и что можно исправить.
* * *
Утром я осознал это предельно ясно и поэтому первым делом пошел именно к Меншикову. По дороге чуть не столкнулся с седым англичанином, видимо, тем самым лордом Кардиганом, но он не знал меня лично, а у меня были дела поважнее.
— Князь не принимает, — встретил меня недовольный поручик Арсеньев.
— Григорий Дмитриевич? — Меншиков услышал мой голос. — Несколько минут я на вас найду, проходите.
Арсеньев покраснел, словно от личной обиды, но открыл дверь и отступил в сторону. Я же прошел в кабинет князя, сразу же оценив, что тот точно уже давно не спит. Ворох просмотренных бумаг, несколько неубранных кружек…
— Вот, изучаю итоги вчерашнего сражения, — Меншиков обвел стол, и я понял, что все это отчеты командиров каждого из отрядов. Кажется, и Ильинский вчера ушел, чтобы заняться чем-то подобным, и мне стоит благодарить бога, что капитан-лейтенант пока прикрывает меня самого от подобной напасти.
— И как? — среагировав на кивок, я присел на гостевой стул.
— Гораздо лучше, чем стоило бы ожидать от прямой атаки на готовые к бою позиции. Увы, выбора у нас было немного. Ваша решимость, активность великих князей, а еще… Третьему бастиону была нужна передышка, и генерал Истомин прекрасно ей воспользовался. Так что, даже если бы осада продолжилась уже сегодня, мы снова были бы готовы.
Я выдохнул, только сейчас осознав, что у князя, оказывается, было больше причин самому идти на врага, чем я думал. И чем он говорил… Лишнее напоминание, что передо мной не друг, а прежде всего чиновник империи. Главнокомандующий войсками всего Крыма.
— Кстати, Григорий Дмитриевич, — Меншиков смерил меня долгим пронзительным взглядом. — Что вы думаете о вчерашней операции? Насколько успешна она была?
— Успешна… Враг запросил перемирия, но… — я не знал, стоит ли озвучивать свои претензии, учитывая, что, вообще-то, пришел договариваться. С другой стороны, а о чем мы договоримся, если я буду боятся сказать лишнее слова? — Мы потеряли слишком много! — я решился. — Больше, чем могли бы. Если бы подвели позиции, если бы не спешили… Нет, я понимаю, что стране важно, чтобы мы закончили войну, и это наша работа. Но ее же можно делать по-разному!
— Григорий Дмитриевич, — Меншиков совсем не обиделся, а скорее наоборот. Словно ждал, словно надеялся… Но почему? Я так ничего и не успел понять, потому что князь продолжил. — Разве не вы были одним из тех, кто убеждал меня начать эту атаку? С вашими дополнениями, но разве вы не поддержали ее?
Совсем не такого продолжения я ожидал.
— Я ошибался.
— И это очень правильные слова, — Меншиков откинулся на спинку кресла. — Я хочу, чтобы вы, Григорий Дмитриевич, запомнили этот момент. Поспешность, осознание ошибки и понимание упущенных возможностей. Жаль, что этому не учат в наших академиях, но вам повезло, что вы ощутили это в жизни.
— Что вы имеете в виду?
— Помните, до боя мы говорили, что вам нужно показать себя? Так вот вы это сделали не на поле боя, а сейчас. Именно вот это понимание, что можно ошибиться, отличает генерала от обычного офицера. Высшим чинам империи никогда нельзя забывать, что за нашу поспешность будут платить жизнями обычные люди. Именно поэтому младшие офицеры могут и даже должны быть горячи, но старшие — они должны сдерживать эти порывы. И если в армии будет гармония мудрости и молодости, только так она станет по-настоящему грозной силой.
— Значит, я пока не готов расти в чинах?
— Вы сделали важнейший шаг, вы осознали, куда расти, и будете это делать, — Меншиков немного грустно улыбнулся. — Но не сегодня. За это сражение вы получите 3-ю Анну, а новое звание… Оно будет ждать вас. А я даже без него попробую поддержать ваши инициативы. Иногда мне кажется, что я не понимаю решений нашего царя, но проходит время, и все становится таким явным. Так и с вами: он просил не спешить, чтобы вы успели созреть, и это действительно оказалось самым правильным подходом.
Я вот тоже не очень понял, что имел в виду Меншиков, говоря о царе. Николай просил со мной не спешить? Разве будет царь обращать внимание на такую мелочь? И когда это было?.. Я постарался выкинуть лишнее из головы.
— Что ж, ваше высокопревосходительство, без новых чинов и званий — так без них. Но я бы хотел попросить вас помочь с подготовкой защиты от нового оружия врага.
И я рассказал о новых броненосных батареях, которые сейчас строятся для Франции и которые в следующем году смогут устроить самую настоящую разруху на наших путях сообщения. Это ведь не было секретом, даже газеты писали о крупном заказе Наполеона III, но теперь все это выглядело совсем по-другому.
— Значит, корабли, но с защитой, как у вашей броненосной повозки? — уточнил Меншиков. — Я видел, что вы устроили на поле боя, поэтому не буду недооценивать угрозу. Но в то же время и спешить не вижу смысла. Проведем стрельбы — сможете подготовить все, что нужно? Привлеките Владимира Алексеевича, вы же в хороших отношениях, уверен, он вам не откажет.
Я кивнул — что ж, пусть так. А наше с Рудневым изобретение оказалось еще полезнее, чем можно было подумать. Помогло осознать угрозу, которую раньше не воспринимали всерьез.
— И еще одно, — я поднял последнюю проблему. — Константин Иванович пока так и не ответил мне насчет новых ракет. Я попробую организовать небольшой цех по их сборке на месте, но сможете вы со своей стороны договориться о прибытии новых зарядов? И желательно мин, — я забросил еще одну удочку. — Даже если угроза новых кораблей окажется не так высока, мины помогут нам усложнить противнику жизнь. Будем ставить их с кораблей, с «Севастополя» — никому мало не покажется.
— С Севастополя? — удивился Меншиков.
— Так я решил назвать наш новый большой шар, который скоро будет готов к полету.
— Значит, «Севастополь», — князь кивнул. — Хорошее название. Что же касается вашего запроса, то ракеты уже в пути. Несколько дней назад они доехали до Ростова. А вот мины — я слышал про опыты Якоби и Нобеля в Финском заливе… Не скажу, что они меня впечатлили.
— Они чуть не подорвали пару кораблей, — я вспомнил, как моряки обсуждали результаты похода эскадры Непира