Читать интересную книгу Неангелы (СИ) - Кошкина Татьяна

- Про завтра, - Кирилл нарушил молчание первым, остановив меня в трех перекрестках от площади, - чтобы ни происходило, чтобы ты ни увидела, чтобы меня ни вынудили сделать. Оставайся спокойной.  Ты должна твердо запомнить: все это лишь картинка, притворство. Я делаю это ради общего блага, это мой долг. Мне нужно оставаться спокойным, но если я почувствую твое желание все прекратить, - пар легкими клубами вырывался из его рта, словно  слова обретали эту легкую, почти невесомую форму, - не уверен, что смогу сдержаться.

***

Что за чушь я сейчас нес? Не мог молча ее проводить, выполнить долг защитника и свалить в туман? Это мандраж, нервы. Наследник, ты – полный идиот. Боишься неизвестности, как ребенок темноты.  Нервничаешь, как первокурсница на экзамене. Несешь ахинею, как персонаж бульварной книжки про любовь.

-Спасибо, - Арина улыбается, внутри все успокаивается. Переключатель щелкнул. – Мне было нужно это услышать.

Легкое движение материи заставляет меня сделать шаг назад. Мы в Старой деревне, сейчас канун Церемонии – нельзя допустить ошибку. Думаю, мне стоило использовать крылья и быстро перенести ее на место. Долго идти рядом, месить ботинками грязь и неосознанно замыкать полюса замерзшими руками. Не лучшая идея.

***

После его слов мне стало легче. Ему, кажется тоже. Но это на душе, а вот быстро переставлять ноги, увязающие по щиколотку в слякоти, было тяжеловато. Кирилл почему-то не стал использовать крылья, что в такую грязищу и холод было бы как раз кстати.

-  Все еще не можешь летать? – я снова остановилась, опасно поймав себя на мысли, что стараюсь оттянуть момент расставания. Хоть так. До проулка, в котором мы разойдемся в разные стороны, оставалось не больше четырех домов.

-  Не пробовал.  Рискнем? – выглядел Кирилл каким-то слегка ошалевшим. То ли от свежего воздуха после недельного заточения в больнице, то ли у него, как и у меня,  нервная истерия.

- Нет, - я развернулась и схватила его за плечи, словно это могло как-то помешать.  И сама испугалась этой наглости.  Мы на территории Ассоциации. Нельзя забывать об этом.  Я быстро опустила руки.  – Извини. Мне кажется, тебе лучше отдохнуть, прежде чем летать и рисковать собственной жизнью по мелочам.  Я переживаю. Вдруг они снова исчезнут.

***

Не знаю, что изменилось тогда в каньоне. Но, кажется, я неосознанно начал бояться ее. Бояться себя рядом с ней. Да, страх – еще одно чувство, с которым я почти не был знаком до встречи с Ариной. На этом холодном осеннем ветру мне, как никогда сильно, хочется её обнять.  Успокоить. Сказать, что она не виновата в том, что случилось на миссии. Никто не виноват или виноваты оба?

- Добрый вечер.

Голос за моей спиной заставляет вздрогнуть и обернуться.

- Привет, мам! – вижу, как она смотрит на нас. Неужели со стороны всё так очевидно? Она поняла? Догадалась?  Инстинктивно встаю между ней и Ариной.  Руки матери дрожат, взгляд словно хочет уцепиться за что-то, но снова начинает блуждать от меня к ней и обратно.  – Что ты здесь делаешь в такое время? Уже поздно.

-  Это ЕЁ дочь?  - мама словно выплевывает  эту фразу в нашу сторону.  Тон не вызывает сомнений. Брезгливость. Ненависть. Такие интонации я  слышал только, когда она говорила о Кире. Видимо, этот тон моя мать решила передать по наследству.  - Убийца, рожденная этой… - шипящий, затихающий шепот.

- Да, - не знаю, как она догадалась. Арина с Кирой совсем не похожи, но факт есть факт. Кира – жгучая брюнетка,  высокая, с темными ярко очерченными бровями и бледной кожей.  Арина же наоборот, невысокая шатенка среднего роста. Только кожа такая же бледная, как у матери. Но ни взгляд, ни черты лица – не похожи. Совершенно. Но, как бы там ни было, мы попались.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Что ты делаешь с ней в такое время? Она опасна и это неприлично.  Тебя не интересует, что подумает твоя невеста?  - все-таки догадалась или близка к этому. Я с трудом подавил в себе желание подойти к Арине и заткнуть ей уши. Мне самому было противно слышать то, что говорила мама, чего уж говорить о ней.

