— Ты только что перед всеми заявила на меня права. — Да его сейчас порвет от довольства.
— Когда такое было? — попыталась я выкрутиться.
— Ты назвала меня своим при свидетелях. Все это слышали!
— Подумаешь! Мы же, типа, жених и невеста, так что это моя роль!
Северин фыркнул, давая понять, что нисколько не верит мне.
— Ты ревновала так, что еще чуть-чуть — и размазала бы Монику по земле! — заявил он, наклоняясь и обжигая мою шею жадным поцелуем, хоть я и старалась увернуться.
— Так и было! Я свидетель! — подал голос Микаэль, и остальные дружно ему подпели.
Ну, погодите вы все у меня!
— Да ну, еще чего! Я в жизни никого не ревновала! — огрызнулась я. — А вы вообще не суйтесь не в свое дело!
Что-то загомонив, «Парящие» торопливо стали исчезать, оставляя нас с Северином наедине. Очень быстро мы оказались совсем одни и в тишине. Северин продолжал целовать мой лоб, щеки, шею и подбородок, словно и не замечая моих усилий уклониться. В его груди тихонько рокотало, и радость буквально сочилась из его большого тела, забираясь мне под кожу.
— Северин, прекрати! — в который раз безуспешно попыталась я выбраться из его медвежьих объятий. — Чего ты так оживился-то?
— Ты впервые показала, что тебе не наплевать на меня. Ты хоть знаешь, как это приятно, Лали? Теперь можешь и дальше притворяться, что тебе все по фигу, но я знаю, что ты уже считаешь меня своим.
— Да я большей чуши в жизни не слышала! — попыталась я сделать насмешливое лицо, но вышло как-то жалко, хотя бы потому, что на самом деле я уже почти запаниковала.
Мое тело предавало меня, как всегда рядом с Монтойей, и когда он приподнял меня, вжимая в себя, я покорно обвила его талию ногами, вызвав протяжный животный звук. Даже сквозь толстую кожу брюк я ощутила, каким нереально твердым и раскаленным был его член.
— Ты хоть знаешь, насколько я завелся, когда увидел, как ты смотришь на эту Монику? Я чуть в штаны не кончил, когда понял, что ты ревнуешь! — хрипло пробормотал Монтойя, облизывая мое горло, и я откинула голову, открывая ему доступ.
— Я не ревновала! — упрямо выдохнула я.
— Ла-а-али-и-и! — простонал Северин и понес меня куда-то. От первого же шага возникло мучительное трение, вырвавшее долгий стон у нас обоих. — Боже ты мой! Ну неужели так трудно признать очевидное! — скрипуче говорил он, на ходу прикусывая мою кожу и заставляя волны дрожи прокатываться по моему телу. — Мы не люди, детка! Это нормально для нас — быть дикими собственниками. Мы не делимся и яростно охраняем свое, сладкая моя. Это в нашей крови! Просто признай, что считаешь уже меня своим.
— Замолчи! — рыкнула на него, чувствуя, что просто подыхаю от жестокого приступа похоти.
— Ты же вся пылаешь и течешь сейчас, я это чую! Хочешь знать почему? Потому что твоя волчица сейчас с ума сходит, желая подтвердить свои права на меня, дикая моя штучка! Со мной то же самое творится, когда я хоть намек на ревность чувствую! Просто признай, что тебе не плевать на меня! — хрипел Монтойя, шагая все быстрее. — Признай, признай, что нуждаешься во мне! Скажи это!
Мы буквально ввалились в трейлер, едва не вынеся дверь. Северин вжал меня в стену, толкаясь бедрами между моих ног и заставляя извиваться и рычать от нарастающего зверского голода.
— Скажи мне! Скажи мне, что чувствуешь то же, что и я! — требовал Монтойя, рывками освобождая меня от одежды.
Я хотела его внутри немедленно, до одури, до невыносимой боли. Секс — это знакомо и понятно. А это чувство — новое и пугающее. Вцепившись в его волосы, я захватила его губы, агрессивно вталкивая свой язык в его жадный рот. Целовала немилосердно, не жалея, не пряча зубов, раня его и получая не менее болезненно-сладкий ответ. Монтойя стонал низко и протяжно, буквально расплющивая меня своим огромным телом о стену. Я пряталась за острым примитивным удовольствием от правды о собственных чувствах к нему. Северин понимал, что происходит, и наказывал меня за это, каждым движением делая наслаждение просто нестерпимым. Измучив меня ласками, доведя до трясучки, он вторгся в мое тело, как жестокий каратель, резко и без церемоний. Он был по-настоящему яростным в этот раз, не давая мне ни малейшей поблажки, заставив орать, царапаться и биться об стену, в которую буквально вколачивал каждым рваным ударом своих бедер. Оргазм был таким, что меня разнесло на бесконечное количество частиц, так что обратно меня прежней уже никогда не собрать. Монтойя продолжал вбиваться в сумасшедшем темпе, терзая мое обмякшее от наслаждения тело.
— Ты… Скажешь… Мне… Скажешь! — скрипуче стонал он у моей шеи и вдруг впился зубами в метку.
Едва отступивший экстаз ударил в меня снова с такой силой, что, казалось, лопнет каждая мышца в теле. Голоса не было, потому что для дыхания просто не нашлось воздуха. В глазах померкло, остался только взрывающий мозг рев Северина, вгоняющего себя в меня до невыносимого предела в погоне за последними судорогами собственного освобождения. Все во мне онемело, исчезло, испарилось. Я — мокрая, лишенная всех ощущений, кроме близости Северина, — обвисла на нем безвольной куклой. Он тяжело дышал, упершись лбом в стену над моим плечом и продолжая содрогаться.
— Никуда ты от меня не денешься, — сипло пробормотал он. — Не хочешь признать, что между нами есть еще что-то, кроме охренительного секса, значит, буду трахать тебя так, чтобы только о моем члене и могла думать каждую минуту. А говорить можешь что угодно!
Я закрыла глаза и просто растворилась в невесомости и темноте.
Глава 28
Громкий стук разбудил меня, и я разлепила глаза, вспоминая, где нахожусь. Монтойя, как обычно, прижимал меня к постели своей ручищей и, видимо, для верности еще и переплел одну свою волосатую нижнюю конечность с моими ногами. Кто-то жутко упорный опять стал колотить в дверь трейлера.
Без особых церемоний я пихнула Северина локтем, стараясь высвободиться.
— Монтойя, к тебе кто-то пришел, — проворчала я.
— Пусть проваливают на хрен! — буркнул он, подгребая меня ближе, вместо того чтобы отпустить.
Долбящиеся в дверь проявляли завидное упорство и продолжали тарабанить.
Северин поднял голову и проорал свое прежнее предложение удалиться в еще более красочных и цветистых выражениях.
— Северин Монтойя, открой немедленно эту проклятую дверь, или ровно через минуту останешься вовсе без нее, — раздался властный женский голос снаружи.
Моего мужа аж подбросило, и он вскочил, безумно озираясь по сторонам. Зрелище то еще, я вам скажу. Здоровенный, весь из себя брутальный татуированный мужик шарит паническим взглядом вокруг себя, помятый и взъерошенный со сна.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});