чего он живет? Ради чего живет отец? Ну, скажем, живет-то отец для мамы да для сына. А вот ради чего он работает? Ради чего работает сам Кирилл? Им что, денег мало? Да им тех денег хватило бы до конца дней, даже если бы шиковать стали, как бестолковый Зельдов! Но ведь не для себя же! Ведь хочется что-то оставить после себя! После! Чтоб передать по наследству не только фамилию, но и еще кое-что. Чтобы не стыдно было собственным детям в глаза смотреть, чтобы было чем накормить, во что одеть. Чтобы было, на что дать хорошее образование. Ведь для того и работают. А оказывается, что и передавать это все в результате будет некому. Потому что все бабы — твари продажные, хищные животные.
И какими бы хищными они ни были, а в данный момент зреет жизнь его сына. Ведь Светлана же сказала, что у нее будет именно сын, не дочь. Кирилл. Маленький Кирилл. Но не Андрианов. Кукуровский? Почему Кукуровский?! Ведь это же его сын, его! Это Тамара запросто могла родить от кого попало, от первого встречного кобелька, а Светка не такая! Если уж она беременна, то только от Кирилла! В этом даже сомневаться не приходится. Правда, это не слишком-то оправдывает ее расчетливость. И тем не менее… Да, и ее тоже интересуют только его деньги, но она все равно не такая! Еще не конченная, еще не прожженная!
Это Светка-то — не прожженная?! Да она же замаскировалась похлеще Тамары, а значит, в тысячу раз хуже! Ну и что? Ну и какая разница, если Кириллу почему-то упорно хочется запустить ладонь именно в ее белые невесомые кудряшки? Какая разница, если только с нею и испытал желание заснуть?! Ребенок опять же. Кирилл Кукуровский. О Боже, ведь не просто Кукуровский, ведь Кирилл Альбертович Кукуровский!!! Альбертович?! Его сын?!!