- Я учу её по приказу отца, - мне никогда не доводилось раньше злиться на мать. Но сейчас. Она слишком не вовремя. Одна короткая фраза сделала своё дело.  Мама пришла в себя и улыбнулась. Закон. Мой отец  для неё закон, религия и смысл. Всё в одном. Даже если он будет несправедлив, ужасен и жесток, она все равно будет поддерживать его. Вот и сейчас. Мама прекрасно понимала, по какой причине отец отдал это распоряжение. Видела нас вместе и, вполне вероятно, слышала. Но стоило мне упомянуть отца, как все возражения сошли на нет. Она слепо верила во все, что он делал. Так было всегда.

- Ох, - мама выдохнула и опустила глаза, - прошу прощения, вы работаете. Кажется, я снова все не так поняла. Конечно, кому Яся мог поручить обучение такой тяжелой студентки, - она смотрела куда-то между мной Ариной.  – Меня зовут Лия, я – мама Кирилла, - она слегка склонила голову.

***

Жизнь, превращающаяся в кошмар, продолжала кружить меня в своем водовороте. Теперь в нем появился новый персонаж.  Сперва эта ненависть в голосе и «это её дочь», потом «убийца». В одну секунду эта женщина изменяется и голосом, и взглядом.  Я даже растерялась. Спина Кирилла закрывает её от меня ровно наполовину.  В сумерках сложно рассмотреть ее во всех подробностях, но я старалась изо всех сил. Мне интересно увидеть женщину, давшую ему жизнь.  Когда она здоровается со мной, я решаюсь выйти  и тоже поздороваться. Глупо молчать и прятаться за чужой,  о ужас я думаю «чужой» о нем, спиной, когда с тобой разговаривают.

- Добрый вечер, я Арина. Приятно познакомиться, - кривлю душой. Не сказать, что мне очень приятно, но что поделать.

- Ну что ж, продолжайте занятия. Не хочу вам мешать. У меня есть дела. Совсем скоро ему уходить, совсем скоро, -  она странно говорила и двигалась резко, нервно, словно заблудилась и сама не понимала, что делает здесь с нами. Дрожащей рукой Лия  плотнее завернулась в шарф и сдержанно кивнув пошла дальше вдоль забора.

В моей памяти остались только её огромные, как блюдца,  глубоко посаженные глаза, словно впавшие внутрь. Вспомнились фильмы в том самом мистическом стиле Тима Бертона.  Темные круги вокруг глаз и бесконечная обреченности во взгляде. Вот, что имел ввиду Кирилл, когда обвинял своего отца? Неужели, Ярослав довел свою жену до такого состояния?

Мы стояли молча и ждали, когда она отойдет на достаточное расстояние, чтобы не слышать нас. Становилось с каждой минутой все холоднее, интересно, почему бы всесильным мыслителям не сделать для нас какую-то более теплую осень и зиму? Надоело мерзнуть! Ах да, нам же не положено особых условий, Мыслители должны быть стойкими и сильными, не злоупотреблять даром и все такое прочее. Лучше бы эти самые Мыслители научились пониманию чего-то, кроме собственного долга. Мы все еще люди, почему мы должны брать на себя больше, чем остальные? Почему ради миссии нужно жертвовать семьей,  своими желаниями и даже собственными чувствами.  Я научилась жить, как они, но понять их мне так и не удалось.

***

Лия выдала все с порога, когда-то давно в ней были задатки бойца, точно. К счастью, мой дед пресек все попытки дочери вступить в команду, вовремя выдав её замуж.  Характер – это одно, но хрупкое здоровье – совсем другое. Иногда мне казалось, что речь в этой характеристике шла не только о физическом здоровье, но и о душевном. Мама сейчас казалась безумной.  Я всегда считал, что это заслуга отца. Он довел её до этого. Как? Каким образом? Легко. Своим безразличием. К ней, ко мне, ко всему, что происходило за пределами его обязанностей в Ассоциации.  Ну и на сладкое целая плеяда женщин, одна за другой, до тех пор, пока не вернулась Кира. Иногда я ловил себя на мысли, что это месть. Он как будто мстит за что-то собственной жене, медленно, капля за каплей  сводя ее с ума, унижая.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})