по-видимому, этому господину доверялся полностью… А что ещё нужно в такой ситуации беззащитной девушке в чужой стране, как не крепкое мужское плечо, на которое всегда можно опереться. В конце концов, инстинкт выживания с рождения заложен в каждой женщине, успокоила себя Хелен в качестве оправдания за «измену» бедолаге Кроуфорду. Впрочем, кто-то из классиков, кажется, Александр Дюма, говорил, что в «…любви, как на войне, все средства хороши». А она, кажется, понемногу влюблялась в этого молодого — на несколько лет моложе её! — человека, случайно встреченного здесь, в далёкой Аргентине. Правда, пока ещё она боялась признаться в этом самой себе.
В этот момент подошла машина. Все спустились вниз. Водитель компании, предоставляющей аренду, передал Фоме ключи и документы, приложил ладонь к фирменной кепи и бросился ловить такси. Скиф шагнул к Фоме, крепко его обнял, шепнул на ухо: «Береги её!». И показал глазами в сторону Габи, со вкусом устраивающейся на переднем сиденье, рядом с местом водителя. Фома отчего-то покраснел, толкнул приятеля кулаком в бок, мол, не гони коней, сам всё знаю, чего уж там… Скиф отошел.
Котов был ещё скупее на выражения чувств, просто хлопнул Фому по спине так, что тот аж покачнулся. Что-то коротко бросил, Скиф даже не расслышал. Фома-Андрей стал вдруг сосредоточенным, энергично кивнул. Потом махнул всем рукой, так, не обращаясь ни к кому конкретно, запустил двигатель, машина пару раз чихнула клубами сизого выхлопа, потом тронулась и плавно покатилась прочь, мигнув на повороте жёлтым огоньком.
— С одним порядок, — выдохнул Котов. — Теперь будем решать, что делать с вами, голубки.
Хелен смутилась, Иван внимательно поглядел на командира.
— В каком смысле «что делать»? мы же собирались отправиться следом, только завтра, разве не так?
— Так-то оно так, вот неожиданно вопросы тут возникли. Я побывал в доме тех самых немцев, которых выслеживал отчего-то Сэмюель. И знаешь, какая картина вырисовывается?
— Даже и не представляю, — честно признался Скиф, внутренне содрогаясь. Он понимал уже, что все вчерашние планы будут корректироваться.
— Это правильно. По всем прикидкам, эти таинственные обитатели старинного викторианского особняка отправились куда-то на Север. Что у вас там на Севере, а, Хелен?
Девушка, слышавшая разговор двух испанцев через слово, поскольку думала сейчас о Габи, попыталась уловить его суть.
— То есть, на севере страны? Вы это имеете в виду?
— Да-да. Где-то там, на самой границе с Парагваем?
Хелен обезоруживающе улыбнулась:
— Откуда простой журналистке знать, что находится в глуши какой-то там Аргентины? Меня всегда больше интересовали события в столице, новости политики, культурной жизни… А Парагвай… Это так далеко.
— Понятно, — кивнул Котов. — А можно поинтересоваться у кого-нибудь из местных «гиен пера», не слышал ли кто-нибудь что-то про странные события на Севере? Ну, к примеру, непонятные стройки, новые дороги, посёлки…
Журналистка на секунду задумалась, потом лицо её просияло:
— Я знаю, кто нам поможет! Есть в «Кларино» такой изумительный паренёк, пишет, правда, так себе, да и только время от времени, но зато он всегда в курсе всего. Вот что значит родиться и жить возле доков. Там всегда собираются все городские сплетни. Так к нему обращаются даже маститые авторы, когда нужно проверить на достоверность ту или иную новость. Мы можем к нему заехать. Только…
— Что — только? — усмехнулся Котов, уже представляя себе, о чём пойдёт разговор. Хелен замялась.
— Он потребует денег за услугу…
— Да ради ж Бога! — засмеялся сеньор Ортега. — Любой труд почётен и должен вознаграждаться. Поехали.
И он махнул пролетающему мимо такси…
Бледный парнишка с бегающими глазками и трясущимися руками… Одет по-европейски, в относительно приличную рубаху и брюки, но до безобразия худое тело никак не гармонировало с достойной одеждой.
— Кока? — напрямую спросил Котов. Парнишка замотал головой.
— Нет, сеньор… Последствия лихорадки… пару лет уже терплю это… Я понимаю, смотреть не очень-то приятно. Тогда в нашей стране была проблема с лекарствами. Особенно в деревнях. Сейчас, правда, не намного лучше. Вот Хелен помогает иногда деньгами, подкидывает работу… Тем и живу.
Котов покачал головой. Порывшись в карманах, достал и протянул пятьдесят песо.
— У меня тоже есть для тебя работа, парень.
Лихорадочно блеснули маслины глаз, худая рука схватила и спрятала деньги с непостижимой для человеческого глаза быстротой. Вот только что на скатерти лежали купюры, а вот уже их и след простыл. Иван только головой покачал. Огляделся.
В этом баре народу было относительно мало. Обеденный перерыв уже прошёл, а до вечернего наплыва посетителей было ещё далеко. У окна потягивал ром моряк-француз неопределённого возраста, периодически оглядывая зал в поисках либо девочки, либо объекта для домогательств и последующей драки. Ему было отчаянно скучно. У стойки коротали время несколько докеров в робах, пропахших потом и селёными брызгами волн и чем-то ещё, свойственным только порту: то ли запахом рыбы, то ли мокрых палубных досок.
Бармен за высокой стойкой, потемневшей от времени и отполированной тысячами человеческих прикосновений, задумчиво перетирал бокалы, время от времени просматривая их на просвет.
Хелен они оставили в машине, справедливо считая, что этот бар — не лучшее место для порядочной девушки. Из размышлений Ивана вывел тихи голос парня:
— Я слушаю вас, сеньор.
— Как тебя зовут?
— Игнасио, с вашего позволения, сеньор…
— Отлично, Игнасио. Хелен рассказывала, что ты знаешь всё и про всех в этой стране. Ну, или, по крайней мере, к тебе, как к магниту, прилипают всяческие слухи, так?
Паренёк тихо рассмеялся. Это было печальное зрелище, казалось, что его мучает чахоточный кашель.
— Хелен мне льстит. Но кое-что я действительно знаю. Парни прозвали меня «Дырявая копилка» за то, что новости во мне держатся, как вода в решете… Постоянно нужно с кем-то ими поделиться. Что конкретно интересует вас, сеньоры?
Котов подобрался. Наступал момент истины. Конечно, верть на слово калке-журналисту имело мало смысла, но иногда вот так, по щепотке и собираются нужные сведения.
— Ты что-нибудь слышал о странной стройке там, далеко на Севере, почти у границы Парагвая?
Игнасио сразу стал серьёзен, подобрался. Даже вроде бы прошла дрожь с руках.
— А зачем вам эта информация, сеньоры?
— да мало ли… Допустим, мы собираемся наняться туда на работу. Сам знаешь, как с этим в столице. А мы — иммигранты, нам и без того проблем хватает. Подальше от правительства, поближе к большим деньгам… Говорят, там хорошо платят, а, амиго?
Игнасио бледно улыбнулся.
— Кто вам это сказал, скорее всего, грязный вербовщик. Как мне рассказывал один приятель, успевший там поработать в самом начале, когда всё это только начинало строиться, проклятые немцы все поголовно жмоты!